Проблемы надо проговаривать, осмысливать и пытаться решить, а не вытеснять, замалчивать и скрывать. Это вам любой психолог скажет. И проблем национальных или общественных это касается не меньше, чем индивидуальных.
Как выглядит общество, в котором замели под коврик свои проблемы, можно увидеть в Молдове. Когда поднимаешь тему Приднестровья, молдаване прячут глаза, отворачиваются и пытаются поскорее перевести тему. Они все знают, но не хотят об этом думать: если не чесать, не болит, то и слава Богу.
Сейчас в сознании часть украинского общества движется в том же направлении. Отрицать, что в Украине что-то не так с языковой ситуацией, уже давно стало правилом хорошего тона и постепенно становится единственной возможной точкой зрения для образованного, политически умеренного либерального индивида. Сегодня, если ты осмелишься заикнуться о том, что украинский чем-то отличается от русского, а его положение в Украине не является удовлетворительным, тебя моментально приравняют к Ирине Фарион, назовут "вишиватником" и агентом Путина, а также напомнят о том, что русскоязычные патриоты воюют на Донбассе, а ты - нет. Не верите - проверьте; это уже почти Godwin's law.
При этом аргументы, которыми оперируют в дискуссии, остаются неизменными с 90-х; прибавилось разве что вот это о патриотах на Донбассе и обвинения в том, что именно из-за фарионов, вишиватникив и принудительную украинизацию Украина потеряла Крым и часть Донбасса. Последний аргумент чаще всего звучит из уст жителей этих территорий; спорить с ними невозможно, они там были и видели, а ты - нет.
Еще один топос (то есть такая фигня, которая случается каждый раз и все на ней сходятся) этих дискуссий заключается в патерналистском перекладывании ответственности за языковые проблемы на государство. При этом те, кого называют "вишиватникамы", считают, что государство не приняло определенных магических мероприятий для продвижения украинского языка или (хуже) ее принудительного использования. А их оппоненты - что государство это как раз делает, но бездарно, поэтому иднт только к худшему. И те, и другие имеют к государству большие претензии.
Поэтому начнем канализацию дискурса из тезиса №1: государство здесь ни при чем.
Языковая ситуация касается общества, людей и сообществ, а задача государства - совершенствовать законы и заботиться о том, чтобы они работали. А опыт показывает, что строгость законов, касающихся языка (например, языковые квоты в теле- и радиоэфире) компенсируется необязательностью исполнения. Поручать государству что-то регулировать и улучшать в сфере языка очень опасно: она действительно делает это бездарно, и доверия к ней ни у кого нет. Поэтому, если позволите, главным действующим лицом будет не государство, а активная часть общества, которая - доказано Майданом - может собраться и что-то изменить. Если видит проблему.
Тезис №2: проблема есть. Ее не надо сравнивать с войной, коррупцией, сепаратизмом и так далее, она просто есть, она хроническая и не рассасывается сама по себе.
Прежде чем проблему детализировать - тезис №3: не все равно, украинский или русский. Украинский язык не просто так называется украинский - он имеет особое значение для этой территории и для людей, которые здесь живут, и для ее культуры и государственности. Украинский язык является ценностью. Его надо сохранить. При этом, в отличие от русского, на котором говорит большая мощная страна со стомиллионным населением и одноименный мер, в украинском будущее только в Украине.
Если вы с этим не согласны или считаете это не вашей проблемой, можете, в принципе, дальше не читать - общей платформы для понимания у нас не будет.
Теперь к проблеме: украинский язык имеет статус государственного, который сам по себе ничего не значит (раз мы с вами договорились, что любим его не за то, что государственный, а за то, что украинский), но в городской жизни, в бизнесе, в информационном пространстве и во многих других сферах жизни доминирует русский. Украина в значительной степени находится в российском культурном и информационном пространстве. Далее вы сами в курсе.
Сейчас тезис №4, который должна вызвать больше баттхерта: доминирование русского является источником опасности. Потому что Путин, Россия, защита русского мира и так далее. Обещания экспертов, что мы скоро увидим труп Путина, отравлен дешевой нефтью, не исполнились. Россия никуда не девается и дальше, скорее всего, будет рассматривать Украину как сферу своего влияния, а русскоязычных граждан Украины как своих соотечественников. И это в любой момент может быть поводом для дружеского визита (а те, кого надо защитить от фашистов, всегда найдутся). Поэтому разумной стратегией выживания для Украины - не государства, а страны и политической нации, - является постепенная ненасильственная реукраинизация.
Теперь тезис №5, который должна быть золотыми буквами соткан на нашем флаге: к вам лично нет никаких претензий. С вами все в порядке. Никто вас лично украинизировать не собирается.
Вы говорите на том языке, на котором говорите. Так исторически сложилось, так есть и это ваше право. Никто никогда не будет заставлять вас говорить на другом, не говорить своей, плевать на портрет Пушкина и носить футболку с портретом Гулака-Артемовского. Вам трудно овладеть украинским? Ладно, говорите на русском, мы вас понимаем. Знаете украинский, но предпочитаете русский? Без проблем, ваше дело, хоть на гагаузском, мы разберем.
Вся беда от перехода на личности. Когда человеку говорят, что в ее русскоязычности есть проблема, она вполне естественно офигевает и начинает обороняться, а другие - ее защищать.
Проблема не в человеке, который говорит по-русски, а в ситуации и факторах, формирующих его.
В отличие от Молдовы или Казахстана, где русскоязычные преимущественно вообще не понимают языка автохтонов, нам повезло: украинская очень близка к российской. Но в этом также и неприятность, потому что это позволяет многим не знать ни одной.
Поэтому тезис №6: будет хорошо, если ваши дети будут знать как минимум два языка, одна из которых - украинский.
Фраза "я не знаю украинский, потому что я его не учил" для людей, родившихся после 1991 года, должна потерять смысл. Родной русский - супер; английский, китайский, испанский, чтобы можно было путешествовать, сотрудничать и коммуницировать иностранцами - замечательно. Но в наборе должен быть украинский. Не потому, что он государственный, а потому, что так правильно.
Тезис №7: языки не должны конкурировать. Предложения создать свой украиноязычный продукт, который победит русскоязычный в честной конкуренции и завоюет сердца, были бы очень кстати, если бы мы с вами жили в Кракозии, а где-то за горами была богатая и сильная Украина, способна вкладывать в производство своего продукта миллиарды, как это делает Россия. Жаль, что эти пренебрежительные предложения для Давыда-рахита побороться с Голиафом звучат из уст людей, которые сами должны б были быть заинтерессованными в сохранении украинского.
В ситуации конкуренции и естественного отбора украинский язык обречен - как и, например, люди с особыми потребностями, которые ни мамонта поймать, ни от саблезубого тигра убежать не способны. Русский побеждал, побеждает и, если это будет продолжаться, когда-то окончательно победит, загнав украинский до галицкого и провинциально-крестьянского гетто. Поэтому ситуацию борьбы необходимо изменить на ситуацию мирного сосуществования.
Метафоризовать украинский язык как инвалида унизительно и обидно, но ничего не поделаешь: так оно и есть. Украинский требует, чтобы ему подали руку и создали условия, в которой он сохранится, даже если не будет приносить таких доходов и не будет пользоваться таким спросом, как русский. Это возможно только при условии, что русофоны согласятся с максимой об украинском как ценность, которая нуждается в сохранении.
Тезис №8: Украинский надо помогать добровольно, иначе мы или его потеряем, или будем обречены на государственную политику украинизации, которая до добра не доведет.
Создание украиноязычной альтернативы российскому культурному и медийному продукту, которое - еще один топос языковых дискуссий - принято считать панацеей, на самом деле является скорее плацебо. Ошибка в том, что обычно участники этих дискуссий - образованные либералы, а говорят они об аудитории мыльных опер. Этот привычный глюк оптики можно назвать именем легендарного сериала "Альф": люди, смотрели его в переводе Алексея Негребецкого на ICTV в 90-е, свято верят, что он был украинизационным вундерваффе. Для них лично - да, для общества - увы.
Для разрушения этой иллюзии полезно побывать в Молдове: 70% ее жителей говорит и думает на румынском, однако вся страна смотрит российские сериалы, максимум с малограмотными румынскими субтитрами. Румынское же телевидение, со своей неплохой сериальной индустрией, не пользуется популярностью.
Или пример из нашей жизни: жители приграничных западноукраинских областей в советское время смотрели телевидение и слушали радио из Польши. Это дало им понимание польского языка и расширило информационные горизонты, но не изменило их идентичность: поляками они не стали.
Это не значит, что украинский продукт не нужен, просто будем готовы к тому, что немедленных, заметных невооруженным глазом изменений он не даст.
Тезис №9: среда важнее контента. Миллионы украинцев, родившихся и выросших в украиноязычных семьях, перешли на русский не потому, что прочитали Пушкина или посмотрели "Семнадцать мгновений весны". Я видел - и вы, наверное, тоже, - как украиноязычные, оказавшись в русскоязычной среде, не просто переходят на русский, а вообще забывают украинский (бывает и наоборот, но гораздо реже). У детей и подростков ассимиляция в новой языковой среде происходит молниеносно. Поэтому детский украиноязычный лагерь, пластовой кружок или литературный клуб эффективнее сериал или газети.
И как тут кое-кому хочется переложить ответственность на государство, опыт показывает, что среда искусственно, директивно не создается. Пример - квазиукраиноязычное образование в восточных и южных регионах, которое только укрепляет представление об украинском как о языке принуждения и формальности. Создание среды должно быть инициативой неравнодушных людей.
Отсюда последний тезис №10: активнее!
Люди должны четко артикулировать и чаще озвучивать свои пожелания и потребности, касающиеся языка. Если они у них, конечно, есть.
Это касается не только украиноязычных, но и русскоязычных, венгроязычных, польскоязычных и других сообществ - если их язык является для них ценностью. Национальные меньшинства, кстати, очень прагматично отстаивают свои культурно-языковые интересы, часто сотрудничая с "исторической родиной". В свою очередь, ни русскоязычные, ни украиноязычные особенно своих интересов в этой сфере не лоббируют. Первые удовлетворяются имеющейся преимуществом, сложившейся исторически, другие - ропотом на государство. Да и вообще, бездействие под предлогом ожидания на государство, которое придет и все обеспечит, остается самым распространенным подходом.
В этом смысле сообщество "И так поймут!", которое из-за своей иногдаслишком радикальной риторики собирает много лучей ненависти, можно считать положительным примером самоорганизации неравнодушных. Это неравнодушие не обязательно удельное, наоборот - может быть приобретенным и передаваться "инфекционным" путем: люди, совсем об этом не думающие, задумываются, не скинуться с друзьями на преподавателя по украинскому (русскому, болгарскому) для детей, например. Или начинают искать в Гугле мультики на украинском вместо бесконечного канала "Детский мир".
Ни языковые среды, ни спрос на -язычный продукт не возникнут сами, если мы будем довольствоваться имеющимися русскоязычными, не будем просить принести меню на украинском или переключаться с дефолтного русского на украинскую версию сайта с прогнозом погоды.
Реукраинизация может быть только ненасильственной, добровольной, мирной и постепенной, но ее продолжительность и успешность зависит от активных действий и озвученных вслух потребностей.
1 
1
Комментарии
7