— До Майдана выступал на больших сценах — в Харьковской опере, участвовал в конкурсе "Червона рута". Но майдановская — самая важная сцена в жизни. Самая теплая и искренняя, — говорит музыкант Максим Перевязко, 35 лет. Родился в поселке Томашгород Рокитнянского района Ривненской области. В 2015-ом переехал в Дрогобыч Львовской области. Хочет здесь открыть музыкальную школу.
От дрогобычской центральной площади спускаемся по улице с магазинами. Максим — высокий, крепкого телосложения. Открывает двери нового офисного центра, поднимается на последний, 7-й этаж.
Помещение будущей школы — захламлено строительными инструментами и материалами комната. Отопления нет. На столе по центру стоит банка из-под краски, валяются куски наждачной бумаги. Здесь же — покрыитое толстым слоем пыли нарезанное сало.
— Помещением разрешил пользоваться друг-волонтер. На этой неделе должны докупить материалы, — Максим показывает санузел. Еще несколько минут рассказывает, как делает ремонт.
— Все сами? — спрашиваю.
— А кто мне что должен? Не все умею. Иногда обращаюсь к специалистам, — мужчина залезает по лестнице на чердак. Под деревянной крышей будет две комнаты для индивидуальных занятий.
— Кроме меня, будут преподавать другие музыканты. Наш художник Левко Скоп будет учить рисовать. Также будет репетиционная база и студия звукозаписи, чтобы было за что существовать, — продолжает Перевязко. — Треть учащихся будем набирать из социально незащищенных и малообеспеченных семей. Эти дети будут учиться бесплатно. Вероятно, это посыл из моего детства. Потому что мама не имела возможности отдать меня в музыкальную школу. Семьей убеждали, что это — несерьезно, что все музыканты — алкаши. Я сам учился. На музпед пошел в 29 лет.
Максим играет на гитаре и барабанах. На жизнь зарабатывает выступлениями в трускавецком ресторане. Участвует в концертах и музыкальном проекте "Песни войны".
Перевязко приглашает в кафе на соседней улице. Говорит, там готовят самый вкусный кофе в городе. Садимся за столик в пустом зале.
— По образованию я — историк и практический психолог. 13 лет работал в школе учителем. В садике преподавал музыку, — рассказывает. — Мой Рокитнянский район называли "ровенским Донецком". Там всегда комфортно чувствовали себя коммунисты, сторонники Партии регионов. На рядовых учителей оказывали административное давление. Заставляли голосовать за кого надо. Я обещал, но так не делал. Затем вычисляли — и начинались гонения.
Это все во мне накипело. Начался Майдан, избили студентов. Мне как раз надо было готовить новогодние утренники. Поэтому никуда не дергался — занимался с детьми. После 10 декабря решил, что Майдан важнее. А ученики подождут.
В Киеве сразу попал на концерт "Океана Эльзы". После него в полночь приехала Руслана. Стояла, пила горячее молоко. Сцена была мертва. Я подошел и предложил что-нибудь спеть. "У вас хороший голос?" — спросила Руслана. Прослушала меня. Сказала пустить к микрофону. Я исполнил песню Павла Табакова "Ты моя".
С начала января Максим несколько раз в сутки имел постоянные часы выступлений. Играл на гитаре перед каждым воскресным вече.
— Когда впервые возвращался домой, у меня была привязанная за пуговицу куртки сине-желтая лента, — продолжает мужчина. — В Томашгороде снимал, чтобы люди не увидели. Не от страха. Но у меня был большой кредит. И если бы меня поперли с работы, была бы катастрофа.
Спустя некоторое время во мне многое перевернулось. Стало безразличен кредит, перестал прятаться. Дома перед людьми отстаивал свое мнение. Когда наши врачи говорили: "Пусть они замерзнут на том Майдане", не боялся закрыть таким рот.
После Революции достоинства Максим пошел добровольцем в 1-й батальон Нацгвардии им. генерала Кульчицкого.
— В 2014-м было много мобилизованных. Они не понимали, что здесь делают и что Россия — враг. Надо было с ними провести идеологическую работу. Со стрыйским музыкантом Зеником Медюхом ездили выступать перед ними, — говорит. — В феврале 2015-го у меня так болел позвоночник, не мог тянуть ноги. Потому что раз хорошо шугонуло ударной волной. Да и походишь год в бронежилете и разгрузке — получишь большую нагрузку на позвонки.
Приехал лечиться в Трускавец. Здесь была куча знакомых. Стал заниматься волонтерством. Приобщились к делу несколько рестораторов. Я обеспечивал концерт, они готовили шашлык, продавали его. Вырученные деньги шли на помощь армии. Так продолжалось год.
В Рокитное не мог вернуться. И изменить там людей не мог. У меня бы крышу сорвало, всех перестрелял бы. Там остались мать и сестра.
В прошлом году принял участие в проекте фонда "Возрождение" для атошников. Учили открывать собственное дело. Написал бизнес-проект на музыкальную школу. Получил 61 тысячу гривен. Чтобы довести все до конца, нужно еще тысяч 45. Оборудование для звука — тысяч 40.
В кафе заходит группа взрослых с детьми. Начинают совать стулья и рассаживаться за столиками. Максим идет к бару рассчитаться за кофе.
— Что вас здесь держит? — спрашиваю на улице.
— Меня раздражает русский язык. Здесь еего не слышу, — отвечает. — Это неправильно, какая-то патология. Надо расслабиться, восстановить психику. Но не могу позволить себе поехать на неделю в горы.
3 
1
Комментарии