Процесс декоммунизации и эксцессы, которые возникали по ходу, иногда ставили меня в ступор.

Вот Ляшко был возмущен тем, что секретарям обкомов партии последних лет советской эпохи назначали пенсии, сопоставимые с теми, которые назначаются нардепам и министрам. Что об этом сказать? Бороться с коммунизмом унижением тех, кто в непростые времена брал на себя ответственность за жизнь народа - это что, декоммунизация? По моему мнению, надо бороться с Системой - идеологии, взглядов, управления, администрирования, а не теми, кто в ней был, по-видимому, на самых тяжелых ролях, но оставался человеком среди людей.

Вспоминаю при этом Федора Трофимовича Моргуна, который пятнадцать лет работал первым секретарем обкома в Полтаве, а потом первым министром экологии СССР. Да, мы были друзьями. Но быть его другом было и почетно, и непросто - спуска своим друзьям не давал. Но сейчас не о том. В один из вечеров он звонит: "Зайди". В кабинете один - и сразу атакует: "Ты молоко на базаре покупаешь?" Отвечаю: "По воскресеньям". - "Торгуешься?" Я: "На то и базар". Его лицо проясняется: "Правильно, я тоже торгуюсь. Но почему я тебя позвал? Мэр Полтавы позвонил, мол, хотим установить допустимые цены на базаре, а то крестьяне распоясались. Я ему запретил это делать. А мне первый горкому поет той же. Ну скажи, как они не понимают простую истину: крестьянин тяжелым трудом добывает то молоко, а еще же на базар надо довезти, а машины у него нет, и ему что - продавать даром? Никто о человеке не думает, никто крестьянский труд не ценит. В государстве не хватает ума наладить производство молока, крестьянин выручает его, а ему - палку в колеса. Когда мы поймем, что не регуляцией цен на базарах надо заниматься, а экономикой?"

Мы долго обсуждали в тот вечер цены на рынке, и я понимал, как его беспокоит жизнь сельского жителя. А, собственно, и жизнь горожанина. Так как и жители городов страдают от того, если крестьянину живется плохо, если его "регулируют" непонятными ограничениями. Не до поросят свинье, когда ее смолят. А крестьянин часто в ее роли, его все смолят.

На весь Союз прогремели события в кобелякских селах Орлик и Радянское. Там власть уничтожила теплицы на крестьянских огородах, потому что, видите ли, хозяйственные люди зимой выращивали в них огурцы и продавали в нынешних Днипре и Каменском, зарабатывая на этом миллионы. Нашли таких же миллионеров и в Новых Санжарах. Правоохранительные органы возбудили против них уголовные дела. Моргун приказал закрыть их. Его аргументация была простой и убедительной: не миллионеров надо карать за их горбом заработанные доходы, а власть, которая не способна организовать такое производство на государственной основе. Частный интерес надо поощрять, если по-другому не выходит.

Моргуна за такое "народничество" в Киеве очень не любили. Но вынуждены были с ним считаться - он же герой целины, спас ее от пылевых бурь, авторитет в Союзе был у него огромный. Он был в КПСС диссидентом. И что, в ходе декоммунизации забыть то, что сделал он для людей? До этого, я думаю, не дойдет, потому что, по-видимому, именно Федор Трофимович своей публицистикой и практической работой сделал для декоммунизации больше, чем нынешние ее инициаторы и проводники.

Кстати, однажды вечером он позвал меня и вручил ежедневный тассовский выпуск закрытой информации "Планета": "Прочитай о новом Папе". А через полчаса оторвался от бумаг: "Сидорович, это не просто Папа. Он похоронит коммунизм". И рассказал, как был недавно в Польше, встречался с Эдвардом Гереком, и тот ему сказал: Кароль Войтила, если станет Папой, то покончит с коммунизмом не только в Польше, но и в мире. Умный и убежденный антикоммунист, а неэффективность системы очевидна всем, и на это нет ответа ни в СССР, ни в других странах. Моргун успокоил: "Мы с тобой понимаем, что процесс нашего упадка неотвратим, просто надо делать все, чтобы падение не расплющило людей". Толку с нашим коммунизмом не будет, но разве люди виноваты, что у нас власть глупая?"

Я вспомнил, как в девятнадцать лет был на одном из собраний в Недогарках, между Градызском и Кременчугом. Там один из предыдущих первых секретарей Полтавского обкома, позже секретарь ЦК КПУ Василий Комяхов заявил: "Я только что вернулся с пленума ЦК КПСС, где принят проект программы КПСС, которая провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме". И дальше: "Я пол-области в тюрьму пересажу, но мы будем жить при коммунизме". Молодой, зеленый, я все же понял, что Комяхов говорит что-то не то, и понес страницу с отчетом первому секретарю райкома Дмитрию Несторовичу Белоконю: "Что делать? Разве можно такое давать в газете?" Билоконь остро глянул мне в глаза: "Думаю, что не нужно. Но пойдет, как он сказал. Такое указание. Только скажу тебе, Иван: я не хочу идти в коммунизм через тюрьму. Но что я, народ не пойдет".

Моргун задумался, а тогда говорит: "Тебе, Сидорович, повезло на умного секретаря райкома". Я уже рассказывал ему о Дмитрии Несторовиче, он запомнил его коронную фразу: "Если в партии будут одни Комяховы, куда они нас заведут?"

Мне действительно везло работать с партийными секретарями, которые понимали, что страна идет не туда.

Были, по существу, партийными диссидентами и работали не сколько по партийным программам и решениям, сколько в согласии со здравым смыслом. И что, я должен их вычеркнуть из жизни? Прошлому нет возврата, но и плевать не надо в каждый колодец - вода не виновна, если хозяин негодный. Как говорит народ, не плюй в колодец, потому что захочешь воды напиться. В прошлом была тоже добрая водица.

×