"Сейчас потеплело, поэтому нельзя оставлять избу открытой. По селу ходят цыгане, просят, а иногда могут что-то украсть", — беспокоится жительница поселка Оброшино Пустомитовского района Львовской области Наталия Балда.
Прошлой весной в лесу около поселка Оброшино появился цыганский лагерь. Ромы поселились около остановки электрички. Поставили четырнадцать кибиток, в которых живут пять семей. Из Львова ехать 15 минут.
В лесу жарко. Под вечер кусают комары. Около двух кибиток разожжен костер. Хозяйки готовят ужин.
— Пуиланко! Пуиланко! — кричит 44-летняя Любовь Чава. Женщина одета в когда-то белую потрепанную кофту и широкую юбку. Курит "Прилуки".
— Целую зиму тут мучусь, — говорит цыганка. — Приехала на Львовщину из села Порошково Перечинского района Закарпатской области. В кибитке нас четверо: я, мой сын Юра и дочка Мария с внучкой Анжелкой. Марии сколько лет? Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, — считает на пальцах.
У Любы зазвонил мобильный телефон. Из-за пазухи она достает телефон – раскладушку "Самсунг".
— Это старший сын звонил. Он и мобильный подарил, — будто оправдывается. — С нами не живет, в Молдову пошел. Но почему мы стоим? Заходите к нам в гости.
В Любиной кибитке вместо дверей — старое потрепанное покрывало. Половину жилища занимает кровать. На ней ночует вся семья Чавы. Сбоку к стене прикреплена подставка. На ней лежат две буханки свежего белого хлеба и четыре пачки "Мивины". Сбоку печка. В ней зимой готовят еду.
Семья Чавы сидит вокруг очага около своей "избы". На огне жарят рыбу и варят кофе.
С "попрошайничества" возвращается Любина дочка — 18-летняя Мария Чава. Это — невысокая худощавая девушка. Садится около очага.
— Мы — бедный, но дружный народ! Моя тетка Лена из Закарпатья уже восемь лет больна раком. Так мы все ей складываемся по 5–10 гривен. Она же не может работать.
Пока Мария рассказывает, ее дочка годовалая Анжелка открывает замок моей сумки.
— Анжелка, перестань. У тети нет денег, — говорит Мария.
— А тут живет мой двоюродный брат, — показывает на соседнюю кибитку. — У него двое детей: Синдика и Артур. Жена его восемь месяцев назад убежала из лагеря. Оставила ему детей, вот он, бедный, и мучается. Железо собирает, на кусочек хлеба просит.
К костру сходятся дети: Синдика, Саша, Яна, Артур и Анжелка.
— Яна, Яна, иди сюда, — зовет Люба. — Тетя не из милиции. Не бойся. Наши дети страшно милиционеров боятся.
Яна — маленькая щуплая девочка с растрепанными грязными волосами. У нее чумазое лицо. Жует свиную шкурку.
— Моя мама крумпли с мясом варит, — хвалится Яна перед детьми.
В лагере подымается гам.
— Синдика не брала, Синдика не брала!
Исчезла аудиокассета с цыганскими песнями. Выясняют, кто ее украл.
К толпе подходит 20-летний Юрий Чава. Он тут за старшего.
— Что произошло? Кто взял кассету? — спрашивает.
За хозяином прибежала его черная собака Рекс. Пес начал обнюхивать разбросанные бутылки и пакет из-под майонеза.
— Меня барон назначил, — говорит. — Наш барон Роман живет в Ужгороде на Закарпатье. Он имеет собственный бар, машину, водителя. Иногда собирает нас, учит, чтобы не воровали. Хотя разые цыгане случаются: есть, которые просят, есть, которые воруют. Но у людей, около которых живем, не воруют. Я их ругаю.
На плечах несет дрова 16-летний Геннадий Терпак. К нему подбегает 19-летняя Наташа.
— Она — украинка, — говорит Юра.— Я ее полюбил, а она Гену полюбила. Все бросила и к нему жить перебралась.
Наташа подходит ближе.
— Я из Львова, поэтому фамилию не скажу, — говорит девушка, пряча глаза. — У меня родителей не было. Я жила на улице Князя Романа (центр Львова. — "ГПУ".). Работала то в пиццерии "Пронто", то в ресторане "Антей". А потом Гену встретила и полюбила. Живу тут с ним, мне нравится.
— В нашем лагере, когда девушка и юноша полюбят друг друга, мы свадьбу гуляем. Расстилаем шатер, покупаем еду и напитки, включаем магнитофон — и танцуем до утра, — рассказывает Юра. — Если кто-то рождается, в церковь несем. Вон там Таня сегодня второго родила. Пацана.
Юра ведет меня к новорожденному. Таня живет в отдаленных кибитках с цыганами, больными туберкулезом. Другие цыгане пытаются с ними не контактировать.
— Они не лечатся, потому что врачи дорогие, — говорит "старший". — А где на все деньги взять?
С нищенских заработков платят дань
В день "старший" цыган зарабатывает 50–100 гривен. Ежемесячно его минимальный доход составляет 1500 гривен.
— Из тех денег, — говорит Юрий Чава, — за "аренду жилья" нужно заплатить 200 гривен милиционерам. Если не заплатишь — забирают паспорт и выселяют из леса. За разрешение просить в электричках цыгане платят проводникам по 2 гривны за день. Это — 60 гривен в месяц. Двадцать гривен дают на железнодорожной станции за зарядку мобильного телефона. Чистая прибыль — 1300 гривен.
Больше всего цыгане зарабатывают возле церквей.
8 
35413
Комментарии