Художественный руководитель Львовского духовного театра "Воскресение" Ярослав Федоришин считает, что современный театр слишком увлекся документалистикой. На сцене, считает режиссер, стоит говорить о вечных темах, однако новыми средствами.
Мы практически говорим только о вечных темах. Даже в наших уличных представлениях. Такие темы как жертвенность, совесть, любовь, вечность, космос, небо и твое существование на земле очень важны. В последнее время меня мелкие документальные темы не интересуют. Тема войны присутствует тоже у Еврипида, и то по большому счету. Оно должно существовать, я не отрицаю, но меня уже эти темы не слишком интересуют.
Считаете их на сцене поверхностными?
Мне кажется, что они поверхностные. Показывать натурализм в театре, мне кажется, не нужно. Театр имеет свои другие средства. Другим способом можно вывести на какую-то образность. Потому что мы не обыграем Майдан, Иловайск или сегодняшнее пребывание нащих ребят в АТО. Это переиграть невозможно.
Люди и в новостях это видят.
Конечно. У нас наоборот - новости превратились в ужас. Мне всегда нравилось, что при социалистической эпохе никогда не показывали плохого по телевидению. Они все рихтовали, чтобы люди видели выдумку, миф о том, что все прекрасно, работающих стахановцев.
Вы считаете это хорошим примером?
Нет. Но когда я просыпаюсь, включаю новости и слышу, "там что-то украли, там утонули, того убили", это загружает негативом очень сильно.
Во время войны людей больше тянет на веселые жанры?
Да, я убежден в этом, и в нашем театре в последнее время мы сделали много спектаклей легких, комедий, на которых человек отдыхает. Невозможно каждый день смотреть "Ифигнению в Авлиде", потому что это тяжелый материал, тяжелая тема. Мы сделали эксперимент - играли ее у себя в Львове целый месяц каждый день.
Как вы сами это выдержали?
Я то выдержал, потому что был в это время на постановке в Венгрии, а вот актеры ... Это было очень трудно. Но самое главное, что все время был переполнен зал. Хотя зал у нас камерный - сто мест. У нас есть свой зритель во Львове, которого хватает на 30 спектаклей сразу. Они ходят на каждую премьеру, хотя мы не так много их делаем в год, потому что нет финансов на это.
Современные события можно не подавать натуралистично. Но есть смысл их вынести на сцену, чтобы осмыслить.
Сейчас редко найдешь хорошие пьесы о сегодняшней жизни. Я застал еще МХАТ Ефремова. Тогда ставились спектакли современных авторов, и можно было на этой драматургии показать современность, и она вовсе не плоская, а довольно глубокая была.
Для меня театр не в слове, а вне слова. Какие-то метафоры важны. Очень трудно найти пьесу, которая является сегодняшней. Возьмем пример американской драматургии. Гениальную пьесу "Август. Графство Осейдж" поставил в Киеве Жирков в Молодом театре. Я удивился, потому что я там пьесы не узнал. Они решили себе побаловаться в комедийный театр, когда это трагедия семьи. Они так вот ставят.
Мелодраму Кропивницкого "Разбитое сердце" мы переместили с 19 века в 1920-е годы - в довоенный Львов, и это воспринимается очень классно.
Радует, что ваши персонажи греческой трагедии ведут себя как наши современники, а не античные герои.
Мы хотели, чтобы они выглядели как люди с помойки. Накупили много вещей из секонд-хендов, и художники по костюмам даже не сшивали их, а связали шнурками. И эти вечные тачки или кравчучки, и эти коробки, в которых мы привыкли проводить жизнь - это тоже настоящее.
Но мы говорим о вечных и серьезных темах. Я считаю, что в нашей ситуации войны каждый парень, который пошел воевать - это уже его жертвоприношение, он не знает, завтра выживет или нет. К этому сознательно ребята относятся. У меня очень много друзей погибли и детей друзей - молодые ребята, 21, 23, 25 лет. Это болезненно - всегда говорить о войне, но она есть, и все.
Сейчас театр так же влиятелен, как во времена Кропивницкого?
В то время, когда Кропивницкий жил, люди забавлялись в театр, потому что они были богаты. Сейчас театр другой. Мы очень много путешествуем и знаем, какие театры в Германии, Голландии, Китае, Корее или Иране. Везде есть разный подход к театру. Театр - это не зарабатывание денег. Потому что театром заработать очень сложно. В то время они не зарабатывали. Только вкладывали.
Наш театр "Воскресение" начинался в 1990-году. Мы за эти 27 лет изменили раз двадцать форму существования на сцене. Раньше мы ставили только классику - Стринберга, Байрона, Клоделя. Сегодня я разрабатываю с актерами на репетициях другую технологию - игру из понимания. Я считаю, что театр вообще делается в тишине. Мы сейчас работаем над пьесой французского автора Вебера "Ужин с дураком". Будем играть не на сцене, а во дворце Потоцких, потому что нам нужна форма самого дворца. Будем выяснять, кто из нас дурак.
Чем интересны уличные представления?
Уличные представления - это как живое кино. Там все немножко по-другому. Это ассоциации. Мы не строим истории. Мы строим какие-то ассоциативные планы мои, которые я нахожу в том или ином произведении. Здесь пространство другое: рассчитано на то, что зритель может стать, посмотреть, сколько хочет, и уйти. Если его что-то заинтересовало, он досмотрит, если нет, он уйдет.
13 
4880
Комментарии