"Это — как свежий воздух во время ежедневной прогулки, положенной заключенным. Такие книги необходимы тем, кто хочет оставаться людьми в Украине", — пишет в письме из следственного изолятора экс-министр внутренних дел 46-летний Юрий Луценко. Он шестую неделю находится за решеткой. Там прочитал роман Лины Костенко "Записки украинского самашедшого".
"Выключите быдлячий шансон в авто и на работе. Возьмите книги Андруховича, Забужко, Костенко, Загребельного, Иваничука, Дзюбы, Грабовского, Шкляра, Мушкетика, Горлис-Горского, Винграновского, Стуса, - говорится в письме. - Новая книга Лиины Костенко учит, что линию обороны фронта национальной гордости должны держать не только мертвые герои, но и живые украинцы".
За три года заключения 37-летний Игорь Мазур, лидер столичной организации УНА-УНСО, прочитал около 200 книг. Его арестовали в 2001-ом за участие в акции "Украина без Кучмы":
- Три месяца в изоляторе СБУ сидел сам в комнате. За это время прочитал "Войну и мир" Толстого. Там прекрасная библиотека, но мало украинских книгк. Удалось достать только новеллы Стефаника и "Знаменосцы" Гончара. Перечитал Булгакова, Мицкевича, Герцена, Гоголя, двухтомник Ницше.
Когда в 2001-ом Ющенко отправили в отставку, я начал голодовку. На третий день начальник СИЗО Петруня говорит: "Если перестанешь голодать, занесу тебе в комнату телевизор и дам сколько захочешь книжек". Принес мне толстую книжку афоризмов, страниц на 900. Сказал, что найду в ней много полезного. Разрешил передавать издания с воли. Около пятидесяти мне напередавали. Часть из них оставил в СИЗО, часть - в Харьковской колонии.
Всем, кто сидит в СИЗО, советую прочитать книгу Юрия Горлис-Горского "Холодный Яр". Эта книга должна быть в каждом украинском доме. Также "Атаман Орлик" Романа Коваля и мой роман "Черный Ворон". Эти книги утверждают волю и воспитывают достоинство. — Говорит писатель 59-летний Василий Шкляр.
Левко Лукьяненко написал воспоминания о концлагерях
Бывший нардеп 82-летний Левко Лукьяненко пробыл за решеткой более 25 лет. Сидел и в камере смертников. Арестовали за "вынашивание идеи отрыва УССР от СССР". 3 марта он представит четырехтомник воспоминаний "Со времен неволи".
- В концлагерях писать не давали. Эти годы сидения - пропащее время с точки зрения творчества, - рассказывает Лев Григорьевич. - Зато много читал. В библиотеке КГБ было много польской, русской литературы. Украинской не было. Мы с ребятами разделились между собой и подписывали литературные, научные журналы. Потом меня перевели во Владимирскую тюрьму. Перед тем как туда посадили бандеровцев, кагэбисты составили список запрещенной литературы. Много философской забрали.
3 
1
Комментарии