Николай Зеров на год старше Михаила Булгакова. Они одновременно учились в Первой киевской гимназии, а впоследствии в университете. В булгаковском "Мастере и Маргарите" некоторые приметные черты Зерова есть у Коровьева — на носу пенсне с одним стеклом, и вообще "гражданин предивного вида, и физиономия, прошу заметить, насмешливая". Кое-что у Зерова было и от кота Бегемота — мягкая округлость жестов.
Но главное, чем он выделялся, — неимоверная эрудиция и магнетическое влияние на аудиторию во время публичных лекций. Среди тогдашней полуплебейской интеллигенции это казалось чуть ли не черной магией и было подозрительно. Как в романе Булгакова, эрудиция спутников Воланда наводит на мысль, что они иностранные шпионы. Когда профессор Зеров где-то читал лекцию, туда сходились студенты с других курсов, бросая своих профессоров.
Валерьян Пидмогильный в романе "Город" описал Зерова как профессора Свитозарова. Тот говорил плавно и остроумно, словно вставлял предложение в блестящие рамки. Потом поправлял пенсне и начинал с новым вдохновением. "Из его уст сыпались цитаты на всех языках, его лицо показывало гнев оскорбленного великана, глумление презренного карлика. Его слова слепливались кусочками сдобного теста, он формировал их в слоеные пирожки, посыпал сахаром, украшал цветами, мармеладными розочками и влюбленно останавливался на мгновение перед тем, как отдать эти лакомства на съедение, - и буря аплодисментов покрывала слова великого критика".
Николай Зеров говорил, что это написано так себе. Если бы Пидмогильный посоветовался с ним, получилось бы лучше. Что ни говори, но слова о буре аплодисментов — правда. Как-то на общих собраниях в университете Зерова заставили публично каяться в националистических грехах. По привычке он "каялся" с таким интеллектуальным блеском, что весь зал начал аплодировать. Он спохватился и попробовал притвориться не очень умным. Получилось плохо.
— Это лишь актерам извиняют аплодисменты, а тебе не простят! — говорила его жена София.
Они познакомились студентами, а поженились через восемь лет, 13 февраля 1920-го. Венчались в Киеве на бульваре Шевченко, в Борисоглебской церкви, которая была тогда тюремной. Оттуда им обоим было ближе на работу. 13 число — несчастливое. Но не хотели откладывать, потому что дальше Масленица и семь недель поста — венчаться не разрешено. Через 15 лет тюрьма навсегда разлучила их.
Зеров говорил с иронией, что его имя войдет в историю навека. Потому что никогда не перестанут вспоминать о бессмертном Иване Котляревском, сделавшем вольный украинский перево "Энеиды" Вергилия. И в любой из будущих книжек о Котляревском — в с носках, мелким шрифтом будут указывать, что первый настоящий украинский перевод Вергилия принадлежит Зерову. Он действительно завершил этот перевод — на Соловках. И судьба его до сих пор неизвестна.
Тогдашняя идеология до примитивности упрощала литературу — главное, чтобы было "идейно", а художественное качество текста игнорировали. Зеров, напротив, ориентировался на классическую литературу, на "кованые медные строфы" древнеримских поэтов, которых переводил. Сам писал сонеты по строгим классическим образцам. За это Зерова и его единомышленников называли "неоклассиками" и травили как врагов пролетарской культуры. Из всех "неоклассиков" умерли своей смертью всего двое — Максим Рыльский и Освальд Бургардт.
Зеров "каялся" с таким блеском, что весь зал начал аплодировать
Сонет Зерова "Чистый четверг", написанный в 1921-ом, с незначительными сокращениями напечатали в журнале "Жизнь и революция" в 1933 году. Возможно, кто-то это сделал с провокационной целью. Вот это стихотворение:
Навколо нас — кати і кустодії,
Синедріон, і кесар, і претор.
Це долі нашої смутний узор,
Це нам пересторогу півень піє,
Для нас на дворищі багаття тліє
І слуг гуде архієрейський хор.
І темний круг євангельських історій
Звучить, як низка тонких алегорій
Про наші підлі і скупі часи.
Зерова обвиняли в "отрыве от жизни". Однако в этом сонете как раз о тогдашней жизни сказано уж слишком откровенно. 1 сентября 1934 года Зерова лишили преподавательской, а 1 ноября и научной работы. В тот день умер от тяжелой скарлатины его 10-летний сын Константин (Котик). София лежала в больнице в тяжелом состоянии, Зеров хоронил сына сам. С ним на кладбище были всего двое коллег и двое студентов. Один из них, Абрам Гозенпуд, позже вспоминал, что над свежей могилой сына Николай Костевич читал древнеримские стихотворения. Домой возвращались молча.
— Вам показалось неуместным мое выступление? — промолвил потом. — А разве трудно понять, что я хороню не только Котика, но и самого себя? Что я обращаюсь к мертвому сыну, потому что перед живыми мне уже выступать не придется? А что я цитировал латинских классиков, так что же - латинский язык тоже принадлежит к числу мертвых.
На Соловках он продолжал работать как поэт и переводчик. До этого никому не было дела. Один из его последних словесных портретов — из тюремной анкеты. Он далек от булгаковской изысканности: "Волосы — рыжие, глаза — карие, нос — обнаковенный".
Отец поэта, Константин Ираклиевич Зеров, происходил из крестьян Черниговской губернии. Окончил учительский институт в Глухове. Преподавал в Кролевце, Переяславе и Зинькове, откуда родом его жена, Мария Яреско. У них родилось 11 детей. Из них достигли взрослого возраста семеро. Николай — старший.
Дмитрий Зеров (1895–1971) — академик АН УССР, директор Института ботаники. Умер на заседании ученого совета этого института. Кость Зеров (1899–1979) — профессор-гидробиолог. Михаил Зеров (1901–1963) — поэт. Был дважды арестован большевиками. От него требовали, но не добились, свидетельств против брата Николая. Отсидел несколько лет в тюрьме, во время войны эмигрировал на Запад. Писал под псевдонимом Михаил Орест.
Елена Зерова (1903–1939) — в свое время известная дантист в Одессе. Рано умерла от чахотки. Валерия Зерова (1912–1982) — врач. Ее мужа расстреляли в 1937 году. Во время войны пошла добровольцем на фронт. Взяла с собой маленькю дочку, потому что не было на кого оставить. До пенсии работала в аптеке в городке Дашеве на Подоле. Могла цитировать любимых писателей целыми страницами.
1890, 26 апреля — Николай Зеров родился в Зинькове на Полтавщине. В начальной школе ходил в одну группу с Павлом Губенко — будущим Остапом Вишней. Учился в Ахтырской гимназии, Первом киевском университете (1909–1914). Потом преподавал историю в Златопольской гимназии, в 1917 году перебрался в Киев
1920, 13 февраля — обвенчался с Софией Лободой — одной из трех дочекрей профессора Федора Лободы. В том году, убегая от голода, переехал в Барышивку, где за лекции платили "продуктовой натурой". Преподавал в социально-экономическом техникуме
1923 — профессор кафедры украинской литературы в КИНО (Киевский институт наробраза — так звался университет). Одновременно преподавал в торгово-промышленной школе, кооперативном и железнодорожном техникумах, Археологическом институте, Институте лингвистического образования. Его лекции по истории украинской литературы выдали полностью в 1990-ом
1934 — уволен с преподавательской и научной работы. В январе 1935 года выехал в Москву. В апреле арестован. За "принадлежность к террористической организации" заключен на Соловках. Вскоре от него перестали приходить письма. Отец Зерова еженедельно писал Сталину: "Где мой сын Николай?". Наконец ему ответили, что сын умер от воспаления легких в 1937-ом. Жене после войны ответили, что умер в 1942 году. Ни она, ни отец не узнали настоящую дату смерти
1937, 3 ноября — Николая Зерова расстрелял капитан НКВС Матвеев в урочище Сандормох в Карелии. В 1988 году оттуда взяли горсть земли и перехоронили около могилы его сына Костика на Лукьяновском кладбище. София Зерова (1890–1985) похоронена не здесь, а рядом со своим вторым мужем Виктором Петровым (Домонтовичем), приятелем Николая
2 
35413
Комментарии