"Отец, бывший сечевой стрелец, говорил нам с братом, ребята, вам Украину никто не принесет в дом, надо ее кровью добывать", - рассказывает 95-летний председатель станицы Галицкого братства воинов УД УНА "Галичина" Михаил Мулик.
"В 1944-ом году служил радистом при штабе дивизии. На фронт мог не ехать, меня назначили обучать рекрутов, но я отказался. Во время битвы под Бродами сначала был далеко от боевых действий, а когда прорывались из окружения то надо было брать в руки оружие. Хотя военного опыта у меня не было, моей задачей было только хорошо знать азбуку Морзе."
По словам Михаила, после того как основные бои уже прошли, большевики думали что в немецких окопах уже всех перебили, поэтому спокойно маршировали прямо на них.
"Мы с товарищем Михаилом Червинским поклялись что живыми не сдаемся. Помню, как возле меня офицер застрелился чтобы в плен не попасть. Я начал звать Михаила, он не отвечал, думал его уже тоже нет в живых. Я был весь мокрый, достал специально заготовленный патрон с ботинка и сам приготовился. Вдруг слышу он кричит мне - "Мисько, уходи, я прикрою!". У него был пулемет а у меня карабин. Как пустил очередь из пулемета, то положил их. Он уже имел практику, раньше воевал с советскими партизанами."
"После этого мы бежали 5 километров через болота под Бродами. Когда остановились возле водоема я был такой уставший что как присел напиться так и уснул у воды, поскольку не спал несколько ночей. Мисько пошел в разведку, но вовремя вернулся и разбудил меня, я чуть не утонул. Надо было найти что-то поесть, потому что не ели уже 2 дня. Пулемет повесили на ветке в лесу а сами пошли на хутор и спрятались в сарае у одного хозяина. Когда на следующее утро проснулись, нас ждал полный двор большевиков. Тот хозяин рассказывал им, что в селе были бандиты. А мы в него даже вишен из дерева не ели, чтобы не оставлять следов, только воды выпили из колодца. Когда красноармейцы оставили двор, хозяин пришел к нам, и велел чтобы мы убирались. Боялся шо из за нас его расстреляют. Мы просили хотя бы кусок хлеба и чтобы дал переждать до вечера, но в результате он все-таки сдал нас.
Хотя, как вспоминает Михаил, обычно местные жители радушно помогали дивизионщикам, приносили продукты на позиции, пускали домой переночевать.
"Большевики сорвали с нас все ценное, даже часы. Один лейтенант стоял в стороне, не трогал нас. Миська, который был в камуфляжном костюме приняли за разведчика и хотели расстрелять. Но этот лейтенант вступился, как оказалось, он был родом из Киева. Впоследствии, когда он нас вел по дороге дал нам бритву и сказал чтоб мы немного срезали себе холявки в ботинках, потому что они были хорошие и их у нас могли отобрать. Тогда мы бы остались босые."
"Когда нас привели на сборный пункт пленных, который располагался на месте нынешнего кладбища в городе Золочев там было много раненых наших и немцев. Никто ними не занимался, по раненых ползали мухи. Многие офицеры действительно были босые, из них постягивали сапоги. За то время что нас там держали, мы не имели даже посуды из которой есть, и кормили таким супом, как помои. Когда дивизионники под Бродами брали советских пленных то некоторые из них сами просились чтобы их забрали с собой в немецкий тыл, боялись что свои же расстреляют за измену."
Впоследствии, во время допросов на Лубянке в Москве Михаила держали в камере с уголовниками, в сутки давали 350 г хлеба, весил он тогда 47 кг.
"Спали на полу сидя, потому что камера была набита полностю, заедали вши. Думал, скорее бы уже меня отправили где-то в Сибирь. В конце концов, осудили на 10 лет лагерей и 5 лет лишения прав."
"Каторгу отбывал в Московской области на угольных шахтах, а впоследствии в Республике Коми. Когда в конце 50-х вернулся в Украину, мама болела, отца арестовали. Меня нигде приписывать не хотели и на работу не брали. Даже санитаром в психиатрической больнице не мог устроиться. Мои давние коллеги, ставшие членами партии, старались со мной вообще не разговаривать."
2 
1
Комментарии
74