Ришарда Капусциньского (1934–2007) называют одним из самых популярных польских писателей в мире. И это едва ли не первый случай в истории, когда в разряд литературной братии без малейшего сомнения записывают журналиста. Больше того, польскую легенду репортажа единодушно и безапелляционно считали писателем нобелевского формата. Поговаривают, что только смерть в феврале 2007 года помешала ему стать пятым польским литератором, удостоенным этой премии.
Писать о Капусциньском значит писать о мире. Потому что никто не знал мира второй половины ХХ ст. лучше, чем он. За 73 года жизни писатель успел увидеть, услышать и пережить миллионы человеческих историй, стать свидетелем нескольких военных переворотов, быть четыре раза приговоренным к смерти и переболеть смертельными болезнями. В конечном итоге, он создал школу польского репортажа — жанра, который позволял увидеть историю через жизнь живого человека.
Главным интересом Капусциньского был "третий мир" в период распада колониальной системы. Его влекли бедные страны, где правили жестокие самодуры. Он углублялся в детали, описывая быт и поведение людей, обреченных на страдание и власть. Он гениально описал механизмы власти, манипуляции сознанием, ломку личностей и человеческих групп. Особенно хорошо, как по мне, Капусциньский знал и понимал Латинскую Америку и Африку. И теперь, перечитывая его рефлексии и обобщения, я ловлю себя на мысли, что речь идет о современной Украине и о современных проблемах. Стоит лишь немного украинизировать реальность.
Он должен был стать лауреатом Нобелевской премии
Капусциньский, как хирург, вскрывал тотали таризмы малые и большие, пытаясь познать их гнилую и уродливую сущность. И делал это убедительно, достоверно и стилистически совершенно. Тот, кто прочитает его "Императора", не будет сомневаться, что и сам был свидетелем упадка королевства Хайле Селасие, наблюдая за всем из окна его спальни.
Капусциньский овладел наивысшей достоверностью, которая, будучи правдивой, в то же время принадлежит к художественной литературе, которую по-английски принято называть "fiсtion", выдумкой. Он лишил журналистику ее деловитости и протокольности. Он сделал возможной по-настоящему реалистичную литературу, где вместо персонажа — живой человек. Правда не может быть сухой, литература не может быть неправдой.
3 
35413
Комментарии