Есть только один путь вернуть Крым украинцам

Если мы хотим, чтобы остров появился на нашей ментальной карте, то без крымских татар нам не обойтись

У каждой страны есть своя ментальная карта. Иногда она важнее официальных границ.

Ментальные карты провоцируют ностальгию, ностальгия создает политический запрос, запрос порождает политическое предложение. Если ментальная карта больше, чем политическая – это порождает запрос на вторжение. Если же ментальная карта меньше, чем политическая – тогда какой-то регион страны выпадает из общего тела. Становится чем-то в формате "+1". Выводится за скобки и не влечет за собой эмоционального отклика.

Согласно российскому мифу, Крым – это место крещения Руси и две обороны Севастополя. Летняя резиденция русских царей и черноморская Ницца. Последнее убежище Белой армии накануне выхода в Бизерту. И пушкинский "Бахчисарайский фонтан". Ассоциативный ряд выстроен и забетонирован. Он – плоть от плоти русского самоосознания, а потому способен резонировать и провоцировать ностальгию. Он вмонтирован в имперское бессознательное благодаря "Севастопольским рассказам" Толстого и аджимушкайским каменщикам. Благодаря Крымской войне и Черноморскому флоту. Ялтинской конференции и дворцам на Южном побережье.

Русский миф о Крыме – крепкий и устойчивый. Его, как и всякий миф, невозможно преодолеть с помощью фактов. Можно вдоволь исследовать этнический состав полков, воевавших под Севастополем в Крымской войне, доказывать их украинские корни и ссылаться на происхождение матроса Кошки. И все это положение не изменит. Если Крымская война не входит в состав парадной историографии Украины, если Киев не приватизировал эту историю, то и миф о тех событиях остается в неделимой московской собственности.

Миф можно разобрать на составляющие. Отрицать цифры. Опровергать интерпретацию событий. И все это не представляет для мифа никакой угрозы. Потому что он живет в сознании исповедующих его людей. Иррациональность роднит его с пространством веры. И то и другое воспринимается безусловно и в доказательствах не нуждается. Поэтому и логическая деконструкция мифу не грозит.

Справедливости ради стоит сказать, что российский миф о Крыме – скорее советский. Обычная для нас редакция была создана после депортации крымских татар. Между прочим, миф этот был необходим еще и для того, чтобы вытеснить крымскотатарский концепт полуострова и оправдать выселение коренного народа. Новое мифотворчество прежде всего должно было ответить на вопрос: что забыли на территории полуострова все те люди, которые появились там после 1944-го?

Крымскотатарский концепт полуострова – основной соперник русского мифа. Его стержень – это история об украденной родине. "Растоптанный мусульманский рай". Век собственной государственности в пределах Крымского ханства. Это история о коренном населении, которое после депортации заменили приезжими и привезенными. О довоенном Крыме с общими многонациональными дворами и на крымскотатарском языке – как языке базарного, а следовательно, бытового общения.

Анексия Крыма заставила Украину вспомнить о полуострове. Появилась необходимость говорить о полуострове вслух. Объяснять себе и миру значимость региона. Понадобился язык описания – тот, который вписывает полуостров в пространство "нашего". И в этот момент выяснилось, что украинского мифа о полуострове фактически нет.

Шестьдесят украинских лет Крыма – это строительство Северо-Крымского канала, отладка поставок, создание инфраструктуры. Хозяйственно-бытовой рассказ – строительный, будничный и приземленный по своей сути, и именно поэтому, наверное, менее увлекателен по сравнению с военно-завоевательным или историко-религиозным. Украинской истории Крыма очень сложно конкурировать как с пафосом "русского Иерусалима", так и с исторической памятью коренного народа. А все современные попытки расширить украинский миф о полуострове за счет батальных эпизодов (вроде крымского похода Болбочана в 1918 году) вряд ли смогут прописаться в сердцах задним числом.

Мировоззренческий миф о Крыме был нужен Киеву. Юридические нормы легализуют власть с позиции закона, но только мифология способна эту власть легитимизировать. Потому что легитимность – это история не о праве, а о согласии людей с властью, о добровольном подчинении. И нет ничего удивительного в том, что в итоге Украина пользуется именно крымскотатарским концептом.

Когда Киев сегодня говорит о полуострове – он вспоминает о крымских политзаключенных, большинство из которых – именно крымские татары. Он говорит о коренном народе и его правах. О российском запрете меджлиса и дискриминации. Киев отмечает совместную судьбу и общее будущее крымских татар и украинцев. А крымскотатарское знамя фактически стало для Украины новым флагом полуострова – вместо бывшего крымского триколора, который российские власти после аннексии без изменений вписали в собственную геральдику.

По большому счету, именно крымские татары стали тем звеном, которое объединяет полуостров с материком. Тем фактором, который актуализирует в глазах Украины тему возвращения региона. Тем явлением, которое не позволяет Москве говорить о пространстве тотального единодушия в Крыму.

Принятие крымскотатарского концепта дарит Украине сильную нравственную позицию. Она приобретает роль защитника слабого от сильного. Роли правозащитника, оберегающего коренной народ. Роли той страны, которая мыслит не только своими интересами, но и интересами ближнего.

Но для закрепления этого всего Украине следует не ограничиваться только словами. Киеву пора определиться со своей этнонациональной политикой. Вписать меджлис и курултай в правовое поле. Принять закон о статусе крымскотатарского народа. И научиться отвечать прямо на вопрос о перспективах национально-территориальной автономии крымских татар. Киеву пора сделать все то, что наконец-то превратит эти "свободные отношения" в формат "брачного контракта".

Украина вспомнила о том, что у нее есть Крым, в тот момент, когда она его потеряла. И именно эта трагедия открыла для украинского материка крымских татар. Тех, которые привозили блокированным воинским частям еду и вещи. Тех, которые приезжали в Киев на Майдан и выходили на улицы крымских городов с украинскими флагами. Тех крымских татар, которые сегодня воюют в рядах ВСУ.

И если Украина стремится, чтобы остров таки появился на ее ментальной карте, то без крымских татар ей не обойтись.

Оригинал