Простые истории творят чудеса. Это они спасли "азовцев"

Пора создавать новые, ведь вернулись далеко не все

Значение историй сложно переоценить. Как и значение медийности. Сейчас мы в очередной раз в этом убедились.

Одна из самых популярных схем написания новостного сюжета – начать с истории, а не с проблемы. Ну типа ЖЭК плохо обслуживает дома и там вечно что-то ломается. Сюжет об этом мы начинаем с показа 75-летней Ларисы, которая из-за отсутствия в подъезде освещения подвернула ногу. А дальше – ее соседи с другими неурядицами, и уже потом срач с ЖЭКом.

Логика проста. Абстрактным жителями нескольких домов вряд ли будут сочувствовать. А пожилой Ларисе, которая на старости должна кучу денег потратить на лечение, – будут.

Абстрактные герои – это очень, очень плохо. Даже если мы чисто теоретически и прагматично понимаем, что они крутые чуваки и мы им очень сильно обязаны, на эмоциональном уровне будем безразличны. Ну явно недостаточно озабочены их судьбой. Вот боец ​​"Азова" Х, он попал в плен, его надо освободить – это одно дело.

А есть боец ​​"Азова" Илья Самойленко. Он красивый, прекрасно знает английский, имеет ораторский и литературный таланты. У него не менее крутая мама. Или вот Марьяна Мамонова, врач, которая беременной попала в плен – это уже сама по себе очень эмоциональная история. Калина, Пташка, Редис, Волына – все это не только герои, но и медийные герои. Как видим, это сильно влияет на обмен. Хотя что видим – это и раньше было очевидно. Поэтому у родных военнопленных и журналистов была задача рассказывать истории.

Истории работают и в других ситуациях, в любом продвижении. Поэтому меня сильно выбешивало, что наши классные режиссеры или актеры отказывались (и до сих пор иногда отказываются) от интервью. И вообще от работы на собственную узнаваемость. Ноунеймы почти никому не интересны, даже если талантливы. Как бы это цинично ни звучало.

Экспертная среда, кстати, тоже у нас так устроена. Комментировать какой-то вопрос зовут тех, кого знают. У гостевых редакторов почти никогда нет времени и вдохновения выискивать кого-то нового. Яркая ситуация с Евгением Клопотенко, которого любят одни и недолюбливают другие. Недолюбляют в экспертной среде, среди людей, профессионально занимающихся ресторанами и изучением кухни. Даже так – относятся к нему пренебрежительно, с насмешкой, считают поверхностным. Но кто у нас самый известный знаток украинской кухни? Кого на телек (или куда-либо) позовут комментировать этот вопрос? Ну конечно Клопотенко.

А наибольшим примером грандиозной силы историй являемся мы сами и наша страна. Еще полгода назад имел ли кто-то к нам какой-то сантимент? Та хрен. Если бы мы здесь даже все умерли и исчезли, никто бы особо не волновался. Ну какая-то там Украина, черт его знает, что это. Покачали бы головой три дня и переключились на что-нибудь другое. Но мы стали превращаться в невероятно интересный рассказ, в яркий образ, мир увидел наше лицо, и оно стало узнаваемым. Больше никакого "у них там только Чернобыль, Кличко и Шевченко". Это и есть разница между объектом и субъектом. Россия, как великая мастерица сторителлинга, прекрасно все это знала и пользовалась. А мы считали ворон. Теперь, наконец, все становится на свои места.

И в этом контексте до всех должно прийти значение такой штуки, как культура. Ибо большая беда, когда критически важные ветви начинают считаться ненужными, неважными. Когда-то таковой считали армию. Когда-то таковым считали язык. Вот экономика, вот политика – это да. Ваши киношечки никому не нужны. А Малевич вообще какое-то говно рисовал и всех намахал.

На самом деле нет, это мы сами себя намахивали. Поэтому предлагаю завязывать с этой дрянью. И готовить новые истории – вернулись далеко не все.

Оригинал