Когда Григория Косынку вели на казнь, он якобы по-черному ругался и отбивался от конвоиров. Его оглушили прикладом по голове и только затем расстреляли. Неизвестно, кто это видел. Но на Косынку это похоже. Именно непокорность и привела его к смерти.
Его новеллы часто заканчиваются смертью или герои балансируют на краю гибели. Его биография — такая же. Он воевал в отрядах трипольского атамана Зеленого против большевиков и деникинцев. В 1919-ом Зеленый якобы брал Косынку с собой в поездку к Петлюре. Оба советовали парню выехать за границу. Но он ослушался, вернулся в Киев.
Здесь уже крепко сидели большевики. От писателей они требовали однозначности — чтобы сразу было видно, где свой, где чужой. Косынка так писать не хотел. Вот в новелле "Украшенный цветами сон" трудно угадать, в какой тюрьме погибает девушка — большевистской или деникинской, ведь тюремщики разговаривают на русском. Также в рассказе "Политика": кто прав — крестьяне-середняки, зарезавшие бедняка Швачку, или Швачка, ненавидевший своих родственников-середняков?
Первую книжку новелл Косынка выпустил еще студентом Киевского университета. Похвастался профессору Николаю Зерову.
— А что такое новелла? — спросил тот.
Косынка начал что-то выдумывать.
— Нет, — сказал Зеров, — вы скажите точно, что такое новелла в мировом литературном контексте?
Косынку это так зацепило, что он сел за книжки и через какое-то время уже мог бы экзаменовать самого Зерова. Но за этими занятиями запустил другие предметы, наделал "хвостов" и якобы именно из-за этого ушел из университета.
Но есть и другая версия его отчисления. Когда Киевский университет большевики переименовывали в ИНО — Институт народного образования, — то собрали студентов, чтобы одобрить решение. И здесь выступил студент Стрелец — такая настоящая фамилия Косынки. Сказал, что переименовывание является колониальным актом. Потому что почему в Москве университет может быть, а здесь — нет? Нас хотят сделать провинцией? Сборы были сорваны. Университет все равно переименовали, а Косынку исключили.
В дневнике 1925 года Сергей Ефремов записал, что приходил Косынка советоваться — что делать? В Америке один из его рассказов трактовали как документ о плохой жизни крестьян в Украине. И теперь от автора требуют опровержения.
— А вы можете по совести опровергнуть? — спросил Ефремов.
— Нет! — ответил Косынка.
На него насела цензура, его произведения задерживала, иногда на несколько месяцев. А она тогда была старательной. Например, какого-то юмориста за басню "Лев и Осел" могли обвинить в троцкизме, ведь Троцкого зовут Лев. Это теперь воспринимается анекдотически, а тогда было опасно.
Тодось Осьмачка вспоминал, как они с Косынкой зашли как-то к Тычине. Тот говорил им:
— Вы, ребята, неосторожные. Против силы нужно быть умными и хитрыми, как змеи. Власть должна поверить в вашу лояльность. Иначе вас раздавят.
Тычина тогда изучал персидский язык и вычитал в давних текстах, что именно так, чтобы выжить, вели себя инакомыслящие в эпоху наступления ислама в VIII–IX ст. Тычину такое поведение спасло. Но Косынка не хотел слушать и смеялся.
За басню "Лев и Осел" могли обвинить в троцкизме, ведь Троцкого зовут Лев
В его ранней прозе есть фраза: "Месяц на киевском небе — как деревенщина на балу". Сам он был деревенщина по происхождению, но имел в себе столько естественной воспитанности, что этого не могла стерпеть пролетарская власть. А он ее дразнил. Свои рассказы читал так, будто хотел сказать: "Думайте, что хотите, а только я сам знаю — советский мой рассказ или антисоветский!"
Писательница Докия Гуменная говорила, что Косынка — это насмешливая, саркастическая, дерзкая улыбка. Мол, все вижу, знаю, понимаю — но мне остается только глумиться с вашей дурости и идиотизма. Гуменная в 1924 году написала рассказ "Савка" — о том, как мальчик Савка заскучал за мертвым Лениним и пообещал идти ленинским путем. Впоследствии ей передали, что Косынка об этом произведении сказал всего лишь: "Бумага все терпит!" Но молвил с такой интонацией и выражением лица, что это передавали из уст в уста, как самый смешной анекдот. Он считал, что в Украине только два настоящих писателя — Стефаник и Винниченко, да и те живут за рубежом. Переписывался с ними, и это ему позже вспомнили.
Команду "фас!" дали осенью 1929-го. В публичном выступлении вождь украинских большевиков Станислав Косиор назвал Косынку буржуазным националистом.
Цитировал его слова: "Творческая нация — это та, что хочет побеждать других. Украинцы не принадлежат к такой нации. Я несчастлив, что принадлежу к угнетаемой нации". Примечательно, что эти слова были сказаны Косынкой в частной беседе за рюмкой.
Когда большевики разогнали все писательские группировки, чтобы создать писательский колхоз — Союз советских писателей Украины, — Косынка объявил, что в это стадо не пойдет, лучше останется "диким". На писательских сборах в 1933 году заявил:
— Вы говорите, что писатели — инженеры человеческих душ. Согласен. Но вы хотите превратить писателя из инженера в милиционера человеческих душ! А это уже дудки!
До гибели оставался год.
Николая Зерова и Григория Косынку современники считали самыми яркими фигурами киевской литературной жизни 1920-х. На публичные чтения новелл Косынки люди сходились, как на громкие театральные премьеры. Его импрессионистические рассказы, где фразы временами обрывались на полуслове, с непривычки трудно было читать. Но когда он читал свои произведения сам — происходило что-то невероятное. Писатель Борис Антоненко-Давидович, слушая, как Косынка читает свой рассказ "Политика", заметил:
— Я уже 50 раз это слышал, наизусть знаю, а слушаю — будто впервые. Голос Косынки — это неоиерихонская труба! По-правде говоря, если бы Косынка написал какую-то глупость, но не отдал в печать, а читал сам — все равно это была бы прекрасная вещь!
Другой приятель новеллиста, Тодось Осьмачка, считал, что в нем сидит демон, который и дает силу произведениям Косынки, когда тот их сам читает.
— Магия его чтения была, возможно, выше магии его письма, — говорила Докия Гуменная.
В роду Стрельцов были целители, костоправы, характерники.
По легенде, последние умели отвести от себя пулю. Но Григорий Косынка-Стрелец, напротив, на пулю будто напрашивался.
1899, 29 ноября — Григорий Стрелец родился в селе Щербанивка на Киевщине, около Триполья. Отец его батрачествовал, Григорий также с детства работал пастухом, на сахарном заводе, писарем. Учился в земской школе, впоследствии в Киеве экстерном сдал экзамены за шесть классов гимназии
1918–1919 — воевал в отрядах атамана Зеленого, за что после войны три месяца отсидел в Лукьяновской тюрьме
1922 — вышла первая книжка новелл "На золотых богов". Псевдоним Косынка (по названию полевого цветка) появился еще в 1919 году. Издал 15 книжек, в частности в переводах на русский и немецкий языки
1924 — женился на Тамаре Мороз (Мороз-Стрелец — писательница, литературовед, 1905–1994)
1934, 4 ноября — арестован за "принадлежность к террористической организации, которая готовила покушения на руководителей партии". 15 декабря Военная коллегия осудила его к расстрелу. В тот же день расстрелян в подвалах НКВД (Октябрьский дворец над теперешним Майданом в Киеве)
После расстрела Косынку и дальше ругали на разных собраниях. А затем идеологическое начальство заметило, что слишком много о нем говорят, — и запретило вспоминать вообще. Реабилитирован в 1957 году. Место захоронения указала Тамара Мороз-Стрелец — Лукьянивске кладбище, на границе участка N7. Там в 1994-ом установили крест
2 
1
Комментарии
9