Юлия Солнцева ходила к Берии спасать своего мужа Александра Довженко

С вдовой Александра Довженко Юлией Солнцевой литературовед из Херсона Сергей Сухопаров, 54 года, познакомился в середине 1980-х, когда она уже доживала век в Москве.

— Александр Довженко одно время был связан с поэтом Алексеем Крученых, — вспоминает. — А я как раз о нем собирал материалы — исследовал российский авангард. В Центральном государственном архиве литературы и искусства в Москве был фонд Довженко. Но мне сказали, что его можно смотреть только с разрешения вдовы режиссера. Дали ее телефон. Позвонил. В трубке услышал довольно молодой женский голос. Юлия Ипполитовна Солнцева спросила, кто я и почему звоню. "Хорошо, — сказала она. — Я открою для вас архив Довженко. Мы с Александром Петровичем знали Крученых".

Когда позвонил ей во второй раз, чтобы поблагодарить за доступ к материалам, попросила приехать к ней. Жила в трехкомнатной квартире на Кутузовском проспекте — в элитном районе для партийной и художественной элиты. Над аркой увидел большую мемориальную доску, посвященную Довженко. Дом стоял впритык к другому, в котором раньше жили два генсека — Брежнев и Андропов.

Дверь мне открыла маленькая подтянутая женщина. Ей было уже за 80. Солнцева опиралась на инкрустированную трость. У нее был перелом шейки бедра, поэтому передвигалась с большим трудом. Когда нужно было выйти из квартиры, нуждалась в посторонней помощи. Ежегодно ездила на Новодевичье кладбище, где был похоронен Довженко. Ее возили туда и обратно, поднимали на этаж. Она не была покинутой бабушкой — к ней приходили режиссеры, писатели, артисты. Ей делали маникюры, массажи. Она отлично держалась.

Потом часто бывали у Юлии Ипполитовны?

— Когда-то позвонил ей — сообщил, что еду в Москву. Юлия Ипполитовна сказала, что ложится в Центральную кремлевскую больницу. Попросила привезти ей побольше двухкопеечных монет — чтобы звонить из автомата. По всей Москве нашел с два десятка "двушек" — они были дефицитом. Была счастлива. Сказала, что через несколько дней будет выписываться. Попросила позвонить по какому-то номеру, чтобы ей прислали машину и привезли ложку и чашку. "Дача генерала армии Цинева", — услышал я в трубке, когда позвонил по тому номеру. И чуть не упал: это же был заместитель главы КГБ. Передал просьбу Солнцевой жене генерала. "Пусть не переживает, мы ее заберем", — сказала радушно Цинева.

Как-то я спросил у Юлии Ипполитовны, какие у нее отношения с Кремлем. "С Брежневым отношения не сложились, — сказала. — Как-то ездил в Индию, меня приглашали в состав делегации, я отказалась".

В 1987 году я выбил командировку в Москву на целый месяц. Сразу позвонил ей. Просила бывать у нее ежедневно. Но я физически не мог, ведь в Москве расстояния огромные. Пытался бывать хотя бы через день — обычно вечером, после того, как посидел в архивах, музеях и библиотеках. Всегда кормила меня. Солнцева была на "спецдовольствии", получала хорошие продукты. Но чего-то особенного не готовила — нарезала колбаску, иногда был борщ, вареники. Угощала заморскими фруктами. У нее я впервые попробовал киви. Однажды нарезал хлеб и ненароком наставил на нее нож. Она всполошилась: "Ой, Сергей Михайлович, вы меня зарежете..."

Что Солнцева вспоминала о Довженко?

— Называла исключительно Александром Петровичем. С увлечением рассказывала, как заканчивала его фильмы, ездила в Каховку снимать "Поэму о море".

С украинскими культурными деятелями у нее отношения не сложились. Больше всего жаловалась на Александра Корнийчука, его жену Ванду Василевскую и Николая Бажана. Считала, что они выжили Александра Довженко из Украины.

Рассказывала такую историю. В начале войны, в 1941-м, Довженко попал в окружение. Юлия Ипполитовна понимала, что его нужно спасать. Знакомые посоветовали обратиться к самому Лаврентию Берии — наркому внутренних дел. Тот встретил ее учтиво. Спросил, какое дело привело к нему. Потом дал команду: в район окружения отправили отряд специального назначения. Из этого котла Довженко вытянули. Он потом рассказывал жене, как при полной амуниции, со скаткой через плечо, шел в толпе отступающих. А мимо проезжал "опель", в котором ехали Корнийчук, Бажан и еще кто-то из украинских писателей. Они его узнали, но не остановились.

×