Из оккупированной Полтавы в Берлин летом 1942 года товарный поезд вывез табун породистых рысаков из конного завода в Дубровке Миргородского района. Среди них и 13-летнюю гнедую кобылу Гильду.
В июле 1933-го она стала рекордсменкой: на Московском ипподроме во время Всесоюзных соревнований пробежала 1600 м за 2 минуты 5 секунд. Наездником был 63-летний Михаил Стасенко из Дубровки. До тех пор ни один конь не преодолевал это расстояние с такой скоростью. Гильда побила рекорд, который на ипподроме в Чикаго в 1923 году установил ее отец рысак Гильдеец. Он пробежал это расстояние за 2 минуты 11 секунд. Наездником также был Стасенко.
— В июне 1943 года Гитлеру показывали награбленных со всего света лошадей, — рассказывает 40-летняя Леся Джеха, экскурсовод Дубровского конезавода. — На Берлинском ипподроме проводили показательные забеги. Гитлер обратил внимание на нашу гнедую Гильду — понравилась ему. А та на его глазах стала на дыбы и раздавила своего наездника.
Уже на первых секундах гонки Гильда значительно опередила остальных коней. Фюрер аплодировал. Но когда до финиша оставалось метров 100, Гильда вдруг остановилась, круто подняла задние ноги и изо всех сил ударила ими по оглобле брички наездника, разбивая ее и освобождаясь от вожжей. Наездник, оказавшись под ее копытами, погиб.
— Здесь, у нас, она была нормальная спокойная лошадка, а у немцев сделалась очень строгая лошадь, пугалась очень. Так и не приручили, — пересказывает услышанное о Гильде 53-летняя Зинаида Стасенко, правнучка наездника Михаила Стасенко. — Еще рассказывали, что когда она родила там жеребенка, его отлучили от Гильды. Давали только, как круг пробегала. Потому что она там и денники (стойло в конюшне. — "ГПУ") разбивала, такая непокорная была. Немцы запрягали Гильду, а она не хотела ехать. Ее били. Она качалки разбивала.
Конюхи Берлинского ипподрома так и не смогли укротить Гильду. Она давала себя оседлать, но всегда сбрасывала всадника на землю. Говорят, кобыла убила восьмерых немецких конюхов в берлинской конюшне.
— Ветеринары доказали, что кони очень плохо реагируют на смену языка, — объясняет Леся Джеха. — Рассказывали, что Гитлер приказал выколоть глаза непокорной Гильде, чтобы она больше ни на кого не нападала. Убивать ее запретил, потому что хотел, чтобы дала потомство. Неизвестно, как оно было в действительности. Один глаз у Гильды был травмирован еще до войны — напоролась на брошенный плуг на пастбище. А второй она могла поранить в Германии о колючую проволоку или ветку. Внешне Гильда казалась совсем слепой. Но позже установили, что на один глаз она таки немного видела.
20-летний танкист Григорий Сафронюк, который до войны был конюхом в Дубровке, 3 мая 1945-го в одном из берлинских скверов, у озера, увидел табун лошадей со своего завода.
— Глазам своим не поверил, когда среди них узнал Гильду. Окликнул ее, и она повернулась на голос, — продолжает Леся Васильевна. — Танкист сообщил советскому командованию о дубровских конях и кобыломатках. И осенью 1945-го табун поездом довезли до нашей железнодорожной станции и выпустили. А Гильда, практически слепая, вела весь табун на родной конезавод. На ржание тогда высыпали чуть ли не все жители Дубровки.
Был среди них и 75-летний Михаил Стасенко. "Сначала я увидел гривы, тогда головы, тогда пыль от топота копыт, — описывал впоследствии ту сцену в местной газете. — Когда лошади приблизились, взяли меня в круг и каждая протянула мне свою морду. В тот день вплоть до самого вечера был я пастухом родного табуна. А под вечер загнал коней в конюшню. И диво дивное! Кони разбрелись по тем загонкам, где стояли раньше, еще до войны. У коней очень хорошая память".
В Дубровке живет 87-летняя Мотрона Панасенко, которая работала с Михаилом Стасенко.
— Я была на маточной бригаде, а Михаил Дмитриевич — тренером, — рассказывает. — Гильда у меня в отделении стояла, когда ее привели сюда после войны. Наши конюхи, которые с ней в Германии были, рассказывали, что Гильда там никого не признавала. Из-за этого ей там выжгли глаза, это точно, — убеждает. — А она же кобыла-чемпион. От нас шла милая-здоровая, видела на два глаза. Мы водили лошадей на Дубровскую станцию грузить при немцах. Всех коней лучших с завода тогда гоном погнали на поезд и повезли в Германию. Племенных всех. Назад как вернулись, наша работница Одарка Ромодан до самой смерти за Гильдой присматривала, лет десять. Выведет ее на поле, выпасет. Она слепая была, сама не паслась. Еще несколько жеребят привела. Я помню одного жеребчика, Глебта. Михаил Дмитриевич к Гильде часто заходил. То морковкой кормил, то сахаром. Гильда умерла от старости. Отвезли на скотомогильник, да и все.
Сейчас перед конторой Дубровского конного завода стоит бронзовый памятник кобыле и жеребенку в натуральную величину. Говорят, что это Гильде.
— В действительности прототипом стала кобыла Говоруха. Она привела 21 здорового жеребенка, — объясняет Леся Джеха. — Кони в среднем живут 25–35 лет. Жеребенка нужно вынашивать 333 дня — 11 месяцев. В Дубровке ходит поверье, что тот, кто до этой бронзовой кобылы дотронется, — улыбается, — будет иметь лошадиное здоровье.
1 339 200 километров наездил на беговых дорожках ипподромов мастер-наездник международного класса Михаил Стасенко (1870-1958) из Дубровского конезавода Миргородского района Полтавщины. Он 58 лет тренировал породистых рысаков для конных забегов, учил наездников. Выиграл пять наград Дерби — главный приз в скаковых и беговых соревнованиях лошадей — на разных ипподромах мира. Установил 30 всесоюзных рекордов.
Наездника Михаила Стасенко похоронили в одной могиле с сестрой
— Мой прадед ходил на завод сначала как любитель коней, потом выучился на наездника, — рассказывает о Михаиле Стасенко, опекуне кобылы-рекордсменки Гильды, его правнучка Зинаида Стасенко, 53 года. — С маленького жеребенка видел, будет ли с него толк. Начинал сразу тренировать его, придумывал как, когда и чем кормить. Как забеги, то у нас полный дом людей — знаменитые наездники у нас дома гостевали. Мы под столами спали, потому что места не хватало. Мне года 4 тогда было. Прадед имел четверо сыновей и дочку. Но больше никто из нашего рода не стал наездником. Рассказывали, что он в руках был очень сильным. В Киеве на ипподроме кожаные вожжи на прочность руками проверял. Возьмет одну, рванет, и говорит: "Слабые". Был большой фанат лошадей. В 70 с лишним год работал на племчасти. Запрягут ему коня, он на нем ускачет и просит перепрячь другого. В 74 года еще ездил. На конюшню до последнего ходил.
— Даже в 70 лет Михаил Стасенко получил наивысший в мире конный приз Дерби на им же воспитанной кобыле Баядерке в Москве. Это была его последняя победа, — говорит 40-летняя Леся Джеха, экскурсовод Дубровского конезавода. — А при жизни он был и в Англии, и в Франции, и в Америке. Ему даже предлагали там остаться. Но он говорил: "Ни за что в мире не променяю своих дубровских рысаков". Со всеми своими победами он возвращался в Дубровку.
— После войны Михаил Дмитриевич жил здесь со своей сестрой Евдокией, жена его тогда уже умерла, — рассказывает 87-летняя Мотрона Панасенко. — Его все уважали, хороший человек был, добрый. Был среднего роста, круглолицый. Имел широкие брови, я его уже седого знала. Имел крепкое телосложение, большие, здоровенные просто кулаки. Крепкий мужик, одним словом. Всегда его видела возле лошадей, до последних лет. Был тренером наездников, давал советы, тренировал и коней. Как умер, на второй день после него умерла и сестра его Евдокия. Их в одной могиле и похоронили. На похороны очень много людей пришло.
В родном селе он и умер в 88 лет. Сейчас в доме Михаила Стасенко обустроили столовую Дубровского конного завода.
3 
1
Комментарии
1