Убитый батюшка ПЦУ и Путин с "переломанным хребтом": как Иванков и Кухари встретили оккупантов со стороны Беларуси

32

Поселок Иванков в Киевской области находится в чуть более 50 км от Чернобыля и рядом с Беларусью. Поэтому никто из местных до 24 февраля не предполагал, что именно их населенный пункт станет одним из первых, куда вторгнутся российские оккупанты.

Несмотря на это, россияне зашли сюда в первый день полномасштабной войны. Массово въехали в поселок на бронированной технике со стороны Беларуси.
Сначала двигались мимо поселка, но позже оккупировали его. Начали грабить дома и магазины, разыскивали украинцев, участвовавших в ООС и АТО. Расстреливали людей.

Аналогичная участь постигла и соседнее село Кухари. Россияне начали там окапываться с 25 февраля. Некоторые жили в домах местных.

Оба населенных пункта были освобождены от россиян в конце марта - в начале апреля. Однако туда пока вернулось немного людей. Многие местные не спешат ехать домой, потому что боятся повторного вторжения РФ.

Корреспондентка Gazeta.ua побывала в приграничном поселке и селе, чтобы увидеть, как эти населенные пункты возвращаются к жизни.

ИВАНКОВ

Иванков расположен на севере Киевской области, в 70 км от границы Украины с Беларусью. Оттуда российская техника зашла в село уже в первый день полномасштабной агрессии РФ. Вражеские солдаты начали окапываться в окрестностях населенного пункта. Часть колонн двинулась в направлении Киева.

Дорога в поселок до сих пор напоминает о недавно пережитых Киевской областью боевых действиях – некоторые участки трассы перекрыты полицейскими, ремонтируют разрушенные мосты, а территорию разминируют саперы.

 

Апокалиптическая картина предстает перед глазами, когда проезжаем поселок Демидов, почти полностью затопленный его же жителями – люди разрушили дамбу Киевского водохранилища, чтобы замедлить продвижение захватчиков в столицу. О цветущем населенном пункте здесь сейчас напоминают только столбы электропередач, которые торчат из воды, березы и высокие зеленые кусты. Проехать в Демидов практически невозможно – все подъездные дороги тоже оказались на дне Киевского моря.

Поля у Иванкова до сих пор заставлены уничтоженной бронированной техникой россиян. Но даже эти груды сожженного железа не омрачают красоту поселка. Оно встречает аккуратными садами с высокими лиственными деревьями и аккуратными одноэтажными частными домами. Их здесь большинство, хотя встречаются и многоэтажки. Самые высокие из них имеют пять этажей.

 

Улицы переполнены людьми на велосипедах и автомобилях, загруженных пакетами. Местные возвращаются с рынка, расположенного неподалеку от центра. О возвращении Иванкова к жизни сигнализирует и немаленькая очередь в кафе возле поселкового совета за кофе, пирожными и сэндвичами.

К трехэтажке с разбитыми оконными стеклами идут две женщины. Соседки одеты в длинные весенние куртки, в пакетах несут продукты. "Во время оккупации Иванкова мы жили в подвалах, потому что не смогли эвакуироваться", – вспоминает 70-летняя Галина в цветастом багряном платке на голове.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Ночи в палатках, ракетные удары по домах и сволочи из РФ: как и где живут ирпенцы, которым россияне разбомбили жилье

– Техника зашла 24 февраля ближе к утру. Мы проснулись от звука танков, бронетранспортеров. Все шло мимо нас, – рассказывает женщина. – Они первое время не стреляли, а потом уже все было! Мы в подвале сидели в этом доме старом, в самом низу, – показывает на трехэтажку. – Слышали, что будет война, но не думали, что она со стороны Чернобыля зайдет. Многие деревни они очень потоптали.

 

В первый день в Иванков зашло около 200 единиц вражеской техники, вспоминает Галина. И сразу добавляет: российски военные грабили дома людей. Выносили одежду и технику. Брали даже такую, какой не умели пользоваться.

– Ну забрал он чайник, который от розетки работает. А где он ее возьмет?, – говорит местная. – Дошло до того, что трусы брали, высыпали из шкафов все. Куда ты его вез?

– Я с первого дня жила, на пятом этаже, – приобщается к разговору 64-летняя Валентина с кожаной сумкой, висящей на руке. – Они вон окно обстреляли, у соседки квартира сгорела.

– Уезжать уже нельзя было. И нам вообще никто не предлагал, – продолжает рассказ Галина. – Местная власть такая у нас, что и по сей день в магазинах нет хлеба. Потому что они (россияне. – Gazeta.ua) все разбили и его не возят. Батюшка поставляет хлеб в село, в часовню. Не продает, а ставит ящики для пожертвований, чтобы люди бросали, сколько смогут. Волонтеры сначала возили, а потом перестали… На первых порах, как хлеба не стало в магазинах (продукты исчезли с полок после захода российской техники в поселок. – Gazeta.ua), мы ходили за ним на хлебозавод. Вставали в четыре утра и в очереди до двух часов дня стояли.

 

– Муж мой идти собрался за хлебом, но он болен и присел на лавочку возле дома. А в это время как раз они (россияне. – Gazeta.ua) ходили по АТОшникам и зашли в наш подъезд. Один из них как пульнет в землю! – присоединяется к разговору 64-летняя Валентина. – Говорили: "Пришли вас освобождать". Ну и после этого пришлось нам жить в подвалах. Мужу это тяжело было, потому что подвалы сырые, а он недавно перенес ковид. Но должны там были сидеть, потому что когда летят самолеты – это страшно!

На улице поднимается сильный ветер с небольшим дождем. От измороси волосы и одежда женщин становятся влажными.

 

– Ели картошку, консервацию. У нас рыбокомбинат есть, они рыбу привозили и раздавали людям. Мы ходили брать, в основном карп был. Спасибо им, – вздыхает Валентина, вспоминая период российской оккупации.

– Они нас месяц спасали той рыбой! – нервно повышает голос Галина. – Сразу были и толстолобики. Мы его варили и жарили. Бесплатно давали. Ходили, кто не ленился.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Нас закрывали и душили газом. Мальчика застрелили" – как Ворзель и Микуличи жили под российской оккупацией

Женщинам тяжело даются воспоминания о пережитом. Со слезами на глазах вспоминают ужасный скрежет шедшей по улицам российской техники автоматчиков, ходивших Иванковом. И тотальный дефицит всего – во время оккупации в поселке, кроме продуктов, не было и самых элементарных медикаментов. Все аптеки не работали.

 

– О том, что нас освободили от оккупантов, узнала, когда была в квартире и посмотрела в окно. Заметили на площади украинских военных. Муж тоже посмотрел: "Да это же наши!". Мы так к ним бежали! Целовались, обнимались с ними. Такая радость была – не передать словами. Потом один (украинский солдат. – Gazeta.ua) выскочил там на козырек (на крышу поселкового совета. – Gazeta.ua) и махал флагом – все люди кричали, радовались. Правда, чуть-чуть есть страх, что могут вернуться. Если бы белорусы не пустили, может, они к нам и не пошли бы.

– Какие зверства оккупанты совершали в поселке? – спрашиваем.

– Расстреляли мужчину в машине. Красивый такой, молодой, высокий. Сын его уцелел чудом, – отвечает Валентина. – Олега расстреляли, когда гулял с собачками. Батюшку убили, хорошего такого, из села Розважев (священнослужителя Православной церкви Украины Максима Козачину застрелили 27 февраля на выезде из Иванкова. Он ехал из поселка на собственной машиной. – Gazeta.ua). Нашли его на перекрестке.

ДОРОГОЙ БАЗАР

У входа на базар стоит высокий седой мужчина. От ветра прячется под накрытием собственной торговой лавки. 53-летний Николай Прищепа надел короткую серую куртку, а на голову накинул соломенную шляпу с коричневой лентой. Под открытой железной дверью синего цвета, похожими на гаражные, на коробках разложил пакетики, баночки и ампулы разного цвета.

Николай Николаевич родом из села Обуховичи. На рынке в Иванкове работает 28 лет. За спиной Прищепы на деревянной двери висит вышитая картина. Разноцветные розы, вышитые толстыми нитями, ярко выделяются на голубом фоне. Этой картине уже 64 года, говорит мужчина.

 

– Мать моя вышивала. Когда лен выращивался в Обуховичах. Эти нити самокрашенные, натуральные, – говорит. – Вот мать тоже ткала, – показывает на старинные льняные шторы в графических узорах, прикрывающих кладовую с товаром.

Николай продает удобрения для сада и огорода, химические средства по уходу за растениями. После начала полномасштабного вторжения в Россию торговля почти не изменилась.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Говорили, что Зеленского надо сбросить" - как жители Становой пережили навалу россиян и ночью снимали пулеметы с вражеской техники

– Я не ожидал, что война будет, – говорит Прищепа и глубоко втягивает сигаретный дым. – В первый день войны мы ехали на работу. Это было где-то без пятнадцати шесть утра. Поступил звонок от сестры, что в Бобрике уже стреляют. Я отвечаю ей: "Это учения. Все будет хорошо". Дальше торговал на базаре, а люди панику подняли. Когда закончил работу – поехал в Приборск (село в 12 км от Иванкова, где проживает Николай Прищепа. – Gazeta.ua). Жена у меня в поликлинике. Ей сказала директор, чтобы закрылись, потому что перипетия будет.

Фото: Тарас ПОДОЛЯН

Колонны российской техники Прищепа встретил, возвращаясь с рынка домой. Двигались со стороны Припяти, пересекли пограничный пункт "Вільча".

– Я чуть в ту колонну российскую не уперся, – вспоминает продавец. – Хорошо, что выехал на поле. Жена сказала, чтобы той дорогой возвращался, потому что обычно я по центру ездил, в сторону Чернобыля.

Во время оккупации Николай Николаевич возвращался на рынок только один раз, 9 марта. Приехал взять продукты, признается.

– Здесь была мука, крупа и все остальное, самосад. Мы вдвоем с соседом приехали сюда благополучно. Взяли еще хлеба на хлебозаводе в последний раз. А потом из этой муки пекли сами. К нам по соседству люди из Бородянки приехали, потому что их дом разбомбили. Муж был поваром. Так в печке пек хлеб, – говорит Прищепа.

До полномасштабной агрессии России у жителей Иванкова были хорошие отношения с жителями приграничных населенных пунктов Беларуси. Ездили к ним за покупками на рынки. Да и сами белорусы нередко бывали в Иванкове, вспоминает Николай Николаевич.

 

– К нам они ездили давно. У нас был массив "На базаре" и их там много было по воскресеньям, – говорит мужчина. – Привозили к нам продавать нижнее белье – хорошие тряпки. Люди хорошие были. В жизни бы не подумал, что такое произойдет. Много знакомых у меня там, но сейчас не общаемся.

Белорусы также виноваты, потому что разрешили российской армии со своей территории зайти в Украину, считает Прищепа.

– Лукашенко надо было снимать еще раньше, а не давать ему шагать вперед. Я никогда не прощу ни россиян, ни белорусов. Как их простят, когда эта война неправильна и идет вопреки всем законам? – продолжает Николай Николаевич. – Я думаю, что они (войска оккупанта. – Gazeta.ua) так быстро прошли, потому что никто не ожидал оттуда, из Беларуси. Многие говорили, что нас просто пугают.

Большинство техники, которая вошла в Иванков, была не новая.

– Там был такой хлам! Еще с советских времен. А из "Градов" на 40 зарядов, вылетало 22 в лучшем случае, – говорит Прищепа. – Путин уже проиграл войну. Ему хребта переломили еще здесь, возле Гостомеля. Он обоср*лся на весь мир. Уже нет никакого имиджа в мире.

 

В Обуховичах от российских обстрелов сильно пострадала улица, на которой проживала сестра Прищепы.

– От двух домов по соседству вообще ничего не осталось. Одни углы и стены. У сестры не стало двух хлевов, машины, трактора. А дом спасли, – добавляет мужчина.

Россияне всегда свысока относились к украинцам, вспоминает продавец.

– Раньше, как Крым еще не был оккупирован, мы с женой всегда ездили туда на "бархатный" сезон. В Судаке жили за военным санаторием. Для кацапов он был. Хорош, – рассказывает Прищепа. – Были там летчики, танкисты. Но в основном контрразведка. Около нас однажды был один (российский военный. – Gazeta.ua), которого постоянно посылали в разведку то в Венгрию, то в Румынию, то в Германию. Я его немного напоил, чтобы вытащить информацию. Оказалось, что кацапы думали всегда, что мы (украинцы. – Gazeta.ua) – ничто. Белорусы более дружелюбны были всегда.

 

На рынке в Иванкове сегодня продают почти все – продукты, овощи, одежду, хозяйственные товары, растения для рассады и т. д. Пообедать можно чебуреками и булочками рядом с продавцами кормов для домашнего скота.

– Но в Иванкове рынок дорогой. Дешевле в Малине, в Бородянке. Здесь же Чернобыльский лес, люди получают пенсии хорошие. Поэтому и цены выше, – объясняет Николай.

ЯЙЦО ЖИЗНИ

Перекресток, откуда дороги расходятся к Овручу и Чернобылю, находится в нескольких километрах от рынка. Местные называют кольцевую дорогу "на яйце" - из-за монумента в центре круга "Яйцо жизни". Бетонная скульптура является символом возрождения и плодородия пострадавшей после чернобыльской катастрофы земли.

За дорогой стоит кирпичная пятиэтажка. Стекла в окнах выбиты, а рамы выгнулись и свисают наружу, в стенах снаряды кое-где попробовали дыры, сквозь которые видны черные пепелища квартир. На крыше развевается украинский флаг, который был здесь и до полномасштабной войны.

 

В магазин 53-летнего Виталия Бигоцкого, расположенного возле дома, попал снаряд. Сооружение сгорело. В настоящее время о нем напоминают только деформированные от пламени куски металла и обугленные поленья бывшего каркаса. Уцелела только клумба с красными тюльпанами сзади.

– Он полностью сгорел и сложился внутрь. На этом месте самые большие бои шли, – Виталий лопатой копает яму у фундамента магазина. Думаю МАФ купить и поставить на это место. Ущерб от потери бизнеса подсчитал. Со стоимостью товара составляют более 700 тысяч гривен.

 

Около пятиэтажки расположено разбитое старое помещение неработающей автостанции. Позади магазина – местная санстанция с "вынесенными" взрывной волной окнами.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Пьяные оккупанты, выжженные квартиры и "Россия" на заборе: как Тростянец приходит в себя после пережитых зверств

Больше всего в Иванкове пострадала ул. 8 марта на краю поселка. Там оккупанты обстреливали жилые дома. Снаряды разбили не только дома, но и заборы. Асфальт вырван "с мясом", а вдоль него виднеются остатки скошенных осколками деревьев.

КУХАРИ

От Иванкова до села Кухари – около 35 мин езды. Дорога пролегает мимо густого леса, который приобрел изумрудный оттенок благодаря пасмурному цвету неба.

До 24 февраля в Кухарях проживало около 700 человек. С начала полномасштабной войны большинство из них эвакуировались, а многие из тех, кто не захотел, остались без жилья. Оно было уничтожено, ведь в деревне велись тяжелые бои – россияне здесь сильно укрепились. Они периодически накрывали сельскую инфраструктуру и жилые дома из артиллерии. Сбрасывали с самолетов на дома авиационные и кассетные бомбы.

 

По асфальтированной дороге с крутыми подъемами заезжаем на ул. Нины Сосниной – она наиболее разрушена в деревне. Сразу за старыми развесистыми вишнями виднеются разбитые одноэтажные дома. Во дворах стоит сожженная техника – машины, тракторы. Уцелевшие дома обильно покрыты дырами от осколков.

– Мы только до 13 апреля здесь были, потому что пришли ВСУ и сказали, чтобы мы уезжали. Ибо будут их выбивать отсюда. И мы своим ходом, человек 15, уехали, – рассказывает жительница улицы. – Россияне же сюда зашли 26 февраля. Рассеялись по селу, ездили по всем улицам. Заходили в наш двор. Мужа попросили ангар открыть, потому что думали, что там наши есть. Танк у ворот поставили.

 

К соседке подходит 64-летний Михаил Кузьменко в теплой вязаной шапке и черной потертой куртке. Руки держит за спиной.

– Стреляли по видеокамерам на доме. Вечером ехали, увидели их и расстреляли, – говорит Михаил Васильевич. – стояли в саду за фермой. Хотели на Киев попасть через мост (переправу через реку Тетерев взорвали накануне украинские защитники. – Gazeta.ua). Начали по селу ходить и спрашивать, кто и когда взорвал его. Но им никто не говорил. Покрутились-покрутились и уехали в соседний населенный пункт Раховка. Но далеко не прошли, потому что там поля заросли деревьями. А у них старые карты были. Соседнее село Зарудье не увидели.

 

Грудь кирпича и шифера – это все, что осталось от дома жительницы улицы 43-летней Ольги Булгаковой. На ее дом упала вражеская авиационная бомба. Женщина вынуждена жить в доме свекрови.

– Это они по нам так 20-го (марта. – Gazeta.ua) били. На огороде вон яма от 500-килограммовой бомбы, – показывает огромную воронку Ольга Николаевна. На дне ямы играют собаки. – У нас осталось две коровки, так сосед забрал к себе. А от дома ничего нет. Делали здесь ремонт и летом должна была въехать. За что теперь отстраиваться? У свекрови тоже взрывной волной повредило дом. Надо половину перекрывать, балки попадали.

– Самолетов много было. Они со стороны Беларуси летали, – объясняет Кузьменко. – Такое было началось! Те из сада стреляют (россияне. – Gazeta.ua), а те из лоз. Оно здесь только свистело, что уже нельзя было понять, кто и откуда. "Грады" прилетели, говорят с Иванкова. Это как наши освободили село, так они бомбили сюда. ВСУ оттеснили их в соседнее село и в сторону Подгайного. До сих пор снаряд лежит неразорвавшийся на крыше амбулатории.

И Ольга Булгакова, и Михаил Кузьменко укрывались от обстрелов в погребах. У мужчины там сидело 17 человек, у женщины – 15. Были дети.

 

– Сидели на бревнах и лавочках, – вспоминает Ольга. – я стянула матрасы, одеяла. Баллон газовый был, так есть могли приготовить. А уж когда наши их выбивали, даже выйти не могли. Соседка чугун картофеля в мундирах наварит, сало, огурцы – все, что мы ели.

КРОЛИКИ ВЫЖИЛИ

На старом мотоблоке под дождем едут пожилые супруги. Мужчина за рулем подскакивает от ям на дороге, женщина в плотной куртке с капюшоном сидит в зыбком прицепе. "Перевозим вещи и мебель в родительский дом", – объясняют, перекрикивая громкий рев мотора.

49-летняя Елена и 54-летний Николай Моргуны живут на соседней ул. Кузьменщина. Их дом едва держится после повреждений, нанесенных взрывной волной. Российские войска сбросили в нескольких метрах от дома четыре авиабомбы подряд. Соседние дома разнесло вдребезги.

 

Их двор сейчас открыт, потому что забор также снесло. Земля покрыта зеленой травой, вытоптанные дорожки размыл дождь. Дом построен из кирпича и имеет один этаж. Рядом – электрический столб, на котором видно гнездо аиста.

Входная дверь в дом оторвалась. Нет ни одного уцелевшего окна. Из просторного коридора дверь справа ведет на кухню. Там на столешнице остались чашки из-под кофе и чая, банки, кастрюли и тарелки.

 

От взрыва стены посыпались. В гостиной на полу валяются белые декоративные панели. Труба под окном отошла от стены. Здесь все напоминает о жизни до войны - детские мягкие игрушки в коробках, тапочки посреди комнаты, пыльные, подарочные пакеты, питание для младенцев, зимние замшевые сапожки под карнизом с тюлями.

Большинство уцелевшей мебели супруги перевезли к родителям, где сейчас вынуждены временно жить.

– Мы здесь были до 11 марта, – говорит Елена. – Потом два солдата пришли утром и сказали, что мы на линии огня и нельзя оставаться. Бежали через лес, обходя поля, на Любовичи (село в Малинском районе в 16 км от Кухарев. - Gazeta.ua) с четырехлетним ребенком. День шли. Они бомбили все время, снаряды взрывались около нас, а мы падали на землю. Муж еще мой нашим защитникам рассказал, как к оркам лучше на ферму подойти, потому что он там проработал много лет.

Николай Моргун работал лесником. Поэтому хорошо знал, по каким лесным дорогам эвакуировать свою семью.

– Кровати у нас уцелели, а шкафы попадали. Одежда осталась немного, а есть такая, что сожжена от осколков. А еще какой-то котик здесь к нам прибился, – показывает на подоконник, где сидит черный худощавый кот с короткой шерстью.

 

Моргуны прожили в Кухарях 24 года. Последние восемь – строили дом. "Если бы на момент взрыва были в нем, то не выжили бы", – говорит Елена.

– Осколками дверь побило, полетело все. У нас двойной потолок, пока не протекает еще, – поднимает обеспокоенно голову вверх женщина.

Вместе с ними в доме жила дочь с мужем и детьми.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Сашу разорвало снарядом. Собирали на лопату и складывали" - как сейчас живут люди в уничтоженных россиянами Мощуне и Горенке

– 20 марта россияне разрушили дом в Кухарях, а 21-го у нас родился третий внук. Хоть одна хорошая новость за войну, – смеется Елена.

Супруги вспоминают, что сначала эвакуироваться не хотели, потому что имеют большое хозяйство. Да и Николай Владимирович в первые дни полномасштабного вторжения находился на работе – на стеклозаводе в селе Песковка.

 

– Он двое суток дежурил на заводе. Мост был взорван, орки здесь ездили. Так я позвонила и сказала, чтобы не возвращался. А через восемь дней солдаты наши подвезли его в соседнее село за рекой. Он прошел по минному полю, перешел через реку. Холодно было, но прошел и вернулся домой. Я сидела в погребе. Рада очень была!

– Снега уже не было, но мороз был. Разделся по пояс и перешел реку. Знал, что не глубоко, – перебивает разговор Николай Моргун и становится рядом с женой. – Первое время на заводе я был без связи. Затем дозвонился до средней дочери (у супругов три дочери. – Gazeta.ua). Она и сказала, что мама сама осталась: "Кумы уехали в Любовичи, а она не захотела". Я после этого и сказал старшему смены, что буду идти завтра домой. Утром попросил товарища подбросить в Марьяновку. Шел по лугу километров шесть. Хотел по центральной дороге домой идти, но там уже ездили орки. Так через больницу пошел огородами.

 

На стене в комнате висят бежевые круглые часы. Часовая стрелка замерла на отметке 9:00.

– Наверное, в девять часов вечера они и разбомбили здесь, – рассуждает Елена. – Кроме самолетов, еще два черных вертолета летали и пускали снаряды. Это уже тогда, когда ВСУ их (россияне - Gazeta.ua) 13 марта оттеснили. А утром все время дроны один или два летали над селом.

Укрывались от обстрелов в подвале во дворе. Возле его двери на траве еще кучкой лежит уголь. Его разжигали, чтобы приготовить еду.

Огород супругов находится за домом. На сарай рядом оперлись остатки кассетной бомбы длиной 1 м, от которой боеприпасы разлетелись на сотни метров.

 

– Кролика четыре выжило, – радуется Николай Владимирович. – Оконное стекло осталось только в туалете на улице. В лук посаженый влетела мина, сад немного сгорел. На огороде соседское колесо лежало, прилетело со двора.

В саду Моргунов цветет клубника, уже видны первые зеленые ягоды. Растет здесь малина, яблони, черешни, груша, слива, желтый и синий виноград. Уже посадили картофель, пахали землю также мотоблоком.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Два месяца без "русского мира": как выглядит сейчас Ирпень

– В туалет бегаю сюда, потому что у свекрови сгорел, – жалуется хозяйка. – Надо здесь плиту хоть какую-нибудь поставить под навесом, чтобы хозяйству еду варить. Дом спасло то, что мы два года назад по периметру его стянули каркасом из железа, но трещины видны и немного наклонился.

 

Под частью деревянного забора, что устоял, качаются от ветра детские качели. Рядом под колодцем на кусте калины поморщились красные ягоды.

– Смотри, калину нашу наклонило!, – обращается Елена Николаевна к мужу. На куст упал электрический столб. – Надо электриков позвать, пусть хоть его уберут. Мы будем калину поднимать, Украину нашу веселить!

×