Неутешительная реальность. Мы не знаем, какой должна быть победа
Переводя на футбольную терминологию, мы просто защищаем свои ворота
Текущая безысходность этой войны – в том, что мы прекрасно знаем, что следует делать, чтобы не проиграть, но понятия не имеем, что делать, чтобы победить.
Победа и поражение, как термины из одного понятийного поля, обычно идут рядом и противопоставляются друг другу. Но в нашей войне они существенно разведены и находятся в разных плоскостях.
Мы вынуждены воевать, чтобы не проиграть, и это очевидно, как белый день, и в пространных объяснениях не нуждается. Это как ехать на велосипеде – ты должен крутить педали, чтобы не упасть. Но вот куда ехать? В какую сторону крутить педали?
До какого момента/времени/территории/размещения фронта воевать, чтобы победить? Ответа нет и вряд ли в ближайшее время появится. Его просто не знает никто.
Военным путем мы можем выиграть битву, но не войну. Ибо гипотетическая военная победа в войне географически нам недостижима, она расположена на территории, на которую мы никогда не зайдем. Мы никогда не возьмем столицу врага. Поэтому, переводя на футбольную терминологию, мы просто защищаем свои ворота, чтобы нам не забивали голы. Но такая стратегия, как известно болельщикам, оправдана лишь тогда, когда ты ведешь в счете. А мы не ведем. Мы все еще в минусе из-за оккупации наших территорий. Мы уже больше года отбиваем подачи теннисных мячей, летящих из-за забора, но не можем пойти и сломать руки подающему.
Практически все наши надежды на завершение войны, которые мы обдумывали в ее начале, не оправдались
Практически все наши надежды на завершение войны, которые мы обдумывали в начале, не оправдались. Мы наивно ожидали внутренних протестов в России – их не было. Мы надеялись, что разобьем напавшую на нас российскую армию, и война завершится – но Путин набрал следующую и наберет третью или четвертую при необходимости. Да, качество каждой новонабранной армии все хуже, но для поддержания очага войны этого достаточно. Внутреннего переворота и победы оппозиции тоже ждать уже бесполезно – мы здесь год при поддержке большинства стран мира не можем победить Путина, а что с ним может сделать внутри России кучка несогласных?
Поэтому нас совершенно справедливо предостерегают иностранные и наши домашние политики и эксперты: оценивайте предстоящее контрнаступление как военный акт, а не политический. Пусть он будет в десять раз успешнее всех наших смелых ожиданий – однако на желание Путина воевать с Украиной это существенно не повлияет. Что вообще может заставить Путина отказаться от этой идеи?
По-моему, даже деревья для будущего стола переговоров еще не посажены, потому что ни одна из сторон этих переговоров не желает
Самое популярное мнение, которому уже скоро исполнится год: что успешной войной мы обретаем аргументы, с которыми потом будем садиться за стол переговоров. Но, по-моему, даже деревья для будущего стола переговоров еще не посажены, потому что ни одна из сторон этих переговоров не желает. Нет ни доверия, ни даже желания диалога, учитывая те ужасы, которые каждый день совершает агрессор по отношению к нашей стране.
Поэтому сейчас мы имеем два параллельных процесса – войну и сопротивление как способ не проиграть, с которым мы более или менее справляемся. И поиск пути и конкретных решений для победы – и в этом у нас успехи неизмеримо меньше. Даже среднее арифметическое между победой и поражением – перемирие или другая форма прекращения войны без фиксирования окончательных результатов – нам пока недоступны. Потому что неудачная попытка блицкрига трансформировалась в войну на истощение, а кто нам позволит передохнуть, когда главная задача для России сейчас – нас истощить?
