Бывают люди, которых трудно себе представить. Например, вот мужчина, который пережил две войны и две революции, был публичный политик, знаменитый журналист и прошел через десяток арестов. Этого персонажа легко представить ковбоем и плейбоем. Но он был совсем другим. Достаточно сказать, что впервые крепко выпил водки незадолго до своего пятидесятилетия. А утром проснулся с незнакомым ощущением похмелья и записал в дневнике: мне стыдно за вчерашнее... и за то, что поздно начал.
А относительно женщин, то где-то тогда же он писал, наивно, словно гимназист: "Женщина — как погода!" И покраснел от своей дерзости. А как-то утром он шел мимо Киевского университета и прямо на тротуаре увидел несколько использованных презервативов. И был поражен этим признаком падения морали не меньше, чем убийством Петлюры. Ругался он страшными словами: квадратовый дурак, свинский идиотик. Наихудшее ругательство: "Сутенер!" Мы так уже не умеем.
Ругался страшными словами: квадратовый дурак, свинский идиотик
Этого человека звали Сергей Александрович Ефремов. Он охотно пользовался телефоном и фотоаппаратом, но весь будто принадлежал к девятнадцатому веку. Причем даже к первой, а не ко второй половине того века, в котором появился на свет. Интересно, что своим идеалом литератора Ефремов считал Ивана Франко. Но тот, старший Ефремова на целых 20 лет, был явно "младшим" и более модерным во взглядах на жизнь. Например, Франко легко сознавался в том, что ему "трижды (а в действительности больше) являлась любовь". А Ефремов категорически не считал это возможным. Для него любовь, так же как истина, могла явиться лишь раз.
Он принадлежал к первым деятелям Украинского Центрального Совета. Собственно, вокруг Ефремова и возник сам Центральный Совет. Его героев — Петлюру, Грушевского, Винниченко — мы представляем себе лучше, чем Ефремова. Хотя он был среди них, может, наиболее целостной натурой. Но именно о целостную натуру Ефремова спотыкались его современники, друзья и враги.
В начале 1920-х годов большевики захватили Украину. Но были еще живы наши главные независимцы. Их взялись нейтрализовать. Грушевского выманили из эмиграции и сделали почетным заложником. И Винниченко выманили, но он скоро убежал назад. Петлюру застрелили в Париже, на Волыни — генерала Оскилко. Генерала Тютюнника амнистировали — и тихо расстреляли.
Остался Ефремов. Чекистам не верилось, что он не бежал. А он никогда не убегал и никого не боялся. Пример: когда Киев взяли красные войска Юрия Коцюбинского, Ефремов написал ему открытое письмо: "Твой отец (писатель Михаил Коцюбинский. — "ГПУ") сейчас переворачивается в гробу!"
Сергей Александрович продолжал жить в своей стране и не замечал советской власти. Большевики завели "новое время", и граждане переводили стрелки часов туда-сюда. Ефремов даже этого не делал, и выставлял свои часы по солнцу.
Пришли Маркс и Ленин в рай, а Ильича не пускают
Как ученый, он работал много. Но не по-советски. От этого его удерживал элементарный стыд. Как-то в Киеве была демонстрация "Долой стыд!", милиция гоняла голых демонстрантов. Ефремов заметил: как может режим " бесстыдный принципиально бороться с принципиальным бесстыдством?!"
Это из дневника, который он вел в 1923–1929 годах. После смерти Ленина записал анекдот. Пришли Маркс и Ленин в рай, а Ильича не пускают. Он полез в сумку к Марксу. Тот — в рай, а сумку забыл. "Забери свое барахло!" — кричат ему вслед архангелы. Ефремов, прежний семинарист, воспринимал это не совсем как анекдот.
Большевики имели хлопоты: тяжело уничтожить безоружного противника, который презирает тебя и не прячется. Но нашли способ: Ефремова сделали вождем сфабрикованного Союза Освобождения Украины ( СОУ). На суде Сергей Александрович этого не отрицал. Ему дали десять лет. Из тюрьмы он не вернулся.
Почему он взял на себя то, чего не было? Якобы ему сказали: или он согласится, или арестуют Онисю.
В дневнике про нее едва упоминается. И почти не с кем об этом говорить. Но в Киеве есть литературовед Элеонора Соловей, причастная ко всему, что у нас издано из наследия Ефремова.
Итак, кто такая Онися?
— История грустная и деликатна. Онися — его двоюродная сестра и... они любили друг друга. Ее отец, Федор Дурдукивский, уважал Сергея, принял его в семью, и Сергей говорил: "Я вам подарился навеки". Но о браке не могло быть и речи. Сергей вошел в эту семью, будучи и так родственником. Они были более чем родственники, они одинаково воспринимали мир. Познакомились где-то в 1907 году и были вместе уже до конца. Жили в Киеве на Гоголевской, 27 (дом снесли в 1972 году).
Может, они сознательно так решили — не иметь детей. Но у них часто жили чьи-то дети. Здесь выросли их племянники Павлушковы, Николай и Наталия, крестница Ониси. Наталия считала отношения Ефремова и Ониси сугубо платоническими, как у Данте и Беатриче. А все другие считают, что это был гражданский брак.
Похоже, Ефремов — однолюб во всем. Вот именно поэтому и не эмигрировал. Это было для него чем-то невозможным, как измена.
Ладно, однолюб. Но не могло не быть искушений. Он был смолоду героем своего времени. Неужели вокруг него не вертелись экзальтированные национально сознательные барышни? В конечном итоге даже у тихого нелюдима Грушевского, которого в юности дразнили Борода Святого Ануфрия, — и то было сразу две любви!
— Искушения, конечно, могли быть. Но Грушевский таки имел светское, а Ефремов — духовное образование, и воспринимал это всерьез. Это накладывало на него определенные моральные обязательства. Было такое, что он где-то должен был ночевать, и хозяин готельчика спросил: "Может, пан хотел бы барышню?" И Ефремов так негодующе об этом пишет! Он еще очень молодым тогда был. Но во всем его поведении, в юности и потом, чувствуются определенные принципы, усвоенные достаточно твердо.
Онися завещала положить письма Сергея ей в гроб
Он действительно взял на себя роль лидера СОУ, чтобы не арестовали Онисю?
— Очень правдоподобно. Это было иезуитски точно найденное слабое место Ефремова.
Что было дальше?
— Уже во время немецкой оккупации Онися выехала в Прагу. Не было кому передать последние письма Сергея, завещала их положить ей в гроб. А письма страшные, так замазанные цензором, что иногда читалось лишь "Единственная моя!.. Целую!" — и подпись. Еще в Киеве, с помощью знакомого химика, она попыталась прочитать зачеркнутое. Узнала, что его камера где-то под рекой, очень сырая, он сильно болеет, слепнет (а Ефремов до 48 лет не носил очков). В тюрьме он пел "Ой у полі та й у Бариш-полі". Очень тоскливая ностальгическая песня, ее не слышно теперь...
А Онися умерла в 1951 году в Праге, в полном одиночестве.
1876, 6 (19) октября — в с. Пальчик (в настоящее время Катеринопольский район, Черкасчина) в семье священника родился Сергей Ефремов
1901 — окончил юридический факультет Киевского университета, перед тем — духовную семинарию. Стал профессиональным публицистом, печатался много, имел около 20 псевдонимов
1911 — издал "Историю украинского писательства", которая до сих пор остается единственной авторской работой такого типа в ХХ веке
1917–1918 — заместитель Председателя Центрального Совета, генеральный секретарь межнациональных дел в правительстве Украинской Народной Республики
1919–1929 — академик, вице-президент ВУАН
1929, июль — арест
1930, весна — процесс по делу Союза Освобождения Украины
1939 — умер во Владимирской тюрьме (Россия)
3 
1
Комментарии