Бывают люди, которых трудно себе представить. Например, вот мужчина, который пережил две войны и две революции, был публичный политик, знаменитый журналист и прошел через десяток арестов. Этого персонажа легко представить ковбоем и плейбоем. Но он был совсем другим. Достаточно сказать, что впервые крепко выпил водки незадолго до своего пятидесятилетия. А утром проснулся с незнакомым ощущением похмелья и записал в дневнике: мне стыдно за вчерашнее... и за то, что поздно начал.
А относительно женщин, то где-то тогда же он писал, наивно, словно гимназист: "Женщина — как погода!" И покраснел от своей дерзости. А как-то утром он шел мимо Киевского университета и прямо на тротуаре увидел несколько использованных презервативов. И был поражен этим признаком падения морали не меньше, чем убийством Петлюры. Ругался он страшными словами: квадратовый дурак, свинский идиотик. Наихудшее ругательство: "Сутенер!" Мы так уже не умеем.
Этого человека звали Сергей Александрович Ефремов. Он охотно пользовался телефоном и фотоаппаратом, но весь будто принадлежал к девятнадцатому веку. Причем даже к первой, а не ко второй половине того века, в котором появился на свет. Интересно, что своим идеалом литератора Ефремов считал Ивана Франко. Но тот, старший Ефремова на целых 20 лет, был явно "младшим" и более модерным во взглядах на жизнь. Например, Франко легко сознавался в том, что ему "трижды (а в действительности больше) являлась любовь". А Ефремов категорически не считал это возможным. Для него любовь, так же как истина, могла явиться лишь раз.
Он принадлежал к первым деятелям Украинской Центральной Рады. Собственно, вокруг Ефремова и возникла сама Центральная Рада. Его героев — Петлюру, Грушевского, Винниченко — мы представляем себе лучше, чем Ефремова. Хотя он был среди них, быть можеи, наиболее целостной натурой. Но именно о целостную натуру Ефремова спотыкались его современники, друзья и враги.
В начале 1920-х годов большевики захватили Украину. Но были еще живы наши главные независимцы. Их взялись нейтрализовать. Грушевского выманили из эмиграции и сделали почетным заложником. И Винниченко выманили, но он скоро убежал назад. Петлюру застрелили в Париже, на Волыни — генерала Оскилко. Генерала Тютюнника амнистировали — и тихо расстреляли.
Остался Ефремов. Чекистам не верилось, что он не бежал. А он никогда не убегал и никого не боялся. Пример: когда Киев взяли красные войска Юрия Коцюбинского, Ефремов написал ему открытое письмо: "Твой отец (писатель Михаил Коцюбинский. — Gazeta.ua) сейчас переворачивается в гробу!"
Сергей Александрович продолжал жить в своей стране и не замечал советской власти. Большевики завели "новое время", и граждане переводили стрелки часов туда-сюда. Ефремов даже этого не делал, и выставлял свои часы по солнцу.
Как ученый, он работал много. Но не по-советски. От этого его удерживал элементарный стыд. Как-то в Киеве была демонстрация "Долой стыд!", милиция гоняла голых демонстрантов. Ефремов заметил: как может режим "бесстыдный принципиально бороться с принципиальным бесстыдством?!"
Это из дневника, который он вел в 1923–1929 годах. После смерти Ленина записал анекдот. Пришли Маркс и Ленин в рай, а Ильича не пускают. Он полез в сумку к Марксу. Тот — в рай, а сумку забыл. "Забери свое барахло!" — кричат ему вслед архангелы. Ефремов, прежний семинарист, воспринимал это не совсем как анекдот.
Большевики имели хлопоты: тяжело уничтожить безоружного противника, который презирает тебя и не прячется. Но нашли способ: Ефремова сделали вождем сфабрикованного Союза Освобождения Украины (СОУ). На суде Сергей Александрович этого не отрицал. Ему дали десять лет. Из тюрьмы он не вернулся.
Почему он взял на себя то, чего не было? Якобы ему сказали: или он согласится, или арестуют Онысю.
В дневнике про нее едва упоминается. И почти не с кем об этом говорить. Но в Киеве есть литературовед Элеонора Соловей, причастная ко всему, что у нас издано из наследия Ефремова.
Итак, кто такая Оныся?
— История грустная и деликатна. Оныся — его двоюродная сестра и... они любили друг друга. Ее отец, Федор Дурдуковский, уважал Сергея, принял его в семью, и Сергей говорил: "Я вам подарился навеки". Но о браке не могло быть и речи. Сергей вошел в эту семью, будучи и так родственником. Они были более чем родственники, они одинаково воспринимали мир. Познакомились где-то в 1907 году и были вместе уже до конца. Жили в Киеве на Гоголевской, 27 (дом снесли в 1972 году).
Может, они сознательно так решили — не иметь детей. Но у них часто жили чьи-то дети. Здесь выросли их племянники Павлушковы, Николай и Наталия, крестница Оныси. Наталия считала отношения Ефремова и Оныси сугубо платоническими, как у Данте и Беатриче. А все другие считают, что это был гражданский брак.
Похоже, Ефремов — однолюб во всем. Вот именно поэтому и не эмигрировал. Это было для него чем-то невозможным, как измена.
Ладно, однолюб. Но не могло не быть искушений. Он был смолоду героем своего времени. Неужели вокруг него не вертелись экзальтированные национально сознательные барышни? В конечном итоге даже у тихого нелюдима Грушевского, которого в юности дразнили Борода Святого Ануфрия, — и то было сразу две любви!
— Искушения, конечно, могли быть. Но Грушевский таки имел светское, а Ефремов — духовное образование, и воспринимал это всерьез. Это накладывало на него определенные моральные обязательства. Было такое, что он где-то должен был ночевать, и хозяин отельчика спросил: "Может, пан хотел бы барышню?" И Ефремов так негодующе об этом пишет! Он еще очень молодым тогда был. Но во всем его поведении, в юности и потом, чувствуются определенные принципы, усвоенные достаточно твердо.
Он действительно взял на себя роль лидера СОУ, чтобы не арестовали Онысю?
— Очень правдоподобно. Это было иезуитски точно найденное слабое место Ефремова.
Что было дальше?
— Уже во время немецкой оккупации Оныся выехала в Прагу. Не было кому передать последние письма Сергея, завещала их положить ей в гроб. А письма страшные, так замазанные цензором, что иногда читалось лишь "Единственная моя!.. Целую!" — и подпись. Еще в Киеве, с помощью знакомого химика, она попыталась прочесть зачеркнутое. Узнала, что его камера где-то под рекой, очень сырая, он сильно болеет, слепнет (а Ефремов до 48 лет не носил очков). В тюрьме он пел "Ой у полі та й у Бариш-полі". Очень тоскливая ностальгическая песня, ее не слышно теперь...
А Оныся умерла в 1951 году в Праге, в полном одиночестве.
1876, 6 (19) октября — в с. Пальчик (в настоящее время Катеринопольский район, Черкасчина) в семье священника родился Сергей Ефремов
1901 — окончил юридический факультет Киевского университета, перед тем — духовную семинарию. Стал профессиональным публицистом, печатался много, имел около 20 псевдонимов
1911 — издал "Историю украинского писательства", которая до сих пор остается единственной авторской работой такого типа в ХХ веке
1917–1918 — заместитель Председателя Центрального Совета, генеральный секретарь межнациональных дел в правительстве Украинской Народной Республики
1919–1929 — академик, вице-президент ВУАН
1929, июль — арест
1930, весна — процесс по делу Союза Освобождения Украины
1939 — умер во Владимирской тюрьме (Россия)
5 
35413
Комментарии
1