"Меня непрерывно допрашивали от шести до десяти человек"

— Я работаю директором музея с момента его основания — с сентября 2009 года, — рассказывает Руслан Забилий. — 8 сентября приехал в Киев, чтоб встретиться с колегами-учеными и решить в СБУ вопрос финансирования музея. Прямо на вокзале в 7.30 меня задержали сотрудники СБУ, пригласили в автомобиль. В центральном офисе службы продержали до десяти вечера. Меня непрерывно допрашивали от шести до десяти человек. Они заходили, выходили. Иногда были все, иногда меньше. Не представлялись, не называли должности и фамилии. Только один сказал, что он — заместитель начальника управления внутренней безопасности.

О чем спрашивали?

— О тематике моих исторических исследований, с кем из историков я сотрудничаю в Украине и за рубежом. Интересовались, не являются ли мои темы засекреченными, имею ли я разрешение на работу с "секретными" материалами по ОУН и УПА. Конкретно — по стратегии и тактике Украинской повстанческой армии.

На это нужно разрешение?

— По их логике, по-видимому, уже нужно. Меня это очень удивляет. Считаю такие вопросы относительно исследований истории некорректными.

Допрос велся непрерывно?

— Если я просился в туалет, меня провожали. Иногда несколько человек задавали разные вопросы. Потом допрос вел один сотрудник, другие слушали. Один раз сами разрешили позвонить по телефону жене, второй раз я настоял на этом. Но запретили говорить, где и что со мной. Угощали чаем. Принесли обед, хотя мне в такой ситуации было не до него.

Какие обвинения выдвигали?

— Никаких официальных обвинений не было. Не предъявляли никаких документов — скажем, постановление суда об осмотре моих материалов и личных вещей или санкций на проведение любых действий относительно меня. Не велся протокол допроса.

Без моего разрешения изъяли частные вещи: ноутбук и два жестких внешних диска. На них и в ноутбуке были копии исторических документов из разных архивов, сборники из частных коллекций, мой исторические работы — подготовленные к печати материалы и документы из архива Службы безопасности. С ними работало немало историков, у которы есть такие копии.

Вас обвиняли в разглашении секретной информации?

— Да. Будто я готовил к разглашению государственную тайну. Но я никогда не работал с информацией, которая определена как "тайная".

У вас есть допуск к документам, содержащим государственную тайну?

— Допуск к государственной тайне у меня есть, но ни разу им не воспользовался. Работал исключительно с документами, большинство которых есть в свободном доступе через сеть информационно-справочных залов СБУ.

Там были документы, касающиеся дискредитации УПА и Романа Шухевича советской властью?

— Да. Материалы относительно Шухевича и батальона "Нахтигаль" давно обнародованы. В частности, как советское КГБ дискредитировало освободительное движение на Западной Украине. Эту проблематику историки и СМИ широко освещали еще в 2008–2009 годах. Написано немало исследований, разведок, статей. Ничего нового, неизвестного или сенсационного у меня не было.

Были также эпизодические документы о Голодоморе. Вообще это не моя тематика — я занимаюсь только освободительным движением. Меня интересовала реакция населения Западной Украины на голод в Центральной и Восточной Украине.

Вас спрашивали об УПА?

— Расспрашивали, зачем мне эта тематика, может, лучше я пошел бы работать в школу учителем истории. Спрашивали, почему я выбрал карьеру историка. Интересовались моими мыслями относительно национальной памяти, как я отношусь к Голодомору. Я ответил, что отношусь как к геноциду.

На меня психологически давили. Предлагали подумать о семье, о том, что мне может угрожать пять лет тюрьмы.

Какая в настоящий момент ситуация в музее?

— У историков музея изъяли два ноутбука и внешний хард-диск (архив информации. — "ГПУ"). Научных работников пустили на рабочие места, но с чем работать — практически все забрали! Вся научная работа парализована. Но заведение работает, посетители приходят. Проблема в том, что у нас запланирована новая  экспозиция о диссидентах. Нужны исторические материалы, видеовоспоминания, изъятые работниками СБУ.

Вы будете продолжать свои исследования об УПА?

— Я не думаю менять тематику или профессиональный интерес. 9 сентября подал заявление председателю СБУ Валерию Хорошковскому с просьбой и требованием разъяснить мне действия работников и вернуть изъятые вещи.

— Никакие исторические документы не могут быть такими, которые содержат государственную тайну, — говорит историк Владимир Вятрович, 33 года, бывший директор архива СБУ. — Не является такой информация о политических репрессиях, потому что они были нарушением прав граждан, о незаконных действиях органов государственной власти, органов местного самоуправления и их должностных лиц.

Секретными являются материалы о современной деятельности Службы безопасности, нынешней агентурной сетке, об обороноспособности страны, некоторые сведения из науки и техники, внешних отношений, государственной безопасности и охраны правопорядка, разглашение которых может нанести вред национальной безопасности Украины.
Считаю, случай с Русланом Забилим — это спецоперация кремлевского руководства. Они хотят закрыть тему УПА.

×