— Вы видели ту хату? Та там можно кино о партизанах снимать, — рассказывает Ольга Пидгирна, 47 лет, из Коропецкого поселкового совета. — Были когда-то хутора, но люди все попереходили в село. А Анна Ивановна осталась. Одинокая, живет в глиняной хате под соломенной крышей, без света, газа и телефона.
Инвалид второй группы Анна Чемна, 68 лет, живет в 4 км от поселка Коропец Монастыриского района Тернопольской обл. Когда-то туда перешли жить ее родители. Корчевали лес, сажали яблони и черешни. После их смерти женщина заболела церебральным арахноэ нцефали том. С 2004-го начала поиски нового жилья. Писала Людмиле Кучме. Но дома никто не выделил.
— Эта Чемна все время где-то бегает. Полтора месяца назад ездили туда, чтобы составить акт обследования условий проживания. Так ее дома не было, пришлось еще раз ехать, — возмущается секретарь сельсовета Анна Куйловская, 47 лет. — Предлагали в дом престарелых оформить — не хочет. От помощи социальных работников отказалась. Квартиру в Коропце ей подавай. А свободного жилья у нас нет.
С поселковым председателем Степаном Скрипником, 40 лет, едем к Анне Чемной.
— Анна Ивановна положила глаз на бывшую нашу однокомнатную ведомственную квартиру. В начале 1990-х ее предоставили врачу-терапевту Владимиру Грицаку, как молодому специалисту. Теперь он построил собственный дом, но там осталась прописанной его семья. Права на принудительное отселение мы не имеем, — объясняет по дороге Степан Евстафиевич.
Останавливаемся возле леса. В снегу едва угадывается тропинка. Пробираемся между ветвями деревьев и кустов. Где-то метров за 300 внизу видно небольшую глиняную хату, покрытую соломой. Под крышей висит све же выстиранная одежда.
— Как раз одну комнату мажу, — выходит на долгий стук хозяйка. Приглашает во вторую. Температура в помещении, как на улице. — Топлю дровами. За машину дров нужно было тысячу заплатить. Вот и экономлю. У меня где-то 600 гривен пенсии. Работала на кирпичном заводе, а как заболела, перестала туда ходить. А где, скажите, должна доживать? Пусть ту квартиру Грицакову продают и в мой фонд 20 тысяч переведут. Тогда я смогу себе дом купить.
Говорит, что открыть счет в Сбербанке ей посоветовала неизвестная в областном центре. Ни имени, ни должности ее не знает. Есть ли на нем деньги — не проверяла.
— Я специально туда не поеду. Разве если в больнице буду лежать, там по три-четыре раза в год лечусь. У меня голова постоянно болит. За день два-три часа работаю. Снег отмету, по воду за два километра схожу. Как не могу идти, то собираю дождевую в ведра, растапливаю снег, — развязывает в коридоре белый целлофановый мешок и вытягивает пластиковые бутылки с водой. — И поджелудочная болит, и печенка. Ни кислого, ни жареного не ем. В Ивано-Франковск за лекарствами езжу, потому что там дешевле.
— Мы вам можем дать квартиру при бывшей ветлечебнице. Там три комнаты есть. Свет проведен, газ и вода недалеко, можно подвести, — предлагает поселковый председатель.
— Нет, не пойду. Я хочу уже иметь все условия. Вы лучше ее продайте, а мне деньги заплатите, — возражает Анна Ивановна.
Назад едем мимо нового дома Грицака. Хозяин ставит кованый забор.
— Я на той квартире живу, у меня там дети прописанные. Еще не приватизировал, потому что много денег нужно. Но мне ее государство дало по закону, и продавать жилье не собираюсь, — говорит Владимир Ярославович, 54 года. — У меня трое дочерей. Мне та квартира нужна.
3 
1
Комментарии
1