Львовский профессор Филарет Колесса летом 1908 года получил задание от Научного общества им. Тараса Шевченко отправиться на Полтавщину. Должен был записать на фонограф народные думы от тамошних слепых странствующих певцов, а потом расшифровать. Фонограф в то время еще был технической новинкой. Этот небольшой по размеру аппарат фиксировал звуки иглой на покрытых воском валиках. С них можно было воссоздавать записанное.
"На эту цель жертвовал какой-то любитель народной старины, которого уважаемое имя до сих пор мне не известно, 565 австрийских корон при посредничестве и, наверное, по понуждению господ Климентия и Лариссы Квитки (Леси Украинки), которые вместе с Афанасием Сластионом занялись очень заботливо всей перепиской и устроением экскурзии", - напишет со временем Филарет Колесса. Средств неизвестного жертвователя должно было хватить на дорогу профессора, его проживание, оплату кобзарям и приобретение валиков для фонографа.
Львов в то время относился к Австро-Венгерской империи, Полтава - к Российской. Путешествовать по Полтавской губернии с подозрительным звукозаписывающим аппаратом, который профессор привез с собой из Львова, местная власть запретила. Итак Колесса на две недели остановился в Миргороде у художника Афанасия Сластиона. Тот преподавал там в местной художественно-промышленной школе им. Николая Гоголя.
Первым прослушивал кобзаря Михаила Кравченко из Великих Сорочинцев. Он потерял зрение в 15 лет, а уже с 17 - учил петь "псальмов" у известного в округе кобзаря Самуила Яшного. Ездил с кобзой в Харьков, Одессу, Ялту. По приглашению Императорского географического общества даже выступал в Петербурге. А на жизнь - содержание жены с детьми и семьи брата - зарабатывал тем, что плел веревки.
- Как повьешь тех веревок с месяц, так с пальцев 12 шкур слезет - куда уже там играть, - жаловался.
Филарет Колесса за два сеанса записал от него шесть народных дум. "Кравченко очень охотно поет думы и выказывает в их пении большой труд, - записал. – Несмотря на тяжелую жизнь и свои пятьдесят лет наш кобзарь держится еще довольно хорошо. Сильного строения, приземистый, круглолицый, с хорошим улыбающимся видом, любит даже пошутить. Из-за нужды потерял уже голос, поэтому и пение его выходит как-будто рубленное и зачастую прерывается паузами из-за того, что у кобзаря не остается воздуха".
Однажды Сластион привез к гостю из Галиции трех певцов из соседних с Миргородом сел - Николая Дубину, Евдокию Пилипенко и Антона Скобу. За день Колесса от них успел записать на фонограф только по две песни и проверить их качество. "Очень трудно слепого человека приучить к тому, чтобы все время, пока он поет, голос его шел в середину дудки, - описывал вскоре Сластион на страницах полтавской газеты "Родной край". - Певец или в скором времени отвернется, или начнет откашливаться среди пения, думая, что все ненужное фонограф не запишет. Бывает певец еще и заметит громко, что он "вчера лучше пел, а теперь будто охрип", или что-то другое скажет, тоже думая, что этого машина записывать не будет. Дальше снова идет прерванное пение. Бывает так, что певец начинает поправляться на стуле и тогда становится страшно, чтобы не свалил наземь все приборы. Бывает, что забудет какое-то слово, и возьмет голосом высоко и через несколько слов сменяет тон или даже темп". Иногда запись приходилось начинать сначала несколько раз. Исполнителя усаживали посреди комнаты, закрывали все окна и двери.
Записи Филарет Колесса начал обрабатывать по возвращению во Львов. Тем временем получил еще несколько валиков с думами.
Афанасий Сластион в трех свертках переправил около 40 записей от кобзарей из Харьковской и Полтавской губерний. А Леся Украинка прислала песни 77-летнего Игната Гончаренко.
Тот был родом из-под Харькова, а в последнее время жил у сына в Севастополе. Записала его во время лечения в Ялте. "В Севастополе, хорошо зная местность, он ходит сам, только без бандуры, потому что иначе полиция цепляется, - описывала слепца в письме к Колессе. - В нем ничего нищенского нет, начиная с одежды, приличной чумарки и смушковой шапки, и кончая поведением, исполненным достоинства, без заискивания, но и без апломба, который порой замечается у знаменитостей "из народа". Особенно бросаются в глаза его руки с тонкими, артистичными пальцами, и величественная поза высокой, стройной, совсем не сгорбленной фигуры. Не только денег, но и малейшей услуги он не считает возможным принимать даром. Так, когда на пароходе ему случалось просить матросов провести его, то он потом играл им за то на бандуре и не принимал никакой платы. Когда-то раз случилось, что фонограф почему-то передал в карикатурном тоне его псальму "О правде". Он, думая, что это какая-то намеренная шутка с нашей стороны, так обиделся, что еле мы могли его убедить в нашей невинности. Так может обижаться только артист, который уважает свое дарование".
Собранные народные думы Филарет Колесса издал двумя томами – в 1910-ом и 1913-ом годах. "Теперь уже в самом деле можно сказать – "наша пісня, наша дума не вмре, не загине", - написала ему после того Леся Украинка. Как только в 1927 году дочь историка Михаила Грушевского Екатерина выяснила, что тем неизвестным "любителем народной старины", который "при посредничестве и по понуждению" поэтессы и ее мужа жертвовал средства на записи дум на фонографе, была сама же Леся Украинка. Деньги взяла из приданного, которое ей дали родители, когда выходила замуж за музыковеда Климента Квитку.
Сына назвал в честь Николая Лысенко
Дарование к музыке Филарет Колесса унаследовал от матери. Та была племянницей композитора Ивана Лавривского и теткой артиста Кельнской оперы Модеста Менцинского. Умерла во время очередных родов, когда Филарету было семь лет. В 13 он с братьями Иваном и Александром взялись выдавать рукописную газету "Дивоцвіт молодечий з вакацій". Вмещали туда в частности тексты песен, записанные от местных крестьян. В 17 лет стал дирижером хора гимназии. Композитору Николаю Лысенко отправил в Киев свой первый сборник народных песен "Улица", вышедший в 1895-ом. Не надеялся на ответ от своего кумира, но тот прислал расширенную рецензию.
Познакомились они в 1903 году, когда во Львове отмечали 35-летие музыкальной деятельности Лысенко. На сам торжественный концерт Филарет Колесса попасть не смог - в тот же день в Самборе у него родился первенец. Пораженный таким совпадением, решил назвать сына в честь композитора - Николаем. С Лысенко Колесса пообщался на следующий день в ложе филармонии. Рядом сидел Иван Франко. "К сожалению, разговор не продолжался долго, так как началось продолжение концерта, которого я не смог дослушать до конца, так как должен был спешить на поезд", - сожалел Колесса в брошюре "Воспоминания о Николае Лысенко".
1871, 17 июля — Филарет Колесса родился в селе Татарское — теперь Песчаны Стрыйского района Львовской области — в семье священника
1891 — начал обучение в Венском университете. Через год перевелся на философский факультет Львовского университета. По окончании в 1896-ом преподавал в гимназиях Львова, Стрыя и Самбора
1902 — женился на Марии Яновской. Имели троих детей - Николая, Дарью и Софию. Николай Колесса стал известным композитором, был ректором Львовской консерватории, дирижером филармонии. Прожил 102 года
1939 — с приходом во Львов советской власти стал профессором университета, директором музея этнографии, руководителем отдела Института искусствоведения, фольклора и этнографии
1947, 3 марта — умер во Львове, похоронен на Лычаковском кладбище
Комментарии