Среди наших писателей Олесь Гончар был последним советским романтиком. Социализм ему представлялся чуть ли не синонимом красоты и справедливости. Хотя наш "социализм" часто не отвечал ему взаимностью. Роман "Собор" был под запретом 20 лет. В официальных биографиях бывшего солдата Гончара, автора хрестоматийных "Знаменосцев", писалось, что он воевал, но замалчивалось, что был и в плену. Согласно морали тех лет, плен — позор, и умалчивание было лишь иезуитским напоминанием об этом "позоре". Хотя Гончар ни в чем не был повинен, как и множество других солдат.
В конечном итоге и на войне, и особенно после нее, он слыл в обществе человеком моральным и совестливым. Скажем, как-то, еще при коммунистах, ему предложили написать роман об УПА — обещали предоставить все необходимы документы, только бы написал "так, как нужно". Он отказался: "Правду вы мне все равно не дадите написать, а неправду — не хочу!"
В немилости у власти он был и потому, что пытался заступаться за ше сти десятнико в еще во время первых — в 1965 году — репрессий против них. Мудрый и чуткий, он понимал: роисходит что-то далекое от идеального социализма. Но пытался защитить свой идеал перед самим собой. Как-то писал в дневнике: у него нет претензий к системе, потому что "не она виновата, что у нас много кретинов. И кто уверен, что при другой системе их было бы меньше?" Эта запись сделана в том таки 1965-м, во время первых после хрущевской оттепели массовых репрессий против инакомыслящих.
Верить в систему, даже вопреки ее кретинам, он продолжал еще в удушливых 1970-х и даже в 1980-х. Он уже не был юным и как-то упомянул в дневнике слова, сказанные когда-то его любимым Тычиной: "Я уже никого не боюсь, потому что я стар!" Казалось бы, в таком возрасте люди не меняются, и отказаться от давних убеждений или самообмана их уже не заставит никакая сила.
Но самообман Гончара был разрушен не силой, а почти пустяком — если смотреть прагматично. Осенью 1990 года киевские и львовские студенты голодали на столичной площади — теперь Независимости, а тогда Октябрьской революции. А прокоммунистическое парламентское большинство не хотело принимать студенческих требований. Среди студентов была и внучка Гончара — Леся. Ее так назвали, потому что родилась перед столетним юбилеем Леси Украинки в 1971 году. И вот Гончар пришел в Верховную Раду и увидел, что сытые депутаты большинства откровенно смеются над студентами. Эти улыбки подействовали на него больше, чем предыдущие десятилетия: Гончар написал заявление о выходе из Компартии, в которую вступил на фронте и очень этим дорожил. А в тот день сказал: "Тогда я хотел умереть за партию, а теперь не хочу!"
Это был шок для него, но и для общества тоже. В следующем, 1991-м, литераторов опрашивали: "Какое литературное произведение было самым выдающемся в прошлом году?" Один из них ответил, что самым сильным произведением литературы считает заявление Гончара о выходе из партии.
Олесь Терентиевич умер уже в независимой Украине, в 1995 году. Леся стала литератором — недавно вышла ее книга для детей "Сказки портового города". Мама Леси, Людмила Гончар, дочь писателя, она известный переводчик. В частности, перевела на украинский язык некоторые произведения Хемингуэя, Даррелла. У Леси двое сыновей, правнуков Олеся Гончара, — 4-летний Нестор-Олесь и 3-летний Демьян.
4 
35413
Комментарии
2