Привет, кума! У тебя уже сенокос на даче давно минул, а у меня только на чал ся. Пришла в гости сестра — единственный практичный человек в семье, принесла газонокосилку. Муж сбил верхушки травы, помахал лопатой, чтобы совесть не мучила, и ушел. А мы остались. Вышло солнышко, засмеялся ребенок, да еще и голубь завел: голуб-ка! Голуб-ка! И этот звук будто отворил потайные дверцы, через которые я попала в давно ушедший, све тло-зелены й, как старая выцветшая цветная фотография, летний день.

Мне было 3 года, и дед Михаил был жив. По соседству рос развесистый дуб, в нем и воркова ли голуби. Дед перевел мне их грудные призывы на человеческий язык: мол, это голубь зовет свою женуш ку.

Дед своим дубом с бабой поделился

Дуб казался похожим на деда. Может, из-за солидной дедовой бороды. По-видимому, не только мне так сдалось, потому что когда дед умер, справа от его могилы посадили молодой дубок — так, чтобы был посередине, когда умрет баба Мария. Дубок хорошо вырос. Но за год до смерти баба нашла на огороде проросший желудь. Сказала, что дуб просто так не вырастает, и посадила его — справа от уже своего места. Вышло, что дед своим дубом с бабой поделился, а баба — нет.

Несколько лет назад потомки соседней могилы, на которую падали листья, врезали деду дуба: обрубили кору, и он засох. Потомки тоже, видно, засохли, потому что ни свою могилу не убирают, ни сухой дуб не валят. Теперь он уже памятник не деду, а глупым соседским пакостям. А бабушкин дуб жив. Я все думаю: откуда баба знала, что он пригодиться?

У меня тоже вырос дубок из желудя. Видно, белка занесла, а он выперся на свет. Высадить его некуда, и выбросить не могу. Будто это баба Мария мне хочет что-то сказать.

×