Ненавижу смертную казнь. Ошибку нельзя исправить

Трамп может войти в историю как рекордсмен по казням за последние 100 лет

Моё отношение к смертной казни сформировалось в одну секунду. На том последнем кадре фильма "Двое в городе", где невиновный Джино (Ален Делон), которого ведут к гильотине, оборачивается и смотрит своими пронзительно голубыми глазами на Жермена (Жан Габен), его тюремного воспитателя, которому так и не удалось доказать, что Джино не виновен. В этом взгляде всё: изумление, страх, надежда, отчаяние. А потом опускается гильотина. Я была тинейджером, незнакомым с чувством ненависти, ну если не считать отвращения к манной каше. Я помню, как меня саму потрясло то, что я испытала. Я сказал тогда родителям: "Ненавижу смертную казнь". С тех пор мое отношение не изменилось, хотя прошло через испытания – споры, внутренние диалоги, аргументы за и против, задаваемые себе вопросы: а если он изнасиловал и убил ребенка?

Почему я вдруг об этом? Потому что только что, на днях в Америке с интервалом в день казнили двух преступников. А до этого и в ноябре, и в сентябре, и в августе, и в июле. Один из последних, Брэндон Бернард, стал самым молодым казненным в США за последние 70 лет. Ему было 40 лет. Когда он совершил убийство, ему было 18, приговор вынесли в 1999-м. Бернард провёл в тюрьме больше времени, чем на свободе. Он жил под смертным приговором 20 лет, его адвокаты добивались пожизненного заключения без права на досрочное освобождение. В общей сложности до конца работы нынешней администрации могут быть приведены в исполнение 13 смертных приговоров федерального уровня, и если так случится, то уходящий президент войдет в историю как рекордсмен по казням за последние 100 лет, - пишет Наталья Геворкян для "Радио Свобода".

Я жила в стране, где смертная казнь применялась до середины 90-х годов прошлого века. Где она к тому же десятилетиями была легальным прикрытием массовых политических убийств. Сегодня в России, как показывают опросы, около половины населения поддерживает возвращение смертной казни, а среди определённых возрастных групп (старше 45 лет) – более 50%. Я живу сейчас в стране, где гильотина опустилась в последний раз в сентябре 1977 года, а в 1981 году президент Франсуа Миттеран поставил свою подпись под законом, запрещающим смертную казнь. По последним опросам этого года, 55% французов заявляют, что они приветствовали бы ее возращение (год назад таких было 44%). Интересно, а возможно, и естественно, что как раз в США, где смертная казнь применяется до сих пор, тренд обратный. Выбирая между смертной казнью и пожизненным заключением без права досрочного освобождения за убийство, 60% американцев выбирают пожизненное.

Вмешательство (или невмешательство) американского президента в процедуру приведения в исполнение смертной приговора, право на которое у него есть, – это всегда политическое решение. Допускаю, что, даже если тот или иной президент против смертной казни, он не может себе позволить не учитывать общественное мнение, то есть мнение своих избирателей. И да, он может в каком-то конкретном случае не вмешаться, чтобы, скажем, приостановить казнь, если знает, что общество в большинстве своем "за" высшую меру. Я не считаю, что это правильно, но понимаю, почему он принимает такое решение. Но президент, который активирует убийственный конвейер вопреки пожеланиям большей части общества, – это меня поражает. То ли это последний реверанс сторонникам смертной казни, то ли неопрятная торопливость в преддверии прихода в Овальный кабинет президента, который хочет отменить смертную казнь на федеральном уровне в надежде, что отдельные штаты последуют примеру правительства страны.

С того самого детского шока от казни невиновного, пусть и в кино, моим основным внутренним аргументов против смертной казни остается ее необратимость. Тут ошибку нельзя исправить, нельзя вернуть человеку жизнь, если впоследствии выясняется и доказывается, что он не совершал того преступления, за которое его казнили. Такие ошибки случаются. Минимум 4,1% всех подсудимых, приговоренных к смертной казни в США в современную эпоху, невиновны, как показало масштабное исследование юридических экспертов и специалистов по статистике из Мичигана и Пенсильвании. Они попытались посчитать, как часто государство допускает ошибки в применении высшей меры наказания. Система не надёжна, она имеет свойство ошибаться. Это относится не только к судебным процессам, связанным со смертным приговором. Но в этом случае цена ошибки очень высока. Исследование юридической школы Колумбийского университета показало, что две трети всех судебных процессов, связанных с вынесением такого приговора, содержали серьёзные ошибки. При повторном рассмотрении дел более 80% обвиняемых не были приговорены к смертной казни, а 7% были оправданы.

В Париже до сих пор можно увидеть на земле следы от гильотины. Это такие прямоугольные выемки в асфальте, оставшиеся сохранными с революционных времен. Представляете, сколько раз с тех пор перекладывали асфальт, но эти прямоугольники в него не закатывали? Каждый раз, проходя мимо, я думаю о том, что последний раз гильотина сработала во Франции всего каких-то сорок с небольшим лет назад. Сейчас это кажется немыслимым, но ещё почти вчера это было фактом здешней жизни. И всё же, глядя на прямоугольник на асфальте, ты понимаешь: это прошлое. А глядя на электрический стул, ты понимаешь, что это настоящее. Как и четыре других способа умерщвления приговоренных в США. В XXI веке.

В американском сериале "Западное крыло" есть серия, посвящённая как раз дилемме, перед которой оказался президент: приостановить смертную казнь или не вмешиваться. Все его ближайшее окружение надеется, что он приостановит, но надежды оказываются напрасными. В этой серии раввин в разговоре с одним из ближайших советников президента говорит слова, написанные, разумеется, прекрасным сценаристом Аароном Соркиным: общество имеет право себя защищать, но не имеет права быть мстительным, оно имеет право наказывать, но не имеет права убивать.

Соркин написал сценарий про президента-демократа. Желание отстраниться от проблемы этого вымышленного президента, как и любого невымышленного, и активизация исполнения приговоров сегодняшним реальным имеют, впрочем, один и тот же результат: смертельная инъекция как реализация легального права государства на убийство.

Можно было бы считать, что затянувшаяся приверженность Америки древней традиции – это просто такой нонсенс, который рано или поздно изживет себя в современном мире. Но я совсем не уверена, что человечество ментально изжило этот вид наказания, отказалось от него психологически и что все печальные и жестокие реалии современной жизни не поддерживают если не праведный огонь, то тлеющую надежду: всегда можно вернуться к "око за око" – по сути простому, примитивному и очень понятному принципу справедливости. Собственно, колебания на грани "за" и "против" смертной казни в демократических странах, не говоря уж об авторитарных, – это оно и есть. И лучше бы, конечно, у колеблющихся в пользу "за" не было такого мощного аргумента, как лидер свободного мира, продолжающий усердно казнить.

Copyright © 2020 RFE/RL, Inc. Перепечатывается с разрешения Радио Свободная Европа/Радио Свобода