"Россияне ходили по двое. Мы четырех положили" – в Малой Рогани селяне убивали оккупантов и выживали под глубинными бомбами

33

После вторжения РФ из села, где до войны жили более 2 тыс. человек, уехало абсолютное большинство жителей. Остались преимущественно пенсионеры.

Оккупанты регулярно обстреливали дома Малой Рогани. Также из села захватчики постоянно били по Харькову – из артиллерийских установок, реактивных систем залпового огня. Из самолетов, которые часто появлялись над селом, сбрасывали бомбы и на Малую Рогань.

В селе были случаи изнасилований и издевательств над людьми. Но точное количество пострадавших и погибших гражданских жители не знают.

С 25 марта украинские защитники начали активно выбивать захватчиков из населенного пункта. Полностью вытеснили их отсюда через несколько дней. Убегая, россияне бросали технику и не забирали своих мертвых.

Ужасы пережили и жители соседнего села Степанки. Там россияне тоже расквартировались в домах, которые впоследствии грабили. Как и местные магазины.

Корреспонденты Gazeta.ua посетили населенные пункты и пообщались с их жителями. Увидели, как села возвращаются к жизни после перенесенных ужасов.

ДЕТВОРУ ПОБИЛИ

От Харькова до Малой Рогани – чуть больше 20 км. Поэтому, кроме коренных жителей, в селе дома имеют и немало харьковчан. Кое-кто переехал сюда, спасаясь от бешеного ритма жизни в городе-миллионнике, а кто-то присмотрел себе дачи и перебирался жить на весну-лето, любуясь природой вокруг. Она здесь действительно великолепна: раскинувшиеся луга, поля, овраги и леса. И рукой подать до реки Роганки – места для рыбалки и купания летом.

К селу от трассы ведет старая асфальтированная дорога, больше похожая на грунтовую, с массой мелких луж после недавнего дождя. О боевых действиях здесь практически ничего не напоминает, вплоть до таблицы-указателя с названием населенного пункта. Возле нее на обочине "припарковались" два авто – белая Daewoo Nexia со следами от пуль в лобовом стекле и сожженный небольшой грузовик, похожий на те, которыми развозят продукцию торговые сети. Сам металлический указатель пробит осколками, а над ним гордо развевается флаг Украины.

Фото: Ольга Стенько

Село встречает преимущественно одноэтажными частными домами, огражденными металлическими заборами. Около одного из дворов собираются аккуратно одетые люди – мужчины в рубашках и брюках, женщины в летних платьях и блузках. Пришли помянуть 88-летнюю соседку. Как раз сегодня сорок дней со дня смерти, объясняют.

– 25 февраля сюда сначала пять российских танков заехали. А уже на другой день целые колонны пошли, – берет слово Леонид Бабков, поправляя очки в тонкой металлической оправе. – Они знали, куда шли и где становиться. Потому что еще за год до войны здесь все разметили. Тогда тут летали дроны и ездили люди какие-то, дорогу расспрашивали. А потом крестики-нолики ставили, отметки. Ну никому тогда не доходило, что они делают. Теперь поняли. Потому что они (россияне. – Gazeta.ua) все улицы знали, как зашли. Стали на бугре и начали бить – по городу, Великой Рогани, Ольховке (соседние села. – Gazeta.ua). И внизу стояли и валили!

Оккупировав село, россияне начали обходить дома. Для жизни выбирали те, где были добротные подвалы и погреба. Загоняли во дворы бронетехнику и артиллерийские установки, бензовозы. Если хозяева не уехали, их могли выгнать.

– Наше счастье, что в этой части села в подвалах вода стоит. Здесь метр вниз прокопать и она есть. Только поэтому они у нас не остались. Если бы сухо было, то по всей улице стояли бы. А так тягача между домами было загнали, а он в болото стал проседать. Так быстро выехали, – продолжает Бабков. – Жестокость была. Особенно вечером, как понапиваются. Одни сверху (с холма, на котором расположена часть Малой Рогани. – Gazeta.ua) стреляют на край. А оттуда в ответ летит. Куда попало целили. Было вечером печку затопишь, а оно сразу шипит! Били туда, где дым был. Говорю своим девчатам: "Тушите, потому что еще к нам прилетит!".

 

Через неделю ситуация в Малой Рогани еще больше ухудшилась. Село начали бомбить с самолетов, продолжает мужчина.

– Как самолеты дубасили, тут бомбы такие рвались! Прятался с ребенком и внучкой от всего этого, – продолжает Бабков. – Никогда в жизни не верили, что такое будет. Думали, что-то может начаться, но чтобы до такой степени мирное население выбивать! Умышленно это делают. Горя он (Путин. – Gazeta.ua) наделал каждой семье.

Людей у ​​двора становится больше. Высокий худощавый хозяин в рубашке с длинными рукавами докуривает сигарету и несколько раз приглашает всех во двор: "Помянем маму". Но люди не спешат заходить.

– 25 числа (марта. – Gazeta.ua) сюда наши разведчики зашли. И в тот же вечер туда ушли, – женщина с коротко стриженными рыжими волосами показывает на тянущуюся вверх улицу. – А потом они назад бежали. Заскочили во двор. У одного рука горит и кожа как-то поднялась. Криком кричит! А второй за лицо схватился: "Посмотрите, что там у меня". Муж посветил – ничего нет. А ведь у него горело просто лицо! На следующий день уже наши сюда стали идти.

– Когда Украина зашла, этих за два дня отсюда поперли. Они так убегали, что сапоги через головы летели! Все бросали, переодевались в гражданское, лишь бы выйти. Россиян много мертвых валялось, – показывает на край села Леонид Бабков. – Правда, они зацепились дальше за Ольшанку. И там наших ребят многих побили... А в Великой Рогани леса хорошие. И эти (россияне. – Gazeta.ua) там хорошо зарылись. И дубасили по нашим.

Леонид снимает очки и руками сильно трет глаза из которых катятся слезы.

– Возле меня ребята наши на блокпосту стояли. Говорили: "Нам бы токо до границы их выгнать и больше не пустим!". И нет уже никого из тех юношей, царство им небесное, – говорит дрожащим голосом. – Сами же они дети, по 18 годов. Когда стояли, то в войнушку, было, играли, бегали вокруг дома. Говорил: "Мальчики, ну что же вы… Вы же и так уже на войне". Они на зачистку позже уехали. На следующий день идет один из них раненый, Максим. Говорю: "Ты сядь, поплачь". Он сел и слезы потекли. Он за день на 10 лет старше стал. И вот после такого россиян жалеть надо? Соседка, Ленка Бережная, послала фото Малой Рогани подружке в Россию, которая сама родом отсюда: "Взгляни, что твои с нашим селом сделали". А та ей отписала: "Ты что, ох*ела?! Что ты мне хе*ню порешь? Это фільм, снятый на Донбассе в 2014-м!".

 

ЗЕМЛЯ ПОДНИМАЛАСЬ

Из-за серых металлических ворот напротив, смотрит на улицу 73-летняя Валентина с седыми волосами. В ее насыщенно-розовую блузку с длинным рукавом заколота брошь в виде цветка со стразами. На шее серебряный крестик, в ушах – золотые серьги с синтетическими рубинами.

Живёт одна – родственники в Харькове. В доме нет подвала, поэтому во время российской оккупации и обстрелов ходила ночевать к 84-летней соседке через три дома. Туда заходили российские солдаты, просили бензин.

– Они здесь заблокировали все, мы никуда не выходили месяц – не было ни въезда, ни выезда. Нам сказали надевать белые повязки, – рассказывает. – Перекрыли пути: на дорогу со стороны Харькова машину поставили, а сюда вообще не пускали никого. Они здесь стояли в совхозе в саду. Мы пересчитали – их мимо нас проехало больше 50 машин: и танки, и БТРы и всякое такое.

"Первая партия" россиян относилась к местным довольно лояльно, вспоминает Валентина.

– Были молоденькие, лет по 18. Ходили с автоматами по улице, ездили на танках. А потом их заменили те, что постарше. Начали стрелять, бомбить здесь все. Потом подключилась и российская авиация. Сначала самолеты их пролетели над рекой, покидали какие-то огненные бомбы. Выгорели камыши (в Малой Рогани россияне применяли термобарические и фосфорные боеприпасы, по данным Нацгвардии Украины. – Gazeta.ua), – с ужасом вспоминает местная. – А на другой день нас бомбили. Мы сидели в погребе, а оно все булькало и земля поднималась. Сильно бахало.

Валентина тоже собирается на поминки к соседям.

 

– Умерла бабушка в войну. Тогда нельзя было на кладбище, так мы ее здесь во дворе прикопали, где никто не живет. Гроб взяли в похоронном бюро. Ребята пошли, сами открыли и взяли гроб. А потом уже, когда разминировали кладбище, перезахоронили, – говорит.

О том, как в конце марта завершилась оккупация Малой Рогани, женщина помнит.

– Обстрел был сильный, когда наши их накрыли. Их (россиян. – Gazeta.ua) тут по улице пленных вели, душ 50. Сдались сами, – говорит. – Некоторые смогли убежать. Переодевались в гражданское, притворялись местными жителями.

ПАРТИЗАНЩИНА

Над улицей разливается тишина. Такая, какая может быть в жаркий летний день именно в деревне: ветер шумит в густых ветвях вишен и яблонь над домами, о чем-то переговариваются воробьи на крышах, из-за заборов насторожено на нас, чужаков, лают собаки.

В одном из дворов слышны голоса. На наш стук выглядывает худощавый мужчина в черной футболке и темных спортивных штанах. Довольно молодой, но в растрепанных темно-русых волосах и раскидистой бороде уже полно седины. Со двора слышен сиплый лай небольшой рябой собаки, прикованной цепью около будки.

– Прятался в подвале у родителей и с папой партизанили. Мы охотники, – 29-летний мужчина просит не называть его имя, приглашает во двор и плотно прикрывает калитку. – Чуть выше переулок есть, где они ходили. Мы садились по заброшенным дворам и немного их "встречали" (убивали. – Gazeta.ua). Пользовались своим охотничьим оружием.

После ликвидации россиян мужчина с отцом незаметно и быстро возвращались к себе домой в погреб.

– Они (россияне. – Gazeta.ua) ходили по двое. Мы дважды выходили – четырех положили, их находили на следующее утро. Тела забирали и сбрасывали в болотах. Нас не искали, – продолжает. – Они своих вообще не вывозили. Уже наши солдаты собирали их КамАЗами. Как мне говорили, вывозили за старое кладбище и там где-то закапывали.

С россиянами контактировать приходилось, признается местный. Оккупанты пытались вести себя вежливо – не угрожали.

– Первые два недели я иногда ходил от родителей домой, за вещами. Идешь, было, по улице, а он тебе: "Стой, подожди!". Расспрашивали: "Выдел кого-то чужого, не бегают ли здесь ваши солдаты?". А потом приехали другие и уже не было такого, чтобы ты их видел и на тебя не было направлено оружие. То ли наемники, то ли просто отморозки.

К нам подходят еще двое мужчин. Один спортивного телосложения, из-под его серой кепки немного видны коротко стриженные каштановые волосы. Карие глаза смотрят внимательно, но с дружелюбным любопытством. Хорошо говорит по-украински.

– Оккупанты были разной национальности: и буряты, и из Чеченской республики. Но больше всего – славянской внешности, – говорит 28-летний Владислав. – Они пошли по дворам искать бензин. Дизеля у них было много, на нем вся техника ездит. А вот генераторы, которые забрали где-то – бензиновые. На нашу улицу сначала зашли два таких засранца в дырявых сапогах, из которых вылетала вода. Подошли к нам. Один говорит очень вежливо: "Нам нужно, если можно...". Это уже потом мы узнали, что это был разведчик, хитро действовал. Как вьюн – спрашивал, как отчество и разговаривал, будто просил. Но понятно, что все было добровольно-принудительно: "Нам нужна еда", "Ищем горюче". Типа предлагал обмен: "Мы дадим вам банку тушенки, а вы нам – бензин или сигареты". Мы тушенку у них не брали и не менялись вообще. Ссылались на то, что у нас ничего нет, еще и старенькая бабушка в доме.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Говорили, что Зеленского надо сбросить" - как жители Становой пережили навалу россиян и ночью снимали пулеметы с вражеской техники

Россиян привлекали дома с двумя-тремя этажами. Не только ради наживы, но и потому, что с крыш открывались большие возможности для осмотра окружающей территории.

В многоэтажные дома кое-где пробирались и местные. С крыш смотрели, где стоит техника оккупантов и передавали информацию ВСУ. Это позволяло украинским защитникам вести точный огонь по захватчикам.

– Оттуда (из домов в несколько этажей. – Gazeta.ua) открываются хорошие обзоры. Из одного дома – на так называемую "посадку смерти", из другого – на всю Малую Рогань. Так что наши люди через пятое колено пытались корректировать действия украинской артиллерии, – продолжает Владислав. – Хотелось, чтобы наши били раз и четко в цель. Благодаря этим корректировкам, наше село не так сильно пострадало, как могло, слава Богу.

"Посадкой смерти" местные называют небольшую "зеленку" на высоте недалеко от села, где артиллерия 92-й бригады ВСУ, а также добровольцы, выжгли много российской техники.

 

– Не знаете, кого расстреляли в машинах, которые мы видели на въезде в село? – спрашиваем.

– Машины не наши. Где-то слышал, что это орки их отжали у людей. И сами же расстреляли, чтобы нашим труднее было подойти к ним, – отвечает Владислав. – Как наши зашли в Малую Рогань, то они (россияне. – Gazeta.ua) начали просто бить по селу. Это самое страшное было. Бросали бомбы по 250 килограммов и полутонные, "прилетало" что-то реактивное типа "Урагана".

После месяца под обстрелами люди научились различать, какой тип снаряда летит в деревню, добавляет мужчина.

– Реактивное когда летит, то там звук похож будто граблями по камням проводишь, хлесткий. Если какая-то крупнокалиберная арта – такой глубокий глухой "бум". Самолет как летел, то делал два-три круга, словно целился. А сбрасывал беспорядочно.

 

Изнасилованных женщин в селе не осуждают. Им сочувствуют, говорят мужчины. И добавляют: после инцидента в подвал пришел командир российских военных. Выказал обеспокоенность, пообещал найти насильника и разобраться с ним.

– Наши мужики собрались, подловили его и сдали их командиру. Тот пообещал его расстрелять, – приобщается к разговору третий из мужчин.

– Но его не убили, похоже – потом видели живым. Просто сделали вид, что все красиво порешали, – говорит Влад.

ВОРОНКИ НА ОГОРОДЕ

Чуть дальше по улице, которая тянется вверх, остатки "русского мира" видны издалека. Сожженные и разбомбленные дома, в некоторых огородах еще темнеют большие воронки от снарядов.

Дорога поворачивает налево, открывая широкий обзор на живописный зеленый овраг и холмы на противоположной его стороне. Справа в одной из небольших деревенских улочек рыжей ржавой кучей валяется сожженный танк. Его башня съехала в сторону, а в длинное дуло плотно набилась земля. Рядом чернеет разбитый когда-то белый одноэтажный простой домик.

 

Во дворе через узкую грунтовую дорогу бегают куры, лает пес. Возле дома, за дощатым забором, хозяйничает мужчина. Рассказывает: когда танк был подбит, он с семьей выбрался отсюда в безопасное место. А вот дом через дорогу россияне разбомбили в первые дни оккупации. Там никто не погиб, потому что хозяева находились в школьном бомбоубежище.

– Бомба или мина на крышу прилетела. Было около четырех вечера. Я был на улице, у кур. Рядом бахнуло. Глянул – пыль столбом. Упало еще у соседей на огород. Мой дом целый, только окна и крышу (повредило. – Gazeta.ua). Но крышу мы уже поремонтировали, – рассказывает 47-летний Олег Гуслев.

Он с супругой большую часть времени русской оккупации пережили в своем доме. Выехали в Харьков 17 марта.

– Здесь солдаты были. Там дальше по улице стояли тоже, всю ночь грохотали моторами, не выключали. Когда "прилеты" были, то я видел, как их бензовоз горел. Это Украина их выбивала отсюда. Слышал, что россияне стреляли из автоматов по дронам, – продолжает Олег.

Он не общался с россиянами. Но когда после деоккупации Малой Рогани вернулся в дом, то понял – они там жили. После себя оставили беспорядок.

– Одеяло воняло их танковым маслом. И форма ихняя здесь валялась. Вынесли компьютер, стул компьютерный, что сыну покупали. Шампанское пропало, – перечисляет Гуслев ущерб. – После себя оставили грязь. Обутыми ходили, из шифоньера все выгружено было. Пропала сына курточка, его и моя обувь. У малого была форма военная – для НПП (начальная военная подготовка. – Gazeta.ua) в школе. Ее забрали, только одна шапка осталась. Может, переоделись под украинскую армию.

ЗАЖИТОЧНЫЙ КВАРТАЛ

Больше всего разрушен в Малой Рогани переулок Стадионный, расположенный на верхушке холма. "Усеянный" исключительно двух– и трехэтажными частными домами из которых не осталось ни одного уцелевшего. Некоторые дома разбиты или сгорели полностью, другие – сильно повреждены взрывными волнами и "прошитые" осколками от снарядов.

Во дворах немало сожженных легковушек. За заборами – ржавые силуэты уничтоженной российской военной техники. Кое-где во дворах, заросших некошеной этой весной травой, под открытым небом стоят стиральные машины, телевизоры и газовые плиты. А из-за обломков кирпича и бетона прорастают и пышно цветут неуместно яркие среди этой разрухи разноцветные пионы и ирисы.

 

Между разрушенными зданиями ходят несколько кошек. Увидев нас, осторожно подходят поближе, ластятся к ногам и просятся на руки. Выпрашивают не столько еды, как человеческого внимания.

Часть хозяев уже вернулись на переулок – самостоятельно разбирают завалы, кто-то копается в огороде.

– Мы до последнего здесь сидели. У нас же курочки, уточки, кролики. Хотя обстрелы были. Русские загоняли во дворы технику, селились в домах. С садов били, – стряхивает грязную от пыли черную мужскую куртку пенсионерка Нина Михайловна. Одежду нашла среди завалов собственного двухэтажного дома, который обрушился наполовину. Разбирает "останки" дома вместе с мужем. Говорит по-русски. – Нас пришли выгонять числа 13-го (марта. – Gazeta.ua). Предлагали в Россию. Но мы остались ночевать в подвале. Они взялись шастать по дому. Выбили все окна. Видимо, оттуда вели наблюдение. Мы на следующее утро перебрались в четырехэтажку к сыну рядом. Три дня там побыли и забрал нас муж в другую деревню, где работал. Когда уходили, то у нашего дома только крыши не было. А приехали дней восемь назад и такое увидели. Теперь вот флигельок накрыли и там перебиваемся. У родственников тоже ночуем.

Из хозяйства, которое держали супруги – почти ничего не осталось.

– Ни утят нет, ни кроликов. Куриц было 22 штуки – семь выжило. На огородах лазили, – продолжает Нина Михайловна. – Кошки живы остались. Одна еще и котят привела. Нашли их на чердаке.

 

Грохот падающих обломков, сбрасываемых ее мужем со второго этажа дома, перебивают несколько взрывов вдали.

– Где-то недалеко сегодня бьют. Хотя прилетов здесь не было, как орков выгнали, – объясняет Нина. – Убийства были. Слышала, что пятерых ребят они расстреляли… Домов штук 55 в Рогани пострадало. Наш переулок самый страшный.

ШТАБ И ГОСПИТАЛЬ

От трех этажей дома на противоположной стороне переулка остались обломки стен из силикатного кирпича и выжженый бетонный цокольный этаж. На улице возле вывернутых взрывом металлических ворот подземного гаража неряшливой кучей валяется какое-то тряпье. Среди него – грязное военное термобелье и очень подтоптанные черные берцы. Такими снабжают российскую армию.

Во дворе встречаем высокого седого мужчину в спортивной футболке и рабочих брюках. Спрашиваем, чья эта одежда валяется.

 

– Освободителей, – иронически отвечает 52-летний Станислав.

Разрушенный дом принадлежал его теще, которая в начале марта уехала из села. Потом россияне пришли сюда и обустроили в усадьбе штаб и госпиталь для своих раненых. Это Станиславу позже рассказали соседи. Сам мужчина во время оккупации Малой Рогани был в Харькове.

– Здесь в каждом доме в подвале кто-то прятался. Сначала людей не трогали, а потом приехали и выгнали из домов – всю улицу, – говорит мужчина. – Со двора дома эксперты забрали много вещей. Остатки боекомплектов, орудий, медикаментов, одежды. Было здесь и тело – Намчал Артыш Чедер Оолович. Вот здесь был убит, его наши (местные. – Gazeta.ua) похоронили. Видно, документы посмотрели, написали бумажку с именем. Их (трупов. – Gazeta.ua) несколько штук нашли – были еще в других местах закопаны.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Убитый батюшка ПЦУ и Путин с "переломанным хребтом": как Иванков и Кухари встретили оккупантов со стороны Беларуси

Приглашает осмотреть то, что осталось от дома. Внутри помещения были украшены деревом – имитировали избу-сруб. Когда от обстрела начался пожар – все сгорело. Загорелось и в пристройке-ангаре, где у тестя Станислава была мастерская по обработке дерева. Оборудование стало кучей металлолома, мелкий электроинструмент поплавился.

Такие повреждения переул. Стадионный получил в конце марта, когда украинцы пошли в наступление и стали выдавливать оккупантов из Малой Рогани. Чтобы выбить захватчиков, вынуждены были накрывать плотным огнем места пребывания россиян. Другого выхода не было, потому что захватчики заняли дома и во дворах наставили бронетехники и артиллерии.

 

– Здесь у нас было две САУшки (самоходные артиллерийские установки. – Gazeta.ua). Одна не влезала, подавили нам виноград. Они отсюда стреляли по Харькову, – рассказывает Станислав.

В подвале, где россияне скрывались от обстрелов, тоже следы пожара и выбитые окна. Повреждены металлические двери, обломками иссечена легковушка Lanos. В следующей комнате грязно. Разбросаны темно-зеленые бумажные пакеты с белым контуром рятиконечной звезды. Это остатки пайков российской армии.

– Пайки фактически просроченные были. Срок истекал примерно как раз, когда их отсюда выгоняли – 22 марта, – говорит Станислав.

СТЕПАНКИ

Дорога от Малой Рогани тянется по краю холма вдоль живописной реки Роганки, текущей в овраге. Вдоль дороги практически перетекают друг в друга села Коропы, Степанки и Ольховка.

Все были заняты российской армией. В Степанках танки тоже стояли между домами. Просто заезжали во дворы, ломая заборы. Кое-где еще видны среди жилых домов окопы и капониры. А на обочинах встречаются шесты, на которых развеваются лоскуты белой ткани – так саперы помечают заминированные места.

Людей на улице практически нет. У одного из дворов стоит белый Volkswagen Transporter с выбитыми и заклеенными пленкой и скотчем окнами. Из-за голубовато-красных металлических ворот выглядывает мужчина в бело-серой клетчатой ​​рубашке с закатанными до локтя рукавами. За его спиной во дворе лежит большая труба с хвостовиком – остатки российского снаряда, которым обстреливали деревню в начале апреля.

 

– Вот сюда нам прилетело. Но она пуста. Саперы ее посмотрели. Сказали, что безопасна. Это такое как "Ураган". Нас в то время не было дома – уехали, – рассказывает 62-летний Владимир Викторович.

В течение месяца русской оккупации он был дома и со двора не выходил – прятался с семьей в погребе. Ели сухари.

– Первое время хлеб нам привозили по 30 гривен. А потом мы начали возить. У моего товарища дочь в Харькове, они там собирали гуманитарку и я ездил забирать. Нам разрешали передвигаться на своих машинах. Цепляли белые ленточки и к их посту. Проезжаем – прячем под жопу, а там уже и наши. Проехали, загрузились гуманитаркой и обратно.

Россияне во дворы не заходили – только ездили мимо бронетехники. Разграбили магазин напротив, вспоминает Владимир.

– Вскрыли за три раза. Раз пробовали, второй не получилось. Затем тросом дверь вырвали. Они были не просто пьяные, а наверно обкурены, – говорит. – Эти чурбаны (российские военные. – Gazeta.ua) были маленькие и черноволосые. Когда их там (в Малой Рогани – Gazeta.ua) бахнули, то они здесь везли раненых. Спрашивали дорогу в Россию. Здесь до Белгорода 50 километров.

 

Ко двору на велосипеде подъезжает загорелый мужчина в синих спортивных штанах с белыми лампасами и футболке защитного цвета. Представляется Валентином Усом.

– Когда война началась, мы были дома. С окон ночью смотрим, а они едут – танки херачят, самоходки. "Ураганы" выстроились на Бисквитке (село Бисквитное рядом. – Gazeta.ua), а некоторые, штук 30 или 40, в лесу стояли. И 25 дней гепали на Харьков. Оттуда им ответка прилетала, – рассказывает Валентин. – А потом, когда с Малой Роганы их начали отгонять – они полностью разгрузились в соседних селах по домам. В моем доме стояли – такого там натворили!

Мужчина соглашается показать свой и соседский дом, где жили россияне. Просит ехать за ним по дороге, которая резко спускается вниз, а затем круто поднимается вверх.

 

– Вот у Вовки они здесь жили. Было насцано и наср*но, – останавливаемся возле одного из первых домов наверху. Двор выглядит чистым. На парапете за воротами за нами наблюдает привязанная собака. Хозяева здесь бывают периодически.

Около дома стоит стиральная машинка, сверху фаянсовый умывальник, рядом – что-то упакованное в деревянный ящик, словно приготовленное для дальней дороги.

У Владимира застрелили тещу, продолжает Валентин.

– А у меня убили внучку двоюродную, – говорит. – Я убежал, когда они сюда въехали 27 марта. Брат рассказывал, что в их доме тогда начали бить окна. Говорят: "Не нравится – выезжайте!". Они сели в машину с внучкой, брат с женой, теща Вовкина. При выезде из Ольшанки тещу застрелили и внучку. Девочке 12 лет было. Хорошая такая, симпатичная. Ее кремировали. Прах на родину отца повезли в Сумы.

К дому Валентина Уса идем пару минут. По дороге встречаются несколько псов, которые лезут под ноги, ластятся. "Подкармливаю их", – признается мужчина. Показывает несколько соседних домов, где жили россияне. Заходить в некоторые до сих пор опасно, потому что хозяева еще не вернулись и есть риск, что дома внутри могут быть заминированы.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Пьяные оккупанты, выжженные квартиры и "Россия" на заборе: как Тростянец приходит в себя после пережитых зверств

Крыша одноэтажного дома Валентина повреждена осколками. Но само здание не разрушено.

– В погребах они жили. У меня дубленку украли, мебель и машину Жульку (авто марки Geely. – Gazeta.ua), – рассказывает мужчина и приглашает во двор. – В погребе сделали себе позицию и стреляли вот туда, – показывает в сторону реки Валентин. – Там у нас дамба. Всё было заминировано.

Из старого деревянного сарая Ус выносит пластиковое ведро наполовину заполненное гильзами от пуль большого калибра. Насобирал их во дворе, объясняет.

 

Тишину снова несколько раз "разрывают" звуки взрывов неподалеку. Псы на мгновение испуганно припадают к земле, а затем разбегаются со двора.

– Это "выходы" (так называется момент, когда снаряды выпускаются из артиллерийских установок. – Gazeta.ua), – объясняет Усс. – Жена у меня сейчас еще в Харькове. Хочется, чтоб уже спокойно было. Будем с ней пенсию получать и жить, – говорит напоследок.

×