"Я уже попрощался с родителями. Некоторые из ребят поднялись на палубу поседевшими"

"Мне часто сняться ребята, задохнувшиеся в соседнем отсеке. Я до сих пор слышу их предсмертные стоны и думаю, а может, если бы я их впустил, то мы бы все выжили. Хотя понимаю, что тогда погиб бы и восьмой отсек, и наш — девятый". 61-летний Иван Олийник из села Малые Канивцы Чернобаевского района на Черкащине вспоминает о пожаре на атомной подводной лодке "К-8". Произошла она 8 апреля 1970-го.

У Олийника, сына колхозных столяра и звеньевой, был дядя-моряк.

— Когда дядя Василий вернулся с флота, подарил мне бескозырку и ремень с бляхой. Я в них даже в школу ходил, так моряком быть хотел. Мне его форма нравилась. Да и сам он был высокий, красивый. Я хотел быть, как он.

После школы Иван поступил в Евпаторийское мореплавательное училище. Из-за волнения на экзаменах и сданной для донорства крови домой вернулся бледный. Поэтому отец не пустил его учиться.

— Когда мне пришел второй вызов в училище, я решил убежать. Собрался, бабушка дала мне денег. Как только я с ней попрощался, когда отец из-за дома: "Куда это ты, Ваня, собрался?". Я же и говорю, куда. А он мне: "Если поедешь, то не считай меня больше и за отца". Так я никуда и не поехал.

Моряком он таки стал, через год, когда призвали в армию. После учебы в Кронштадтской школе подводников попал на атомную подводную лодку "К-8" Северного флота. Ее спустили на воду в мае 1959-го. Советское руководство тогда форсировало строительство атомных субмарин, потому что американцы уже на полную испытывали свои.

"К-8" базировалась в Мурманский области в Островной, гарнизон "Гремиха". Олийник был старшиной девятого отсека.

— Опускалась наша лодка тогда на глубину 340 метров. Во время погружения мы с ребятами натягивали в проходе нить. Со временем она провисала, а корпус скрипел от давления воды. Бывало, казалось, что он сплюснется, как консервная банка. Сальники рвало, в местах повреждений протекала вода. Я иногда даже жалел, что не служу "наверху".

В феврале 1970 года "К-8" пошла в свой последний поход. В апреле  возвращалась со Средиземного моря. Там почти два месяца следили за двумя американскими авианосцами. Перед отбыванием на базу лодка должна была принять участие в крупнейших тренировках советского военно-морского флота — "Океан-70". Должен был делать вид вероятного противника, осуществляющего прорыв к берегам Советского Союза.

Учебы начинались 14 апреля, а заканчивались 22-го — к 100-летию со дня рождения Ленина. Но 8 апреля в Бискайском заливе, между берегами Испании и Франции, на глубине 140 м на "К-8" произошел пожар.

— Было уже полодинадцатого вечера, все отдыхали. И здесь прозвучал сигнал аварийной тревоги. Сначала мы подумали, что началась учеба. Но нет — командир сообщил о пожаре. Огонь одновременно охватил центральный пост и седьмой отсек. Там загорелась регенерация (вещество, выделяющее кислород. — "ГПУ"). Потушить ее невозможно.

Управляющие пультом атомного реактора успели его заглушить и вывести лодку на поверхность. Сами сгорели живьем. Олийник загерметизировал девятый отсек, закрыл вентиляционные клинкети-заслонкии включил противопожарную установку. В этот время дым заполнил и восьмой отсек. На лодке исчезло электричество и аварийное освещение. Моряк в панике отбил ручку верхнего люка. Выйти на палубу не смогли. Часть из них так и погибли у выхода, потратив весь кислород из дыхательных аппаратов. Остальные задохнулись, стуча в двери девятого отсека.

— С каждой секундой ребята стучали все слабее и слабее. А затем и совсем перестали. Мы сидели молча. Вдруг слышу: "Ваня, дым!". Это зовет мне Володя Богданов, сидевший у дверей. Подхожу — и в самом деле загерметизированные двери под давлением пропускают дым. А у нас нет ничего, чтобы усилить механизм герметизации. Все правильно, затянуто до края, а шипение нарастает. Начинаю понимать, что спастись — никакого шанса: у нас на 19 человек всего три дыхательных аппарата.

"Если поедешь, так не считай меня больше и за отца". Так я никуда и не поехал

Ходя по отсеку, Иван Олийник в темноте зацепился ногой за ящик с посудой. Зазвенели металлические ложки, миски, кружки.

— С Володей Богдановым начинаем ручками ложек усиливать герметизацию дверей в механизме запоров. Подкладываем их между нижними рычагами и клинообразными замками. Осторожно бьем молотком по рычагам, шипение ослабевает, а впоследствии совсем прекращается.

Через какое-то время сработал сигнальный огонек телефонной связи — до тех пор он не действовал. Старшина Олийник доложил командиру об обстановке. Через 3 ч. люк с верхней палубы в восьмой отсек открыли снаружи. Из него вывели четырех живых и вынесли 15 погибших.

— 3,5 часа ми сидели и ждали смерти. Как нас откроют, если ручка отпала, люк зажат? Пока люк вырежут... А еще кто знает, что там в седьмом отсеке. Я уже попрощался с родителями. Некоторые из ребят поднялись на палубу поседевшими.

Лодка всплыла на поверхность океана вдалеке от морских трасс. Сигнал SOS нельзя было подать — пожар полностью уничтожил электромеханический отсек. До утра 9 апреля все уцелевшие члени экипажу выбрались на верхнюю палубу.

Около 14.00 на горизонте появилось судно под флагом "капиталистической" Канады. За помощью к нему не обратились. Впоследствии поблизости появился болгарский "Авиор". Подводники пустили сигнальные огни. Иван Олийник во время пожара в темноте упал и разбил колено, поэтому ему как травмированному командир приказал сопровождать других потерпевших. На палубу "Авиора" поднялись 43 члена экипажа "К-8".

— Остальные по приказу главного штаба Военно-морского флота остались на лодке. Ночью к месту аварии подошли корабли "Комсомолец Литвы", "Касимов", "Харитон Лаптев". Но наш атомоход тонул. Подводников во главе с командиром Всеволодом Безсоновым можно было бы эвакуировать. Но руководство ВМФ решило спасать не людей, а лодку, — отбуксировать ее к гарнизону. 12 апреля, в 6.13 с "К-8" в небо поднялась красная ракета. Моряки сигнализировали об опасности. А через минуту прозвучали два мощных взрыва.

Всего на "К-8" задохнулось от дыма и сгорели живьем 30 членов экипажа. Еще 22 во главе с командиром утонули с лодкой после взрыва. Ни один из уцелевших моряков "К-8" в море больше не выходил.

После лечения в госпитале и отпуска Олийник служил в политотделе старшим инструктором по комсомольской работе. Ему поручили переписываться с родными погибших моряков. Дольше всего писал отцу Славы Кузгекова из Луганска. С перерывом в два года в Вооруженные силы СССР у них навсегда забрали двух сыновей. Старший погиб в ракетных войсках, младший — на "К-8".

— Я заодно, когда вижу море, сразу вспоминаю аварию. А когда в 2000-ом погибал "Курск" (российская подводная лодка. — "ГПУ"), три дня от телевизора не отходил. Все ожидал новостей.

×