— Хожу по улице и постоянно оглядываюсь, не могу привыкнуть. Страшно засыпать, боюсь просыпаться. В изоляторе не хотел просыпаться, чтобы не видеть камеру. На свободе боюсь, что засну и проснусь в камере, это все окажется сном, — говорит днепропетровец 36-летний Лев Просвирнин.
11 марта его и 36-летнего Дмитрия Реву выпустили из следственного изолятора. Обвиняли в причастности к взрывам 27 апреля 2012-го. Другие подозреваемые, Виталий Федоряк и Виктор Сукачев, остаются в изоляторе.
— До сих пор не понимаю, почему меня держали в изоляторе. Обвиняли в том, что купил сим-карту, с которой рассылали угрозы. Но доказательства моей невиновности у следователей были с самого начала. В момент покупки сим-карточки я общался с женой по скайпу. Был возле компьютера, интернет кабельный. Продавец карточек мобильной связи подробно описал покупателя: не спортивного телосложения, левша, с длинными волосами, прямой длинной челкой, описал руки, одежду. Ко мне ничего не подошло.
Почему держали под арестом?
— Мы стали заложниками системы. Потому что на пресс-конференции выступили начальник СБУ, министр внутренних дел и генеральный прокурор. В один голос заявили, что виновные арестованы. С тех пор доказать противоположное невозможно.
Помните обыск квартиры?
— Длился 31 мая с 10 утра до утра следующего дня. Следователи перебирали все чашки, перелистывали все книжки с одним вопросом: "Где бомбы?". Я не понимал, о чем речь. Перерыли все, но ничего не нашли. Забрали компьютер, удобрения для цветов, деньги жены, мою рабочую флешку. У деда во время обыска — медаль за освоение целины. Он ею дорожил.
Вынуждали сознаться?
— Да. Не давали есть, спать, угрожали расправиться с близкими. С шести утра до двух ночи держали в управлении СБУ, говорили одно и то же: "Знаем, что ничего не делал, но сядешь надолго. Если не сознаешься — пожалеешь, что выжил".
Знали других подсудимых?
— С Ревой мы братья по несчастью. Сукачева знаю еще с 1990-х. Он мой сосед, хороший знакомый. Часто обращался к нему по работе. Он — профессиональный маркетолог, писал хорошие тексты для моего бизнеса. Но гуманитарий до костного мозга. Не поверю, что сделал что-то руками. Он кран дома не умеет поменять. Федоряка видел дважды в жизни у Сукачева.
Написали признание?
— Да. Написал: знал, что Сукачев получал выкуп. За это мне пообещали меньший срок. На то время я был в отчаянии. Понимал, что следователь всесилен, от него зависит жизнь моя и моих родных. Может писать в протоколах все, что захочет. Но следователи не выполнили обещания — я пошел по делу. Поэтому отказался от признания.
Вы объявляли голодание.
— Мне что-то подсыпали в еду. Иначе не могу объяснить свое неадекватное поведение. Смотрю на дело, а один листок нормальный, другой — перевернутый. Пролистать его не могу. Перестал есть — все нормализовалось.
В каких условиях держали?
— За два года не дали ни одного свидания с родными. Постоянно переводили из одной камеры в другую. Но самыми сложными были 1,5 месяца в одиночке. Там четыре стены и полное отсутствие информации.
Вас сломали?
— Почти. Я написал неправдивое признание, отказался от адвокатов. Это не сломало меня полностью, но очень изменило. Во мне уже мало позитива, никому не доверяю. Раньше была вера в справедливость. Потом увидел, что СБУ и прокуратура могут делать все, что хотят.
С кем сидели?
— В последний раз — с так называемым новомосковским маньяком Анатолием Шупарским и водителем маршрутки, который кого-то ударил на своей полосе. Первый тоже сидел для галочки, по нему не было никаких доказательств. Второй — за то, что нужно было кого-то посадить.
Как два года жила семья?
— В постоянной борьбе и ожидании. К моей маме на остановках подходили люди, предлагали помощь. Понимали, что я не виноват. Очень благодарен им.
Чего больше всего боялись?
— Что дочь на всю жизнь нарекуть дочерью террориста, маму — мамой террориста.
Как выживали?
— Жил так: сегодняшний день прошел — хорошо. Жду завтрашнего, вдруг что-то изменится. В жизни были светлые пятна. Когда ненароком увидел на допросе жену или фото дочери, которое распечатали и принесли в суд адвокаты.
Отошли от изолятора?
— Еще нет, но сейчас комфортно. Только выйдя на волю понимаешь, какое это счастье — видеть солнце, небо, обнимать жену, дочь. На свободе людям кажется это нормой. Пытаюсь восстановиться. Жизнь не закончилась, но все нужно начинать с начала. Все, чего я достиг за жизнь, СБУ уничтожило просто так.
Какая встретила жена и дочь?
— Жена встретила в суде. С ней пошли в детсад. Дочка выбежала, увидела меня, растерялась и спряталась за маму. Я тоже растерялся. Показалось, дочка не узнала меня. Тогда она спросила: "Папа, зачем ты так коротко подстригся?". Когда меня арестовали, она была обычным 4-летним ребенком. Сейчас ребенок только по возрасту, мысли — взрослые.
Чего будете добиваться?
— Хочу, чтобы меня оправдали полностью. Чтобы все причастные были наказаны.
7 дней давал президент Украины Виктор Янукович силовикам, чтобы нашли подрывщиков. Подозреваемых арестовали через три дня.
29 раз выезжали милиционеры Днепропетровска на сообщения о взрывчатке в городе за первые две недели мая 2012 года.
8 000 днепропетровцев опросили следователи Службы безопасности Украины и милиции во время расследования дела "днепропетровских террористов".
Четыре взрыва прозвучало на участке 800 метров
27 апреля позапрошлого года на центральной улице Днепропетровска — просп. Карла Маркса — прозвучало четыре взрыва. Взрывчатку заложили в уличные бетонные урны для мусора. Их обломки покалечили 31 человека.
Взрывы произошли в течение 70 минут на участке длиной 800 м. Первый — на остановке "Театр оперы и балета", второй — через 500 м, возле кинотеатра "Родина", третий — возле парка им. Глобы, четвертый — на пересечении с ул. Серова.
Подрывщики требовали от силовиков 4,5 млн грн выкупа. Деньги собрали, пакет выбросили в обусловленном месте, откуда его забрали двое мужчин. За четыре дня работники СБУ арестовали преподавателя политологии Днепропетровского университета Виктора Сукачева, компьютерщика Виталия Федоряка, предпринимателя Льва Просвирнина и работника вагоноремонтного завода Дмитрия Реву.
Ездил на работу на "Яве"
Днепропетровец Лев Просвирнин провел под арестом 648 дней. 26 марта ему исполнилось 36 лет.
— Я никогда не праздную день рождения, потому что не люблю. В СИЗО тоже не отмечал, — вспоминает.
Он родился в Днепропетровске, закончил механико-математический факультет Национальной металлургической академии Украины.
Семь лет в браке с 36-летней Викторией Просвирниной, воспитывают 6-летнюю дочь Евгению.
— С Викой в школе учились. Но встречаться начали после академии. Вместе работали в аудиторской компании, сидели за соседними столами. Помню, как между нами проскочила искра. В один понедельник я пришел на работу с похмелья, она запустила в меня степлером.
Имеет автомобиль "КИА Черато".
— За рулем с 1997 года, на разных машинах наездил 300 тысяч километров. До ареста любил ездить на работу на старой "Яве". Она для меня как живое существо, имеет свой характер.
До ареста работал представителем российской фирмы "ЦЕСИС НИКИРЕТ", которая изготовляет и монтирует инженерные средства связи.
7 
1
Комментарии