65-летняя киевлянка Галина Голубева десять лет бомжует. Это седая опрятная старушка в очках, в руке держит черную сумочку. Берет меня под руку и предлагает прогуляться Подолом.
— Здесь много пунктов приема стеклотары, есть базар, кафе, рестораны, — объясняет, почему вокруг Контрактовой площади много бездомных.
Возле кафе "Домашняя кухня", за мусорником — пункт стеклотары. Витя — в коротком пальто, грязные волосы торчат в разные стороны, на лице синяки, и Коля — с опухшим лицом, в зимней зеленой куртке, —ставят бутылки в ящики. Мощная приемщица Наталия отсчитывает им полторы гривни.
— Натали, дед был? — обращается к ней Коля.
— Был, когда вез тачку с макулатурой, — учтиво отвечает та. — Эти несчастные когда-то жили на Подоле, — объясняет позже. — Сдастся, сто граммов выпьет и идет куда-то спать.
— Место ночевки бомжей называется " шушера", — рассказывает Галина. — Больше половины — те, кого "кинули" на квартиру, треть — бывшие осужденные, а каждый десятый — просто бродяга. Бомжи более низкого сорта обворовывают своих. А более высокого — такие, как я, — это прежние интеллигенты.
Разговаривает Галина правильным русским языком, без украинского "г".
— Если бомж ведет здоровый образ жизни, то может долго протянуть, — говорит. — Вот я хожу на завод "Вулкан": там есть благотворительная столовая "Стефания", можно помыться, вещи постирать, врачи тебя осмотрят.
На конечной остановке трамвая N11 сидит женщина. В клетчатой юбке, губы накрашены бордовой помадой, на ногах — кроссовки.
— Надя семь лет бомжует, ее кинули на квартиру, — представляет Галина. — Озлобленная очень. Но на "Вулкан" ходит.
Надя выставляет распухшую, аж багровую, правую ногу.
— Врачи мажут чем-то, но не проходит, — жалуется. — Уже и обуви не найду подходящей.
Через дорогу, на парапете, сидит мужчина с узкими азиатскими глазами и широкими скулами, в одном ботинке. Над ним кружит рой зеленых мух.
— В больницу уже не берут, весь в трофических язвах. Даже бомжи обходят, — вздыхает Галина.
Заходим в кафе "Даббл кофи". Галина закуривает сигарету "Прима-люкс".
Коту сказала: "Пойдешь, Семен, в народ"
— В 1994-м племянница Надя заложила мою квартиру, — рассказывает. — Кредиторы заявили, что должна заплатить четыре тысячи долларов или в три дня выселиться. Я распродала все, что было. Одного кота пристроила к художнику. А второму сказала: "Пойдешь, Семен, в народ, а я тебя буду навещать".
Дочка Гражина раньше вышла замуж в Ливан. Месяц, как оттуда убежала, только теперь узнала, что я живу на улице. Вторая дочь, Таня, — у подруги. Сын Гена в 1993-м пропал без вести в Подмосковье. Сама я два года жила у бой-фрэнда Володи. Но ушла к другому. Через полгода вернулась, а Володина квартира опечатана. Участковый сказал, что его убили.
Говорит, что племянница объявилась в 2000-м. До тех пор жила в Турции.
— Полгода работала у нее служанкой, — говорит Галина. — А потом она выгнала меня.
Пепел с сигареты падает на стол. Женщина смахивает его на пол.
— Ой, давняя аристократическая привычка, — смеется. — Моя бабушка была из дворянской семьи. Если бы документы не пропали, сидела бы сейчас в каком-то дворянском клубе.
Были замужем? — заказываю ей кофе.
— Первый муж Виталий был военным, старше на 15 лет. Познакомились мы на танцах. Второго, Валентина, увидела в ресторане. Меня туда привели дядины друзья, которые приехали из Грузии. Валентин пригласил меня танцевать. Бородка небольшая, думала поп, а оказался композитором. Влюбилась по самые уши. Дядя рассердился — отвез меня домой, но я вернулась в ресторан. Захожу, а Валентин говорит: "Это приехала моя жена". Через год у нас родились дочки-близнецы. Валентин красиво ухаживал, но пил и дрался.
Галина долго копается в сумочке — ищет зажигалку.
Где вы ночуете?
— Три месяца дочка Таня снимает у алкоголиков комнату, сплю на матрасе. А до тех пор ночевала на вокзале. Меня там называют " мать". Спишь сидя, ноги затекают. Часто садилась на вечернюю электричку, ложилась в вагоне да и ехала куда глаза глядят. Побывала в Конотопе, Золотоноше, Бердичеве. Чтобы помыться, постирать, ходила в вокзальный платный туалет. Купила мыло, гребешок, дезодорант, носки, трусики. Все носила в пакетике. Как-то просыпаюсь — нет, кто-то украл. В подъездах ночевать опасно, — говорит. — Меня подростки едва не убили на техническом этаже. Дворничиха забрала домой. За два дня я перышки почистила — и опять на улицу.
Как зиму переживаете?
— Одна женщина вынесла мне кожаный плащ на меховой подкладке, зимние сапоги, перчатки, шарф. Сказала, что ее дочь выехала в Америку, ей эти вещи не нужны. В этом плаще на вокзале меня милиция не трогает.
Пенсию имеете?
— Я с 16 лет работала, но все документы украли. Остался только загранпаспорт. У меня и челюсти украли, — улыбается редкими зубами. — Как-то с дочкой арендовали кухню у старого холостяка на Оболони. Как то возвращалась с базара — челюсть натерла десны, я сняла ее да и положила в сумку. Парень заговорил со мной, а затем вырвал сумочку и убежал.
На что живете?
— Бутылки, макулатуру сдаю. В переходе по 30 гривен за день набрасывают. Подхожу со словами: "Господа, помогите, пожалуйста". На вокзале турки накормили и дали сто долларов. Месяц отдыхала, сделала в парикмахерской маникюр.
Вторая дочь теперь заберет вас к себе?
— Как только найдет жилье в Ливане, потому что ее дом там разбомбили.
1941, 1 апреля — родилась в селе Верховая Калужской области, Россия
1954 — переехала в Киев
1959 — вышла замуж за Виталия
1962 — родился сын Геннадий
1961 — окончила Техникум советской торговли
1970 — вышла замуж за Валентина, окончила Институт инженеров гражданской авиации, радиотехнический факультет
1971 — родились дочери-близнецы Гражина и Татьяна
1976 — разошлась
1994 — за долги племянницы потеряла квартиру
2002 — украли паспорт
Работала в "Киевкультспортторге", инженером на авторемонтном заводе, в метрополитене. Сейчас нищенствует на Подоле
7 
1
Комментарии