На грани жизни и смерти: как в Лимане под "Градами" и "Ураганами" спасают раненых бойцов ВСУ

31

Более 800 медиков Первого добровольческого мобильного госпиталя им. Николая Пирогова оказали помощь тысячам людей за восемь лет существования подразделения. Спасали раненых украинских воинов и гражданских.

В настоящее время медики ПДМГ продолжают нести службу на самых горячих участках фронта. Эвакуируют раненых, стабилизируют их состояние, перевозят в больницы тыловых городов Украины. В частности, в Славянск и Краматорск Донецкой области.

ПДМГ – это срез всего медицинского сообщества Украины. Здесь добровольно служат все, у кого есть возможность и навыки спасать людей: от водителей-санитаров и молодых врачей-интернов до главных врачей и уважаемых преподавателей ведущих университетов.

История добровольческого подразделения началась в 2014 году. Первые ротации медики проиводили в зону АТО. Там не только оказывали помощь нашим воинам, но и учили бойцов тактической медицины. Постепенно о ПДМГ узнавали все больше среди врачебного сообщества. Подразделение пополнялось все новыми и новыми добровольцами.

С началом полномасштабной войны медики ПДМГ активно работали в Киевской и Житомирской областях, а с мая сосредоточились именно на Донбассе и южном направлении. С этого момента стали вести статистику. Она поражает: за несколько месяцев врачи оказали помощь более 5 тыс. тяжелораненых. Из них только за ноябрь приняли 1990 пациентов.

Сейчас медики-добровольцы работают в Донецкой области – в поселке городского типа Заречное, городах Часов Яр, Славянск, Бахмут и Лиман. В последнем населенном пункте в начале декабря побывали корреспонденты Gazeta.ua – чтобы лично увидеть, как спасают украинских защитников и узнать истории медиков-добровольцев.

33 ДОБРОВОЛЬЦА

– Работаем на коротком и длинном плече эвакуации. "Короткое" – это когда с места эвакуации забираем в стабпункт. Здесь стабилизируем раненого и готовим к длительной перевозке, – рассказывает представитель организации Юлия Костенко. – Если это "тяжелые" пациенты, то ПДМШ на "длинном плече" едет в основном в Крам (так здесь называют Краматорск. – Gazeta.ua). Смотрим по ситуации. Можем также забирать сидячих, если они не очень тяжелые.

Фото: Ольга Стенько

Состав одной ротации – 33 добровольца. Это люди, которые раз в месяц заходят на несколько позиций стабпунктов: медики-добровольцы и вспомогательный персонал – водители, охранники, помощники по обеспечению.

– Медики нуждаются в помощи в обеспечении ежедневного комфорта. Мы стараемся делать все вовремя. Чтобы им было удобно где-нибудь поесть, помыться, отдохнуть. Чтобы машина ехала – была исправна и заправлена. Чтобы были в достаточном количестве медикаменты в нужное время и в нужном месте, – добавляет Юлия.

Оружия у медиков ПДМШ принципиально нет. Обо всех передвижениях бригада докладывает руководителю подразделения: когда и куда прибыли и какой дальнейший маршрут запланировали. При необходимости бригаду может сопровождать вооруженная охрана.

СТАБПУНКТ

Лиман – разбит российскими ракетами и практически безлюден. Изредка по тротуарам проходят люди постарше и проезжают по дороге велосипедисты. Гражданских автомобилей здесь почти нет, как и работающих магазинов и аптек. Такая пустота частично медикам на руку. Иначе раненых горожан было бы значительно больше, чем сейчас, признаются врачи нам позже.

В стабилизационном пункте кроме добровольцев ПДМШ напряженно работают военные медики Вооруженных сил Украины. Врачи и медперсонал здесь дежурят круглосуточно, ведь поток раненых воинов не прекращается. Что не удивительно, потому что линия фронта проходит в нескольких километрах от Лимана. Абсолютное большинство украинских военных сюда попадают с осколочными поражениями. Изредка – с пулевыми ранениями.

Ко входу постоянно приезжают автомобили – преимущественно военные "скорые". Носилки с ранеными осторожно достают несколько человек и завозят внутрь по пандусу. Из больницы перевязанных и закутанных в золотистые медицинские одеяла пациентов вывозят на каталках или инвалидных колясках, загружают в реанимобили и перевозки для транспортировки в больницы и госпитали в тыловых городах.

На перила у входа оперто несколько каркасных носилок – на брезенте многих из них немало устаревших и свежих пятен крови. Такие же можно увидеть внутри в предбаннике.

В помещении стабпункта проходим несколько дверей, которые "тянутся" вдоль коридора. В последнем у стен расставлены топчаны и скамейки. Справа в углу на функциональной кровати, закрыв лицо предплечьем, лежит военный в камуфляжных штанах и флиске. На сгибе левой руки у него установлен катетер, через который капельницей вливают лекарства.

 

По обе стороны коридора – двери в операционную. Здесь проводят осмотр пациентов и медицинские манипуляции. В противоположном углу помещения есть стол с медикаментами, несколько стульев. Здесь о чем-то тихо разговаривают двое мужчин в военной форме, на рукавах шевроны ПДМГ.

Один из медиков худощавый, высокий и с подвернутой шапкой на голове. Из стеклянной чашки больше похожей на большую колбу маленькими глотками пьет чай с медом и лимоном. Это эдакий энергетик, улыбается мужчина, "засвечивая" на груди нашивку с позывным – "Борменталь".

– Это из "Собачьего сердца". Там был профессор Преображенский, а его помощника как раз называли Борменталем, – объясняет медик. – Я ортопед-травматолог. Детский и взрослый. А еще вхожу в ультрас "Динамо" Киев. Более 20 лет в движе.

"Борменталь" сразу заявляет, что война для него началась еще в 2014-м: "Как и для всех патриотов Украины". Полномасштабное же российское вторжение он встретил в родном Киеве.

– 24 числа был на дежурстве, а уже 25 февраля стоял на баррикадах, созданных на левом берегу Киева. Принесли туда медикаменты и были готовы к тому, что они (россияне. – Gazeta.ua) пойдут на нас. Люди стояли с охотничьими ружьями, коктейлей Молотова наделали. Самоорганизовались, – продолжает врач. – Ребенка и жену я не вывозил. Она у меня кондитер и три месяца пекла хлеб, сплотила людей вокруг себя. Отказалась покидать город. Я очень за это ей благодарен.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Война будет долгой" – последнее интервью пилота "Маэстро", спасавшего воинов

 

В последующие месяцы жизнь у медика в полном смысле этого слова "закрутилась" по полной. Сначала "Борменталь" вступил в территориальную оборону Киева и прошел ряд тренингов для оттачивания навыков работы с ранеными бойцами. Затем начал ездить на передовую и вместе с четырьмя коллегами учил воинов правильно оказывать помощь пострадавшим от российских обстрелов.

– Это очень полезное дело, потому что большинство людей умирают именно от неправильно оказанной медицинской помощи на поле боя. Это статистика, – объясняет врач. – С соучредителем ПДМШ Светланой Друзенко мы работаем в травмпункте первой детской больницы. Можно сказать, что через нее я и узнал о подразделении. Это моя первая ротация. Здесь есть потребность (в медиках. – Gazeta.ua), рук не хватает. Вчера мы со всеми врачами были и не успевали. Ведь здесь и ампутации, и взрывные травмы. Очень сложная работа. Но опыт есть, и это помогает.

В отличие от значительной части украинцев, "Борменталь" понял, что представляют собой россияне, еще в далеком 1999-м. Тогда поехал в Москву на матч Россия– Украина, завершившийся со счетом 1:1.

– Получил там боевое крещение – первый раз столкнулся с этими уродами (россиянами. – Gazeta.ua). Понял, что они не являются людьми, – продолжает "Борменталь". – Нас тогда ехало 42 человека и 13 было из Харькова (представителей ультрас, поехавших поддержать сборную. – Gazeta.ua). Были договоренности о драке 50 на 50 – возле стадиона "Динамо". Их пришло около 300. Использовали бутылки, арматуру. Нечестно они вели еще тогда политику договоренностей. Но все равно никто из наших не убежал.

 

Сравнивая этот случай с нынешней войной, врач замечает: россияне всегда пытались добиться своего исключительно за счет количества.

– Если бы их было сколько и нас, то мы бы давно жарили шашлыки в Москве, – улыбается медик. – Но их много. Захотят – еще мобилизацию проведут. Их там на семь лет хватит… Т-62 где-нибудь откопают, а оно едет и стреляет. Вообще они идут прямо по своим же трупам. Как во Вторую мировую, когда немцев мясом забросали. И немцы не знали, что делать, потому что у них патронов не хватало всех останавливать. Так количественно они и могут дальше наваливатся. У них же тактика с тех пор не изменилась. Но если не погаснет поддержка западных партнеров, то будем очень прицельно (бить по оккупантам. – Gazeta.ua) и потихоньку уничтожать. Впрочем, дай Бог, чтобы в следующем году все завершилось. Но без варианта с переговорами. Потому что договариваться с ними нельзя.

 

– Чем украинцы больше всего отличаются от россиян? – спрашиваем.

– Человечностью. К примеру, здесь я поражен бойцами и врачами. Работают доктора наук, кандидаты. И им без разницы, кто перед ними – солдат, офицер или водитель. Работают со всеми – раздевают, чаек делают, успокаивают, – отвечает "Борменталь". – А еще отличаемся интеллектом. Там его вообщем нет. С медицинской точки зрения, в России поле непаханное для появления новых психиатрических диагнозов.

В стабпункт заносят раненого бойца на носилках, следом под руки ведут еще одного воина. Из-под его рукава на пол капает кровь, что наводит на мысль – у защитника ранение руки. От кровопотери мужчину существенно покачивает.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "У бойца остановилось сердце. Мы делали все" – как американка Дженнифер Малли спасает воинов ВСУ на передовой

"Борменталь" взглядом проводит раненых в операционные и тихо шепчет: "Сейчас будет работа".

– Больше всего после освобождения Киевщины меня смутило безразличие некоторых соотечественников. Ну типа, что нет у них войны. Отошли враги и все… – отвечает напоследок врач на вопрос о том, что поразило его на войне. – Есть сейчас даже маленькие ниши, которые можно занять и чем-то минимальным помогать. Нам нужна такая же сплоченность, как и в первый месяц. А так есть и такие даже люди, имеющие наглость вести дискуссии о том, что, мол, россияне не все такие. Я с такими не общаюсь. В моем окружении процентов 30 человек было подобных.

"СОЛА" С ПЛАНШЕТОМ

Привозят очередного пациента. В одной из операционных его перегружают с носилок на каталку, выполняющую роль операционного стола. Пока с бойца срезают одежду, медики просят его представиться: фамилия, имя, возраст. При первом общем осмотре и оценке состояния вслух проговаривают предварительный диагноз: тип и место ранений, осложнения и т.д. Все это фиксируют в медицинской документации – медлистке, закрепленном на простом планшете. Эту работу выполняет медицинский статистик ПДМШ – высокая стройная блондинка, которой очень идет камуфляж.

Елена, медик-доброволец с позывным "Сола". 33 года, по образованию – журналистка. Пишет детские психологические сказки для проработки страхов. Родилась в Беларуси – ее отец был военным лётчиком. В настоящее время живет в Киеве.

Когда началась полномасштабная война, уехала во Львов. Работала в эвакуационном поезде вместе с общественной организацией "Врачи без границ", которая занималась вывозом людей из восточных регионов, Мариуполя, Запорожья.

 

Медицинского образования "Сола" не имеет, но прошла тренинги и получила сертификаты по неотложной медицинской помощи и тактической медицине. Также сертификаты преподавателя по тактмеду, проводила тренинги для украинских военных.

– Здесь я – статистик. Основная задача – фиксация документации для ПДМШ. Веду фотоотчетность, – продолжает женщина. – Если есть возможность, веду описание документации, даю отчеты о работе стабпункта. Также отчетность проводит реанимационная бригада – о своей работе.

Для Елены, дочери военного лётчика, не стоял вопрос, что делать после начала полномасштабной войны.

– Был вопрос только в том, куда пойти. В терроборону или ВСУ я могла бы попасть только боевым медиком. Есть определенные ценности – ценю жизнь. Понимаю, что наши врачи воевали со смертью задолго до полномасштабной войны – это их профессиональная деятельность, ежедневное личное сражение при жизни пациентов.

Собственной семьи у женщины нет. Из близких у нее только мать. И она не знает, что ее дочь на Донбассе спасает жизнь.

– Когда я работала в эвакуации, то она думала, что я во Львовском госпитале. Сейчас сказала ей, что я в Днепре. У нее была очень непростая жизнь, поэтому я максимально стараюсь ее обезопасить от негативных эмоций. Пытаюсь регулярно выходить на связь, бросаю ей фотографии, что у меня все хорошо. Знает, что работаю медиком и помогаю раненым – это все. Больше никаких подробностей.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Разбитый, но украинский: как сейчас выглядит освобожденный Лиман

 

О ПДМГ Елена узнала, когда проходил один из военно-медицинских тренингов. Как раз в тот момент искала подразделение, где могла бы применить свои знания и навыки.

– В ПДМГ я сначала ходила как волонтер, помогала с оформлением документов. Спрашивала, могут ли меня взять с собой. Сначала отказывали, потому что у меня нет квалификации. Потом я узнала, что они уезжают на восток и нужен статистик. Здесь уже я могу проявить и свои тактмедицинские навыки в случае сложной ситуации, а также взять на себя часть работы врачей – оформление документов.

Это первая ротация Елены в составе подразделения. Самые яркие впечатления здесь от людей рядом, признается доброволица.

– Меня поражает, как люди готовы абсолютно бесплатно посвятить месяц своей жизни самоотверженному труду на благо других. Больше всего поразило, с какой страстью они работают – быстро, слаженно.

Практически каждый пациент стабпункта имеет серьезные телесные повреждения. В операционных после раненых остается много крови – на покрывалах, медицинских бинтах и даже на полу. Это не цепляет и не ужасает, потому что к этому быстро привыкла, признается Елена.

– Это просто работа. Воспринимаешь физиологию как физиологию. Это не кровь, это жидкость, которая должна быть в теле и функционировать. Ты уже воспринимаешь не на уровне эмоций "о, Боже, это рана!", но на уровне осознания, что пострадал человек. И ему нужно оказать помощь, чтобы он не умер.

Также в Лимане очень быстро привыкаешь к постоянным обстрелам. Когда гупает за окном – это обычное дело.

– Здесь, конечно, есть безопасность – при необходимости одеваем каски и бронежилеты. И когда мы где-то перемещаемся, то тоже применяем средства защиты. Я понимаю, что такое психология войны и что такое военная тактика. Также понимаю, что своей ракеты сюда мы уже не услышим. Не надо бояться взрывов, – уверяет женщина.

 

Кроме добровольцев, ПДМШ помогает стабпунткту оборудованием. В частности, это аппарат ИВЛ, кардиомонитор, инкубатор для подогрева растворов, пульсоксиметр.

В уголке одной из операционных стоят два десятка самодельных шин – их для коллег-преемников подготовили медики ПДМШ по предварительной ротации. Шины используют для иммобилизации переломов конечностей. Почти половину перевязочных материалов также поставляют медики-добровольцы.

– Работаем бок о бок: военные врачи и добровольцы. Приблизительно половину помощи нашим раненым оказывают врачи ПДМШ. Это высококвалифицированная медицинская помощь. Когда привозят раненых, им нужно обработать раны, тампонировать. Нам очень помогают бригады ПДМШ в транспортировке тяжелых пациентов, – один из военных врачей, не называющий имя, показывает операционную, где медицинские сестры пополняют запас инструментария в ожидании прибытия дежурного медевака.

"ТАРО"

В коридор из смотровой комнаты, снимая на ходу голубые медицинские перчатки, выходит невысокая молодая женщина с плотно завязанными на затылке волосами цвета красного дерева.

Одета в камуфляжные пиксельные штаны и военную флиску расцветки олива. На рукавах на лентах велкро носит шевроны: на левом плече – украинский трезубец на фоне государственного флага, на правой – патч с изображением средневековой маски чумного врача и надписью "Спалити нах*р. Я док, я знаю".

Полтавка Елена Школьная с псевдо "Таро" – молодой врач, по специальности – кардиолог. В этом году окончила Полтавский медицинский университет. Но вместо того, чтобы проходить интернатуру в тихом отделении городского кардиоцентра, попросилась добровольцем на беспокойный Донбасс. Это ее первая ротация в ПДМШ. Попала сюда по рекомендации побратима, земляка Тимура.

– Сказал, что меня, возможно, заинтересует такое предложение. Я приехала, меня поставили на реанимационную бригаду. Когда я там выходная, то прихожу сюда помогать на стабпункте, – рассказывает "Таро".

 

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: В центре Украины на грани цивилизации: как живут люди в заброшенных селах

В новой ротации в Лимане есть две реанимационные бригады, работающие посменно с графиком "два через два". Пока говорим с Еленой, узнаем, что ее коллеги везут тяжелого раненого с поражением грудной клетки. В пути его интубировали – установили в трахею трубку-воздуховод для искусственной вентиляции легких.

После стабилизации раненого в Лимане его должны повезти дальше – в более оборудованную больницу в тылу.

– Мы едем за ним, забираем, если он на "трубе" – подкачиваем (если пациент интубирован, искусственную вентиляцию легких проводят с помощью мешка Амбу. – Gazeta.ua). Предоставляем обезболивание при необходимости, и если нужно вводить какие-нибудь препараты – вводим, – объясняет алгоритм действий реанимационной бригады Елена. – В команде есть один анестезиолог, другой ему помогает. Вывозим пациентов в Краматорск. В первый день ротации совершили три выезда. Это были пациенты с акубаротравмами, ушибами и переломами конечностей.

Елена замужем – ее муж также молодой врач, учились в одном медуниверситете. Поставила его перед фактом, что еду в ПДМШ, признается "Таро". И добавляет: любимый был категорически против.

– Подтверждение (поездки. – Gazeta.ua) получила в свой день рождения, – вспоминает. – Просто принесла мужу документы и сказала, что еду на ротацию. Он просился со мной, но тогда вариантов уже не было. Считаю, что неправильно ехать вместе в одной бригаде: я буду постоянно беспокоиться о нем, а он – обо мне. Сейчас я знаю, что у него все хорошо, работает в кардиологии и оперирует. Также работает с ранеными, и там его помощь больше нужна.

 

Многие знакомые Елены служат военными на этом направлении фронта. Это стало одной из причин, почему сюда решила приехать и помогать, утверждает женщина.

Однако и с первых дней войны она не сидела сложа руки, а стала членом добровольческого формирования в Полтаве, работала в медпункте. Свой график тогда наладила так, что успевала учиться, ходить на работу медицинской сестрой в отделении, оказывать помощь в ДФТГ и волонтерить в медпункте на железнодорожном вокзале – в первые месяцы войны в тыловый город приезжали немало переселенцев.

Сейчас чувствую, что именно в Лимане от меня будет больше пользы, добавляет "Таро".

– Мое решение восприняли спокойно (руководство медучреждения, где работает в Полтаве. – Gazeta.ua). Перед отъездом крепко со всеми обнялась. Главный врач сказал, что война – не место для женщин. Я пообещала доказать обратное, ведь женщина может выполнять такие же функции, как и мужчина.

"ВАГНЕРОВЦОВ" ВЫБИВАЛИ

Тяжело раненого в грудь бойца быстро заносят в операционную и перекладывают с носилок на стол. Военный в сознании, но очень слаб. Через силу и тихо повторяет свое имя и звание: "Алексей. Солдат…". Из его груди выступает кровь. Одно легкое "свернулось", констатируют медики. Дренируют раненого, вставляя в грудную клетку специальную трубку, чтобы выпустить воздух. Боец вздрагивает от боли.

– Тихо, тихо, – успокаивает его один из врачей. – Шприц двадцатку! Быстро!

Военные врачи и добровольцы ПДМШ работают как слаженный механизм. Кто-то колет обезболивающее, кто-то вводит кровоостанавливающие препараты. Медсестры придерживают воина, чтобы находился в статическом положении.

– Еще один тяжелый! – кричит кто-то из коридора в операционную с Алексеем.

 

Высвободившаяся часть медперсонала мгновенно бежит во вторую операционную. Другие медсестры и врачи заканчивают стабилизировать Алексея, перекладывают его на носилки. Двое мужчин-военных выносят раненого бойца на улицу. Далее – его повезут в одну из больниц в тылу.

– Мы с "вагнеровцами" пять дней херачились. Нормально так закусились. Били их отлично. А тут эта долбанная мина. Я не знаю, как она так прилетела. Осколки в меня, – говорит в коридоре военный на коляске, которому только что завершили перевязку. Прикрыт до шеи золотистым пледом.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Дед ехал на "копейке", его выбросили. Фашисты кон*енные" – как россияне "хозяйничали" Купянск и позорно драпали из города

Его слушают двое побратимов, сидящих на топчане. Молча кивают головами в знак согласия.

– Там пацаны продолжают их бить. Как меня подлампичат – вернусь. Сто процентов, – продолжает раненый.

Возле него останавливается Елена "Таро", приседает.

– Как чувствуете себя, голова не кружится? – спрашивает приветливо. – Вы много крови потеряли, может быть сильная слабость.

Боец через силу улыбается: "Со мной все хорошо".

 

В операционной, где спасали Алексея, между тем наводят порядок. Медсестры собирают бинты и вытирают кровь с пола. Ее за несколько минут стабилизационных мер, накапало густо.

ДОМ

К месту, где расположились медики-добровольцы, едем по запутанным переулкам частного сектора между домами со следами разрушений от взрывов. Здесь встречаются и легкие повреждения – частично выбитые стекла, и разрушенные взрывом или выжженные дома. Медики выбрали для себя недостроенный двухэтажный коттедж.

– Мы не занимаем самовольно дома, согласовываем все с хозяевами или их представителями. Именно в этом доме помогали делать ремонт – чинить крышу и тому подобное, – объясняют.

За высоким металлическим забором – крепкая бронированная дверь. Внутри, в просторном холле, свет ламп ярко отражается от глянцевой белой под мрамор плитки пола. Потолок завешен плотной черной пленкой – владелец на время ремонта закрыл белоснежную вагонку, чтобы не запачкать.

Окна плотно закрыты фанерными щитами и пленкой, поэтому дневной свет внутрь не проникает. Обогревают помещение двумя буржуйками, установленными рядом с входом, их трубы вывели в закрытые щитами окна. На металлическом щите, который подложили под печки, чтобы не повредить пол, сложили аккуратно порубленные дубовые дрова.

 

Владельцы изрядно вложились в свой будущий дом, говорит доброволец Ярослав, когда показывает комнаты первого этажа. Здесь обустроен пол с подогревом, работающим от электричества, а также газовый и дровяной котлы. Здание пострадало от обстрелов, таким его и нашли охранники ПДМШ, искавшие место для общежития.

– Все окна выбиты, здесь ветер гулял изрядно. Здесь все было забросано мусором и обломками. Мы все сняли на видео, как было. А потом принялись наводить порядок. Фото и видео показали приезжающему владельцу. Говорим, заходите, а он – "я не хочу расстраиваться". Просил беречь дом, чтобы ничего не померзло, – рассказывает Сергей "Маэстро".

Все вещи, которые нашли целыми, медики осторожно сложили в гараже. Установили сантехнику, запустили водоснабжение – здесь своя скважина. Также для своих нужд используют генератор мощностью 6 кВт, установленный в гараже. Не пользуются газом – в Лимане нет газоснабжения. Так что фактически никаких затрат владельцу дома его "квартиранты" не наносят. Это вторая ротация, проживающая в этом доме – до этого в Лимане добровольцы только выполняли работу в стабпункте и каждый день возвращались на базу в Славянск.

 

В санитарной комнате есть стиральная машинка, душевая кабинка с горячей водой. На втором этаже есть второй туалет, вместо душа – большая дизайнерская ванная. На крыше установлено несколько блоков солнечных панелей, которые ПДМШ передали волонтеры, рядом – антенна старлинка. Для жилья используют только первый этаж – его легче обогреть.

"ПУХА"

Высокий широкоплечий человек в камуфляже расцветки digital woodland . Носит флисовую шапку олива и такой же шарф-бафф на шее. Он исполняет обязанности интенданта базы в Славянске, также следит за обеспечением находящихся на дежурстве бригад и Лимане. Представляется позывным – "Пуха".

Его работа – следить за тем, чтобы у медиков было все необходимое: комфортные места для сна, полноценное питание. Как раз сегодня по просьбе "Таро" привез свежие фрукты – бананы, яблоки, апельсины и мандарины. А еще "Пуха" отвечает за безопасность добровольцев. Потому ходит с оружием.

О себе рассказывает неохотно: 49 лет, родился в Черкасской области, с 1996 года живет в Киеве, имеет высшее гуманитарное образование, руководитель учебного центра. До начала войны работал с бизнесами, занимался обучением персонала – учил, как создавать компанию, подбирать команду, как продавать, управлять. В последнее время учил технических специалистов компании, связанной с машинами.

 

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Гетто", подвал-спаситель и смерти знакомых: как единственный врач принимал в Изюме людей во время российской оккупации

Этап жизни, связанный с ПДМШ, начался для него с Майдана.

– Мой хороший знакомый Евгений Степаненко пригласил меня присоединиться к ним. У меня тогда был фонд Si vis pacem, para bellum, мы возили помощь на ноль – броники, каски, военную амуницию. Украинки, проживающие в Британии, передавали нам вещи, а мы развозили по позициям. Попасная, Лиман, Фащевка, Дебальцево, Северодонецк… – рассказывает "Пуха". – Помогали тогда 24-й бригаде, это "Айдар". Покупали и передавали автомобили, возили вещи по всей линии фронта, все 1300 километров – в серую зону, до сентября 2014 года. Краматорск, "Луна" – там тогда был штаб АТО, постоянно общались с военными – где можно ездить, где нельзя. Плотно сотрудничали с СИМИК, наш фонд совместно с "Новой почтой" положили начало инициативе "Полевая почта". А потом Евгений Степаненко говорит: "Слушай, у нас есть ПДМШ – медики, помогающие гражданским и военным, они собираются на фронт". Они между собой общались еще с Майдана, а в конце 2014 решили официально организоваться. Евгений Нештетик, Геннадий Друзенко, Олег Шиба, Максим Цыганок и я. Тогда я занимался всем, что было нужно: рациями, планшетами, амуницией.

Проходил военную подготовку в батальоне ООН, есть подготовка десантно-штурмовых войск, по образованию – фельдшер вооруженных сил. Медиков тогда было достаточно, не хватало людей, которые бы наладили весь процесс, вспоминает.

В первую ротацию поехали люди, знакомые с Майдана. После Иловайска было очень много раненых, с которыми не справлялись военные медики. Тогда, летом 2014-го, украинские вооруженные силы были крайне слабы – не было отлаженной службы, особенно медицинской. Ни автомобилей, ни медикаментов, ни хорошо обученных для работы в военных действиях врачей и парамедиков. Поэтому и решили оказать медицинскую службу на колесах – мобильный госпиталь, говорит "Пуха".

 

Во время второй ротации поняли, что практичнее будет не ездить в машине оказывать помощь, а развернуть стабилизационные пункты в зданиях. Ввезти необходимую аппаратуру и медикаменты, организовывать работу врачей, выехавших из охваченных боевыми действиями населенных пунктов. Первый такой пункт открыли в Кураховом, затем были стабпункты в Попасной и Северодонецке.

– До 2018 года была работа, потом последовал перерыв. В это время реализовывали другие проекты, – продолжает доброволец. – Были проекты, когда нас просили выехать на место и проанализировать какие-либо ситуации. Конечно, ротации были, медеваки были – раненых вывозили из стабпунктов. Но финансирование было все меньше и меньше. Людей тоже было гораздо меньше – если изначально в ротации было по 60 человек, то по состоянию на 2019 год количество значительно сократилось. Пришли в негодность автомобили. Все пошло на спад.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Золотые часы, "отнятая левая сторона" и молодые пациенты: как врачи спасают людей с инсультом

Так было до 24 февраля. Признается, что день, когда началась полномасштабная война, длился для него трое суток – до 27-го. Тогда вывез семью в безопасное место – в Каменец-Подольский.

Так же и другие члены ПДМШ сначала быстро решали семейные дела, а потом шли служить.

– Я приехал и сразу пошел в военкомат записаться. На следующий день мне позвонили по телефону – приходи. Прихожу. Говорю, что я медик, имею такой опыт и еще читаю тактическую медицину. Мне говорят: "О! У нас 1200 тереошников, почитай им тактическую медицину". И вот я за две недели прочитал занятия по тактмеду для полутора тысяч бойцов ТрО Каменца-Подольского. В это время все, кто были в ПДМШ, разъехались в разные места: кто-то пошел воевать, кто-то был на границе или уехал в Харьков. Я отправил дочь за границу, убедился, что пацаны в ТрО, перезвонил своим, приехал в Киев, меня встретил Буйвол (Игорь Буйвол – исполнительный директор ПДМШ. – Gazeta.ua): "Поехали!" Это было 14 марта.

Тогда на востоке были только отдельные машины, а основная масса медиков работала в Киевской кампании – Буча, Ирпень. Добровольцы доезжали до развалившегося моста, забирали раненых – военных и гражданских, вывозили животных. Параллельно открыли пункты в Славянске и Бахмуте. В первые месяцы Бахмут был в 35 км от линии фронта, а от Славянска до зоны боевых действий было 25 км, упоминает Пуха.

– Когда оккупировали Изюм, из Славика (Славянска. – Gazeta.ua) 6 километров было до линии фронта. Я тогда был как водитель на коротком плече эвакуации, мы забирали раненых прямо от военных на линии "нуля" – 800 метров до линии столкновения. Они вывозили с позиций, мы ждали, перегружали и увозили туда, где раненых стабилизировали. Затем доставляли в Краматорск или Днепр.

 

"Пуха" отмечает, что характер ранений сейчас изменился по сравнению с АТО. Раньше были осколочные, но и много пулевых поражений. Сейчас подавляющее большинство раненых от артобстрелов.

– Такие осколки, такие поражения!.. То ноги нет, то руки, то паха, то полголовы снесло. Очень тяжелые минно-взрывные травмы. Меня поражает их количество, – грустно качает головой "Пуха".

РЕКРУТЫ

Новые добровольцы подключаются к мобильному госпиталю практически по объявлению. Рекламу, приглашающую присоединиться к ПДМШ, размещают на разных сайтах и в соцсетях. Вакансии также есть на странице Первого добровольного мобильного госпиталя в Facebook. Потенциальные кандидаты звонят по указанному номеру и оставляют свои контактные данные или заполняют форму онлайн. Если кандидат подходит, с ним связывается рекрутер – человек, подбирающий персонал и бригады для ротаций.

– Мы – не боевые медики. Мы гражданские медики в зоне боевых действий. Если ты хочешь пострелять – пожалуйста, поезжай на полигон и там стреляй. Хочешь ходить с оружием – иди в ВСУ. Наша задача – эвакуация, работа в стабпункте и транспортировка в больницу, чтобы сохранить жизнь и здоровье пациента, говорит "Пуха".

Обращаются и предлагают свои услуги многие специалисты – врачи узких специальностей. Они согласны работать безвозмездно в тяжелых условиях. Сначала приходилось брать на время ротации отпуска. Но с 2018 года вышел приказ Минздрава, согласно которому на время ротации в ПДМШ врачам оформляют официальную командировку. Правда, в сентябре 2022 года процедура усложнилась – теперь после нового приказа МОЗ добровольцам снова приходиться договариваться с руководством лечебных учреждений, не все готовы давать командировку.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Выбитые зубы, наглые буряты и голодные львы: как один из крупнейших зверинцев Европы пережил нашествие россиян

 

В подразделении медиков снабжают формой, при необходимости – спальным мешком, карематом или раскладушкой, а также едой.

– Это все возможно благодаря донорам, которые донатят на нашу деятельность. Нам нужен инструментарий, медицинская аппаратура, расходники, которые тратим каждый день – турникеты, медикаменты, перевязочные средства. Также форма, еда, горючее. Это все за донаты и за свой счет. Наши спонсоры – международные и внутренние. Это люди, неравнодушные к ПДМШ, кто знает о нас и наших потребностях. Помогают аппаратурой, кроватями, лекарствами, спальниками и т.д. Кто донейтит деньгами, кто привозит буржуйку или передает вкусности. Не могу сказать, что все поступления вот прямо регулярны: люди помогают по мере сил тогда, когда имеют возможность.

График, по которому бригады выезжают на боевое дежурство, периодически меняют. Предыдущая ротация работала по двое суток, сейчас работают 5/5. То есть, пять суток круглосуточно находятся в Лимане на дежурстве – готовы в любой момент сорваться и помчать оказывать помощь, после чего пять суток на базе в Славянске отдыхают, тренируются, пополняют запасы медикаментов. При необходимости выезжают на помощь коллегам.

В прифронтовом городе выбор досуга невелик. Здесь нет возможности даже выйти прогуляться. Поэтому медики ПДМШ посвящают нечастые свободные часы отдыха сну, общаются между собой, обсуждая оказание помощи пациентам и новости. Или слушают музыку, смотрят фильмы, общаются с родными через интернет – связь благодаря Starlink здесь стабильна.

 

У добровольцев действует жесткое правило: никакого алкоголя. Никогда и ни по каким причинам. Даже день рождения ПДМШ отмечают безалкогольной вечеринкой.

– В любую минуту может быть вызов. Надо будет ехать, понимать куда и зачем, молниеносно принимать решения. Общаться с военными и гражданскими. А в состоянии даже лёгкого алкогольного опьянения проявляется заторможенность, замедляются реакции. Это недопустимо, – добавляет "Пуха".

Разговариваем за столом в холле, который играет роль гостиной, кухни и столовой. Приходится чуть-чуть повышать голос – из-за стенки гудит мощный генератор. Это даже действует в некоторой степени успокаивающе – не слышно взрывов. Хотя по полу периодически прокатывается мощная вибрация, будто содрогается земля. Кажется, это замечаем только мы, добровольцы никак не реагируют.

– Здесь постоянно какие-то взрывы: либо стреляют, либо прилетает. Мы все уже привыкли. Бывало, выбегали посмотреть, когда прилетали кассетные "Ураганы" – чтобы знать, в какую сторону летит. Иногда понимаем, что надо немедленно прятаться – срабатывает интуиция и опыт того, что уже виделось. Когда ракета прилетала в Славик, то бывало, что все падали с кроватей, а в следующую минуту все одеты и бегут – кто-то на выезд посмотреть что там произошло и какие последствия, а кто-то в бомбоубежище. Есть люди, которые привыкают и не боятся, есть те, кто боится и преодолевает свой страх. Это же нормально – бояться. Наша природа так устроена, потому что страх – механизм выживания.

×