Толпа хочет расправ. Язык, вера, история, территория станут жертвой

Билет в один конец

Недавно российская правозащитница Александра Криленкова напомнила мне один интересный момент, который бросился ей в глаза в начале аннексии Крыма. Для тех, кто считал оккупацию полуострова разрушительной авантюрой Путина, было понятно, что обеспечить жизнедеятельность захваченной территории Россия не в состоянии. Они были уверены, что агрессор непременно получит санкции и изоляцию. Следующим после "Что будет с оккупированным Крымом?" они, как правило, задавали логичный вопрос: "Что будет с самой Россией?".

Об опасности превращения региона в серую зону, в которой нет и не может быть определенности говорилось тогда много. Самое интересное, что Россия тогда ничего не обещала жителям оккупированной ею территории. Ни в Крыму, ни на Донбассе. Даже больше. Возбуждение от мнимых щедрот оккупанта было настолько сильным, что люди сами дорисовывали себе картинки о "Крым - витрина русского мира", - пишет Лариса Волошина для издания "День".

Вторым признаком общего безумия было агрессивная упрямство. Те, кто никогда не слышали об Абхазии и Южной Осетии, не знали как живет Приднестровье, рассказывали о "вставании с колен". В речах местных адептов оккупации красоты авторитарного российского режима: преследование оппозиционеров, заключение невинных, запущеная глубинка РФ - просто не существовали. Они умудрялись спорить с российскими гражданами, которые долгие годы скрывались в Крыму от путинизма, что свобода в России, а в Украине олигархическое рабство. Я сама имела множество подобных разговоров. Те, кто никогда не был на Майдане, знали лучше о том, что там за "фашисты". Отождествляя Россию исключительно с Москвой, они были уверены, что живут у моря хуже, чем россияне в рабочем районе Челябинска.

И третий признак - тотальное равнодушие к собственному бытовому будущему. Людей, которые приветствовали захват собственной земли непонятными "зелеными человечками", совсем не интересовало что будет с медициной, образованием, работой, как в оккупации покупать или продавать имущество, что будет после получения непризнанных документов, с которыми не можно путешествовать по миру. Вместо задуматься о конкретике, одни просто радовались приходу оккупантов, воспринимая любого скептика за врага, который хочет помешать всенародному счастью. Другие безразлично пожимали плечами: "Хуже не будет. Пожили при одних, поживем и при других". Любая попытка выяснить у них, на чем основывается их представление о предстоящих изменениях к лучшему, заканчивалась перечнем причудливых фантазий.

Сейчас безумие "Кримнаша" вспоминается мне все чаще. То же вопиющее равнодушие к видению собственного будущего. Та же уверенность, которая не основывается ни на чем. Та же тотальная безответственность. Политическая реклама вместо глубоких разговоров. Обещания ничего не обещать и невероятная эйфория от выбора, который основывается исключительно на злости.

Толпа хочет расправ. Президент анонсирует посадки. Если для того, чтобы прекратить войну, вам нужно только бросить в тюрьмы тех, кто встретил грудью врага, то что это за мир? "Русский"? И снова, как и тогда, одни украинские граждане радостно приветствуют возможности, о которых они не могут внятно рассказать, а другие игнорируют угрозы, прячась за "хуже не будет".

Если вы думаете, что в Крыму, или на Донбассе для сторонников оккупации было тайной, как новая власть расправится с несогласными, то вы ошибаетесь. "Татары снова бунтуют", - сказала мне женщина предпенсионного возраста, когда мы 8 марта 2014 года проезжали мимо акции "Женщины за мир". "Ничего. Россия их успокоит", - добавила она, глядя в окно автобуса на женщин, стоявших вдоль дороги с плакатами о том, что Крым - это Украина. Она знала, что с ними будет дальше и давала свое молчаливое согласие на уничтожение. Весь ее вид и ненависть в их сторону говорил о том, что она понимала, какими методами оккупанты будут "успокаивать" коренной народ.

И я знала. Потому вышла из автобуса и присоединилась к акции. Сызмальства не выношу патентованных отбросов, призывающих совестливых "успокоиться". Когда Андрей Портнов, друг и коллега главы президентского Офиса, обещает посадки активистов, я не хочу считать совпадением инициативу президента о расширении люстрации. Готовность выбрать сторону в момент опасности для меня едва ли не важнейшая добродетель во время войны. Молчание в ответ на рассговоры о региональном языке; намеки на прямые переговоры с агрессором, которые могут стать основанием для снятия санкций, но "то внутреннее украинское дело с кем разговаривать"; дерзкая отмена военного парада на День независимости - все это крайне знакомо тем, кто видел толпу в ожидании вознаграждения за расправу над Украиной.

Опыт говорит, что все, кто пропустил мимо ушей угрозы, знают и уже согласились с методами установления грядущего монорежима. Язык, вера, история, территория - все это должно стать жертвой, которую "украиношисты" готовы принести ради российской химеры. И пусть вас не обманывают рассказы о необходимости восстановления отношений между соседними странами. В измене нет искренности. Только подлость в расчете на будущие дивиденды за "постоять на шухере".

Но есть еще кое-что, о чем мало знают те, для кого страна - это только цены, тарифы, зарплаты и пенсии. Среди адептов "крымской весны" много разочарованных. И почти нет тех, кто бы взял на себя ответственность за пять лет репрессий и убийств. Пустые кошельки, закрытые границы, "понаехавшие" на их рабочие места оккупанты - все это снова не их ответственность. Опять во всем виноваты "коррумпированные чиновники, которые остались от Украины".

Те, кто повелся на лозунги "конца эпохи украинской бедности", и поныне скорбят по миру, который помогли разрушить. И до сих пор продолжают ненавидеть тех, кто не предал. Знаете, что они говорят каждый раз, когда пытаются объяснить, почему до сих пор служат оккупанту, что уничтожает их малую родину? "Конечно. Вам же нечего бояться. А нас в Украине посадят". Четвертый признак массового помешательства заключается в том, что это билет в один конец, на который человек соглашается сам не зная ради чего.