Василий Андрусяк узнал, кто его отец, в 43 года
— Ты должна жить, ты скоро мамой будешь, ты сильная, выдержишь. Я уже могу умирать. Что хотел сделать — сделал, — говорит командир тактического отдела Украинской повстанческой армии "Черный лес" Василий Андрусяк, псевдо "Ризун", — жене Евгении.
Они общаются в феврале 1946 года в Черном лесу на Ивано-Франковщине. У "Ризуна" — тяжелое ранение руки. Женщина — на девятом месяце беременности, скрывается в бункере с 12 больными тифом повстанцами.
"Мы пробеседовали целую ночь, — пишет Евгения в воспоминаниях. — Рассказывал, как стрельцы проводят бои, чтобы достать какую-нибудь еду. Очень трудно им. Я сказала ему, чтобы немного остался со мной, чтобы немного рука отдохнула. Но Василько ответил, что никогда бы этого не сделал теперь, когда стрельцы не могут даже обсушиться, когда большевики все время за ними идут след в след. Если погибать, то вместе со стрельцами. При прощании сердцем почувствовала, что его больше не увижу".
Через несколько дней ей снится, что в их криивку приходит Василий.
— Болит рука? — спрашивает женщина.
— Нет. Уже ничего не болит, — отвечает тот.
"Ризун" погибает 24 февраля. Его отряд окружили пять рядов чекистов. Повстанцы прорвались через четыре, а последний так и не преодолели. Его тело опознают только через две недели — 9 марта. На следующий день, через несколько часов после вести о гибели мужа, Евгения рожает сына. Просит назвать его Васильком.
Первые месяцы скрывается с младенцем у чужих людей. Но приближается зима. Вся семья Евгении находится в Сибири, жить в бункере с ребенком невозможно, а переходить границу слишком рискованно. Служба безопасности Организации украинских националистов предлагает передать маленького Василька черницам. Недавно в Станиславе — теперешний Ивано-Франковск — расформировали монастырь Служебниц, несколько сестер устроились работать в детсад. Но после общения с черницей Евгения решает, что это опасный вариант. На следующий день отдает сына бездетной семье, а сама идет зимовать в криивку.
Летом 1947-го их таки задерживают в Калуше. На допросе обещают снять все обвинения и предоставить квартиру в Киеве, если Евгения публично осудит деятельность украинских националистов. Она отказывается. Приговор — 10 лет лагерей. На протяжении первого года ссылки женщина пишет письма и обращения, благодаря которым узнает, что сына отправили в детдом в Станиславе. Ее брат просит усыновить Василия. Получает отказ, еще и вызывают на допрос.
Евгения выходит на волю в 1956-м. Сразу берется разыскивать сына. Но из станиславского детдома поступает официальный ответ: Василий Андрусяк здесь никогда не значился. Позже выясняет, что мальчику изменили фамилию на Ганусяк и отдали под опеку офицеру КГБ. С новыми родителями ее сын переехал сначала в Киев, а затем в город Ельня возле Смоленска. В документах значился как Володя Корсаков.
Новая семья мальчика усыновила с нарушениями — ведь не было справки о его родителях. В маленьком российском городе знали, что это не родной сын Корсаковых. Когда "отец" приходил домой пьяный, то жена часто относила малыша в детдом. Корсаковы выдумали легенду, что отец родной, а вот мать Володи умерла в родах на Галичине, когда они боролись против бандеровского подполья.
Евгения приезжает в Ельню в 1958-м.
— Я — твоя мама, твое имя Василько Андрусяк, папы твоего нет, погиб. Ты у меня один. Скоро будет суд, присудят мне, — говорит сыну во время первой встречи.
— Я хочу здесь жить, я никуда не поеду.
— Живи, а я приеду, устроюсь здесь на работу и буду издалека на тебя смотреть, хорошо?
— Не знаю.
Женщина заводит общение со старой матерью Корсакова.
— Не дам Вовку, он мой, я его на плечах носила, — заявляет та. — Если хотите его забрать, берите и меня. Сыну я не нужна, а невестка меня не любит.
Евгения возвращается домой — в Костополь на Ровенщине. Чтобы получить прописку и иметь возможность забрать сына, выходит замуж во второй раз. Муж и свекровь дают согласие, чтобы перевезла Василия. 96-летняя бабка на то время уже умерла. Еще по пути в Украину мальчик говорит, что отказывается от чужого имени.
"Я смотрела на него и глазам своим не верила, что это мой ребенок, — пишет Евгения. — Мой сын, который пропал, и за долгие тяжелые годы борьбы Господь выслушал мою молитву и помог победить всю несправедливость наших врагов, которые столько горя и страданий принесли всей нашей семье. Я воздала Богу благодарность, что мне как награду за все мои муки и скитания вернул сына".
Год Евгения разговаривает с сыном исключительно на русском языке. Только через 30 лет, в 1989-м, расскажет ему об отце — полковнике УПА Василии Андрусяке-"Ризуне".
Спрашиваю проводника:
— А где Юрчик?
А он:
— Какой Юрчик? Какой Юрчик?
Говорю:
— Да Юрчик, ваш сын.
Он посмотрел на меня, а сын был тогда в детском доме где-то аж возле Донецка. Я знала, что он уже вернулся, приехал сюда, и думала, что они уже встретились. Это на него так сильно подействовало, он закрыл глаза руками — мы сидели у огня, а ребята были где-то дальше — и аж повалился на землю, словно обессиленный, и шептал:
— Мой сын. Мой сын.
Галина Дидик (1912–1979), связная главного командира УПА Романа Шухевича, описывает общение с проводником. Ее воспоминания "На жаль, і я жива" издали в 2007-м
Сестры несколько лет прожили врознь
Самая распространенная судьба детей повстанцев, которые попали в руки советских органов внутренних дел, — детский дом. Малышам часто меняли имена и фамилии, что осложняло будущий поиск родителями или родственниками.
Главный командир УПА Роман Шухевич погиб в бою с чекистами в 1950-м. Его сыну Юрию на то время было 16, дочери Марии — 10. Оба провели детство в детдомах. Юрий отсидел в советских лагерях 35 лет. Сейчас — народный депутат от Радикальной партии Олега Ляшко.
Шухевича заступил на должности Василий Кук. Его сына Юрия прятали родственники. За это получили 10 лет ареста, а Юру Кука оформили в детдом под чужим именем.
Дочь президента Украинского главного освободительного совета Кирилла Осьмака, который умер во Владимирской тюрьме в 1960-м, Наталия узнала о своем отце почти случайно, из книжки.
Ярема Твердохлеб, сын командира военной округи "Говерла" Николая Твердохлеба-"Грома", вел себя в детдоме так непокорно, что его оформили под именем Яков Дикий. Вспоминал: "Меня удерживали в разных детских заведениях, а в 6-летнем возрасте я оказался в Рогатине в детском доме, где начал ходить в школу. Весной 1953 года ко мне приехали офицеры КГБ, допрашивали, показывали фотографии до опознания, фотографировали меня при моих школьных тетрадях, и в конце продиктовали мне письмо к маме, где я писал, что очень прошу ее приехать ко мне". Его фото и письма подбрасывали родителям с предложением сдаться. Но "Гром" с женой застрелились в криивке в 1954-м.
Сын подпольщиков Михаила Сороки и Екатерины Зарицкой — Богдан — родился в 1940-м во львовской тюрьме "Бригидки". Отец умер в тюрьме в 1971-м, мать вышла на волю в следующем году. До той поры Богдана воспитывали дед с бабкой. Он стал известным художником-графиком, а его внук Антон Грин сыграл главную роль в фильме "Поводырь".
Дочери проводника ОУН на Львовщине Зеновия Тершаковца — Марта и Люба — после смерти отца и ареста матери Анастасии попали под опеку двух семей. Сестры несколько лет прожили врознь, прежде чем опять встретились и познакомились между собой, а позже заново с мамой.
У проводника ОУН Карпатского края Ярослава Мельника-"Роберта" в 1946-м родилась двойня. Через полгода на его криивку напали чекисты — повстанец, его жена и сын Роман погибли. Дочь Веру успели передать на воспитание Анне Бучко, которая имела своих трех детей. Правду о происхождении та рассказала Вере в 1992 году.
5 
35413
Комментарии
1