"Россияне бросают на штурмы зэков. Ими заменили "вагнеров" – командир батальона "Свобода"

Тактика россиян постоянно совершенствуется. Они делают ставки на свои преимущества, в частности на количество активно применяемых снарядов, стволов, танков. Упор на тяжелой артиллерии, танках. Постоянно обстреливают позиции. Но наши бойцы активно сжигали вражескую технику. Когда россияне не добились успеха, стали готовить десант и штурмовые группы. Использовали бронированные машины-камикадзе, начиненные взрывчаткой.

Сейчас наблюдается определенный прогресс в их действиях. Системно получают дроны и очень активно их применяют. Количество дронов будет расти. Это усложняет нашу работу, потому что у нас нет много РЭБов для прикрытия пехоты. Необходимо наращивать системы защиты. Россияне активно развиваются. Этот миф, что мы воюем только с чмонями и пьяными зэками, – очень вреден. На самом деле, имеем дело с деградированной в идеологическом плане, но хорошо вооруженной армией. Постоянно происходят столкновения. Россияне маневрируют, знают свои преимущества и очень активно ими пользуются.

На участке, где мы стояли, россияне перешли к обороне. Однако они все равно кроют артой и активно изучают наши возможности. У россиян много РЭБ-систем, но, несмотря на это, наши операторы дронов действуют очень эффективно – набрались опыта, имеют мотивацию и вдохновение.

Когда идет танковый штурм – это не просто едут танки. Сначала постоянно летают "Орланы", обнаруживающие наши позиции, затем совершается несколько пробных штурмов, во время которых выявляют наши противотанковые возможности. Когда идет ударный штурм, все наши позиции кроют Грады, минометы, тяжелая артиллерия. Противотанкисту надо рискнуть жизнью, выйти на оперативное пространство, найти сектор поражения и под шквальным огнем произвести пуск ракеты. И так уничтожить танк. Это очень тяжело и опасно. У нас в таком бою погиб побратим.

На самом деле у россиян и в начале была не только новая техника. Они ее комбинируют. Во время массовых наступлений на прорыв шли ударные новые танки, за ними – более или менее боеспособные, а дальше уже – старый хлам. Да, их техника постоянно выбивается. Производство не успевает за темпами уничтожения. Им приходится доставать подержанную технику, и все больше становится расконсервированной. Но есть нюанс: не должно складываться впечатление, что у них дефицит этого барахла. Они все еще преобладают в танках. Даже старый танк – мощное оружие, которое трудно уничтожить. Особенно, в руках грамотного танкиста, стреляющего из укрытия. Россияне могут на танках заезжать за здание и стрелять из окна. Это все очень сложно.

Вся их расконсервация – не от хорошей жизни. Но, в общем, это действует. По количеству танков они превосходят нас в разы. Те, кто говорит, что у россиян заканчивается техника и мы выигрываем, – невежды. Большинство новейших танков России – модернизация старых, а пушки остаются почти те же. Как и патроны. Это напоминает тактику, когда во время обстрелов сначала запускают простые средства, чтобы перегрузить нашу систему ПВО. А новые средства, направленные на конкретные цели, идут последними. Так и здесь. Когда на вас выехали 14 танков, иногда даже нет такого количества противотанковых ракет. Поэтому эта тактика россиян действенна. Создают преимущества на точках соприкосновения. Кроме того, на старых танках обкатывают новые экипажи. Выживших сажают на более новые модели.

К сожалению, россияне получают эффект, которого хотят. И это не значит, что они измотаны и вот-вот будет победа.

Положительные изменения есть, хотя оружия постоянно недостаточно. У нас большой дефицит боекомплекта. Но если сравнивать наши начальные бои – за Рубежное, под Горловкой – то ситуация изменилась к лучшему. Начали появляться новые артиллерийские системы и боекомплект. Его мало, но те же кассетные боеприпасы делают свое дело.

Паритета с россиянами у нас нет – мы уступаем по количеству стволов, но постепенно наращиваем их количество. Новое оружие воюет уже штатно, оно присутствует на фронте и эффективно работает. Его катастрофически мало, но это уже не то, когда нас прикрывали только два советских миномета. Экономим БК, работаем по важным целям: выбиваем вражескую арту, танки, штабы россиян.

Зэков россияне бросают на штурмы как пушечное мясо. Ими заменили "вагнеров". Куча частных компаний берут себе заключенных. Используют их для разминирования территорий у наших позиций, для обнаружения огневых точек или просто изматывая наших защитников. А потом с флангов заходят уже более-менее профессиональные войска. Большинство российских зеков не доживают до первой зарплаты. Их Россия почти не учитывает, не забирает тела. Бездонная яма для того, чтобы набрать мясо.

Пленники реально рассказывают о заградительных отрядах, которые идут позади тех, кого отправляют штурмовать позиции. Россия забрасывает трупами поля, но это приносит им пользу. Потратили кучу людей, но нанесли на карты наши огневые точки. А дальше их артиллерия более точно поражает наши позиции. Нужно разминировать территорию? Бросили зэков.

Россия ведет войну античеловеческими способами. Как по отношению к украинцам, так и к своим людям. Это суть России – привыкли так воевать сотни лет.

Их тактика очень мобильна. Изменяется в зависимости от местности и стоящих против них подразделений. У россиян есть деление на копателей, штурмовиков и тех, кто закрепляется. Они постоянно обучаются. Если прошлой зимой шли по 10-15 штурмов группами до 20 человек, то сейчас штурмовые группы разбиваются по 3-4 человека. Пытаются обходить по разным направлениям, прибегать к фальшивым штурмам – бросить зеков слева, в это время справа идут другие военные.

Копают россияне очень хорошо. Налажена работа по строительству фортификационных сооружений. Большое количество человеческих ресурсов.

У нашего пехотинца нет вспомогательных групп, чтобы он только воевал. Наш боец вынужден днем отбиваться от обстрелов, а ночью, если обстрелы утихают, откапывать заваленных побратимов и блиндажи. Потом снова в бой. У нас нет на линии столкновения такого количества людей, чтобы производить диверсификацию.

Для россиян это тоже не слишком удобные условия. На роли копателей идут те, кто получил залет, их задача – вкапываться под нашим артогнем. И они несут бешеные потери. Но для россиян – это ничто. В этом – разница между нами. Для нас потери имеют большое значение. А для них люди – расходный материал, как патроны. Кончились эти, привезли новых. Мы сражаемся осторожно и ценим людей. Мы не можем позволить такие штурмы.

 

Война, к сожалению, эволюционировала. На смену романтическому восприятию пришло осознание, что это грязная, тяжелая работа, требующая значительной концентрации усилий. Улучшается вооружение, но все получаем ценой больших жертв. Меняется тактика оккупантов. Они подстраиваются под изменения. Градус желания уничтожить врага достиг максимального уровня. Война ускоряется. Мы начали применять новые способы поражения, новые дроны. Россияне тоже. Война приобретает очень динамичный характер.

Первые полгода было похоже, что большая "советская" армия России воевала против маленькой "советской" армии Украины. Но сейчас все изменилось. Наша армия сильно растет – становится более профессиональной. Россия тоже учится. Но враг уступает нам в мотивации. Наши воины понимают, что за их спинами – семьи и дети. Желание защищать Родину – одно из самых главных преимуществ.

Каждая новая задача казалась новым участком ада. Было тяжело. Когда на Барышевку высадился десант, была задача его уничтожить. Мы взрывали мосты, ставили засады, выдвигали разведку. Тогда были первые пленники. Потом был Ирпень – враг яростно сражался. Активно работала артиллерия и танки. Но мы освободили Ирпень, вошли в Бучу – там было легче, потому что россияне уже отступали.

Когда попали в Рубежное – это была жопа ада. На пике противостояния город защищали 300 украинских воинов против десятков тысяч оккупантов. Довольно долго обороняли, но к 9 мая россияне очень хотели захватить Рубежное. Сутки наших защитников протекали так: начинается световой день – четыре часа артобстрела, затем танковый штурм, снова артобстрелы, потом штурм, далее авиация. Запускали пехоту проверить, живы ли мы. Бетонное здание за несколько часов такого боя превращалось в руины и кучу строительного мусора. Так шли бои за Рубежное. Но мы не дали взять город. По данным разведки, россияне даже расстреляли ответственных за эту операцию. Они сменили тактику и пошли по флангам, взяли нас в окружение. Пришел приказ выходить. Это было как в боевиках: раненых везут в броне, кто может – на ней стреляет, все вокруг пылает. Но вышли удачно – не потеряли ни одного человека.

Тоже адские бои. Где-то было так, что один этаж контролирует враг, один – мы. Постоянное движение. Каждая улица могла за день несколько раз переходить к ним и возвращаться под наш контроль. Авиация, танки, артиллерия, "вагнера", спецназ. Они понесли колоссальные потери, как и в Рубежном. И выбрали другую тактику – разбомбили мосты и обрезали наши пути. Сейчас уже можно говорить, мы доставляли себе воду и БК на резиновых лодках. За ночь можно было сделать всего пару ходок. Но все же оказались в полуокружении, и мы последние выходили из города. Форсировали реку скрыто, под обстрелами. Это была успешная операция – не потеряли людей, все заминировали. Враг попался в наши ловушки.

Потом были бои под Горловкой. Это уже работа в полях. Артиллерия врага просто "зарывала" наши окопы. Пора было нас менять, но наши сменщики не заходили несколько недель. Бои были очень динамичны. Линию в 3 километра обороняли 70 человек, кто мог стоять и держать оружие. Ребята не уходили с позиций даже с осколками в теле. Когда к нам в окопы прорывались, то в стрелковых боях у нас погиб один человек. Навыки нашей пехоты были гораздо сильнее российских штурмовиков. Тогда по сути нас не прикрывала артиллерия и несколько десятков вражеских стволов били по нам.

Дальше – Бахмут. Он запомнился многочисленными штурмами – 10-15 дней. Бойцы не могли не только спать, просто перекурить. Но видели многое. Когда один оккупант ранен, другой подползает и вместо того, чтобы оказать помощь, снимает теплую куртку.

Бахмут – это постоянные штурмы. "Вагнеров" на них положили более 50 тысяч. С прошлой зимы работаем в районе Бахмута. Больше всего во всех этих боях болит за павших побратимов.

Я бы наказывал непутевых экспертов, делающих прогнозы. Здесь невозможно что-либо предвидеть. На результат могут повлиять слишком много факторов. Человек, который говорит "война закончится через две-три недели", – лжет. Как и тот, кто говорит о десятках лет. Никто этого не знает.