92-летняя Ксения Сулима из села Новая Прилука Липовецкого района на Виннитчине живет в тесной летней кухне. Зимой ее дом сжег пьяный сосед, которого пустила ночевать к себе, чтобы тот не замерз.
— Бабка поплатилась за свою жалостливость. Приютила на свою голову одного любителя острых ощущений, Анатолия Чайку. Он живет по той же улице Чапаева, что и она. Два года назад спился, жена бросила. Свет отрезали. Из дома все повыносил. Даже не имел плитки сварить суп. Ходил к бабке помогать дрова рубить, гвоздь забить. Так и жил у нее, — говорит сельский голова Роман Цикало, 29 лет. — 14 января на пьяную голову сжег ей дом, чуть сам не сгорел. Бабка осталась без крыши над головой. До апреля жила в Турбовской больнице. Главный врач Ольга Монастырская пошла нам навстречу, подержала ее. А в апреле уже выписали. Привезли домой, а от дома одни руины. Она в плач. В бюджете сельсовета нет средств строитьей дом. Предлагал определить в дом для престарелых. Но не захотела. Пошла жить в летнюю кухню.
Муж пенсионерки Яков Сулима умер 20 лет назад. У пары было шестеро сыновей, пятеро уже умерли. 20 июня ушел из жизни сын Валерий Сулима, 55 лет. Был афганцем, жил с семьей в селе Пятковка Бершадского района Виннитчины. Единственный живой сын Иван, 52 года, в столице.
Идем к Ксении Васильевне. У ворот колодец. Двор в сорняках. Покосился старый деревянный забор, который отделяет двор от огорода. Обгоревший дом зарос красными мальвами. За ним стоит облупленная глиняная летняя кухня. На входе — новая китайская дверь, одно из окон пластиковое. Их поставил сын Иван.
— Сынок, я тебя ждала. Забери меня в престарелый дом, я уже согласна, — всхлипывает пенсионерка к сельскому голове. На локтях поднимается с грязной постели. Худая, грязная, пахнет мочой. — Замерзну зимой на этой кухне. Хорошо, что от голода не сдыхаю. Соседи носят, кто в Бога верует. Говорил мой Валерчик, что заберет к себе жить. А сам ушел.
— Хорошо, Васильевна, что-то придумаем. Нужно вам паспорт восстановить, потому что сгорел в пожаре, — говорит Роман.
В помещении стоит глиняная печка. На стене висят иконы. Из еды — квашеные огурцы в двух 3-литровых банках.
— Ганя Вовчиха утром молока с булочкой приносила. А вчера — Валя Ветряк борщику. Почтальонша приносит тыщу рублей пенсии. Раздаю соседям, кто сколько говорит за продукты. Так мне обидно, что у меня огород сорняками зарос. Нет сил обработать. Ваня редко приезжает ко мне. Раньше нанимала Толю копать, дрова рубить. А теперь пусть ко мне и на порог не становится.
Анатолий Чайка живет неподалеку в старом запущенном доме. Окна забиты клеенкой молочного цвета. С двери веет затхлым запахом. Хозяин небритый, худой. Рубашка узлом завязана на животе, потому что без пуговиц.
— Это не я сжег, а плитка электрическая. Она начала коротить. Я хотел ее выбросить на улицу, но бабушка сказала поставить в веранде. Вот я и поставил на пол, а она чего-то была включена, — вспоминает Анатолий Чайка, 53 года. Мужчина трезвый, попахивает мочой. — Помню, что я спал в комнате, как услышал крик соседа Пети Рубана. Это он меня спас от пожара. Я спросонья хотел бежать через веранду, но там все горело, мог балок по голове дать. А Петя выбил окошко и вытянул меня. Я стоял босой на снегу, замерз. А бабку первую спасли. Теперь я к ней не иду, потому что гонит меня. Но что с нее возьмешь, если 90 с лишним лет бабе. Еду ей не ношу, потому что сам голодный хожу.
На левой ступне у Анатолия обрезаны пальцы.
— Обморозил в командировке. Всю жизнь проработал водителем дальних рейсов. Возил товар в Прибалтику, Ленинград, Казань. В Украине нет такого города, где бы я не был. Пока возил деньги, все было у меня харашо. Заработал на трехкомнатную квартиру в Виннице, теперь там сын Олег живет. Он частний предприниматель. Иногда приезжает. Недавно привез пакет одежды. Всяких рубашек, штанов. Спрашиваю, зачем оно мне. А он говорит: "Будешь каждый день менять".
В прошлом году у Анатолия тоже горел дом.
— Одна комната вся сгорела. Пустил этого негодяя Витю Донского ночевать, а он окурок бросил. Отсидел 15 суток за это.
3 
1
Комментарии