Жадан, Забужко – это авторитеты украинской культурной диаспоры в ватно-дебильном "русском" море - Иван Семесюк

Новым проектом художника, писателя, музыканта Ивана Семесюка стало ютуб-шоу об украинских идентичностях "Інструкцфя.ЮА".

Встречаемся в трапезной "Академия" на столичном Подоле. Расспрашиваем художника о его впечатлениях от состояния украинской культуры.

– Знакомые танкисты рассказывали о скуке на выступлениях детских самодеятельных коллективов, которые в воинские части привозит Министерство обороны, – рассказывает Иван Семесюк.

– Дети сами по себе классные, хорошо поют, но солдатам нужно другое. Никакого удовольствия, тем более благодарности, не испытывают. Я об этом говорил со многими военными. Им, пожалуй, немного и стыдно. Но это правда.

Люди, которые мечтательно шароварные песни о маме пишут – они искренни или не могут по-другому?

– У нас мало кто может писать хорошие песни. Не знаю почему. Тексты не идут тогда, когда нечего сказать. Вот и все. Это удивительно. У нас столько проблем, война. Продолжается сон разума. Приходится самостоятельно писать для наших хлопцев на Донбассе. Хотят сесть в танк и, как американцы во время операции "Буря в пустыне", включить The Offspring и х..ярить сепаров. А у нас поют об ангелах, мальчиках. Много слушаю коллективов, реагирующих на войну. Все пафосно и чувствуется как не прожитое.

В 2021-м в украинской культуре не произошло событий, которые бы все обсуждали.

- У нас нет общих визий. Будущего в том числе. Потому нас не объединяют никакие культурные события. Разве что масскультовые какие-то небольшие, бессмысленные и беспощадные, о которых все знают. Но в основном это жизнь и смерть московских звезд.

Украинский творческий класс не реагирует на реальность – на войну, социальные проблемы. Делаем Майданы, но художники молчат. Обессиленные, не понимающие, частью чего они являются. Как и все украинцы, потерянны в пространстве и времени. Чтобы договориться между собой, кто мы, нужны авторитеты, которые эту общественную дискуссию начнут хотя бы.

Объединять должны символы, культурные события – вещи, которые нельзя потрогать, грубо говоря. Сейчас в Украине никто ничего такого не производит.

Может, творческий класс потому такой, потому что не ощущает потребности в себе. Вы в свое время написали песню "Арта".

– Почувствовал не спрос, а благодарность к украинской артиллерии. Речь шла не о рынке, а о зове сердца. Творческий человек должен гореть. Говорится об идентичности, а не коммерции. А уже на идентичности можно делать деньги, безусловно. И это нормально. Но сначала надо иметь тру-продукт, настоящий, сердечный. А не его симулякры, какие-то непонятные тени.

Удается кому это делать у нас?

– Мне. Торгую идентичностью. В другой среде я бы не состоялся. Создаю маленький кусочек поля – понятийного, культурного и так далее. Потому что у меня все проекты связаны с Украиной. Они критические – пафосных нет. К примеру, вышивка "Бандерики – зворушлива хунта". И еще около ста подобных работ. Имеются антропологические художественные вылазки. Это портреты – гопников, жлобов и т.д. С этого жить можно и неплохо. Хотя художественный рынок у нас очень своеобразный. Надо самому себя менеджерить. Иначе этого никто не сделает. Но да, идентичность – это может быть стабильная коммерция. Это как еда и смерть. Нужна, потому что люди хотят, чтобы им о них кто-нибудь рассказывал. Готовы что-то покупать на эту тему.

То есть можете быть примером для тех, кто думает, что нужно подстраиваться под какой-нибудь российский контент, чтобы зарабатывать.

– В Украине есть средний класс, который готов платить за искусство. Сиди в Киеве, работай и езди на Seat Leon. Все будет хорошо, если не быть о...уевшим. Москва излучает амбиции о "Бентли": мол, у них ярко, классно, успех. И украинцам сейчас легко, наверное, там пробиться: "Ага, укрАинец, давайте будем ему давать деньги, чтобы показать, что мы хорошо относимся". Потому так и ездят некоторые. За это башляют.

Удивительно было бы, чтобы без веления сверху российский шоу-бизнес сам приглашал конкурентов. В 1990-х, "Территорию А" смотрели?

– Было прикольно, душевно. В техническом смысле наивно. И это все уничтожилось тем, что в конце 1990-х сюда резко зашли очень большие российские деньги. Вливались в эстраду, журналистику – кругом. Прервали традицию. И современный творческий класс у нас с 1990-ми никак не связан.

Можно даже альтернативную историю писать.

– Что было бы, если бы. Да. То есть мы даже эту традицию уже потеряли. Проклятая земля в плане памяти. За нее нужно драться. Нашу память отрезали вместе с головами просто. Поэтому какая будет, если у нас элиту всю замочили?

Для современного подростка обязательная вышиванка в школу – это почти пионерский галстук при "совке". А воспринимать официальный патриотический репертуар на линейках – почти как для наших родителей было слушать советскую эстраду вместо "битлов" и "роллингов". Поэтому Моргенштерн популярен?

- Есть запрос на то, чтобы раз...баться, что называется. Ну, еще ужас в том, что, возможно, прозвучит как сексизм, но в образовательной системе до сих пор мальчиков по старой советской традиции воспитывают пожилые женщины. И соответственно, система ценностей и координат, которую они транслируют – соответствующая их возрасту и воспитанию. Поэтому вышиванка обязательно. Хотя это хорошо.

Моргенштерн – форма протеста против родителей, школы, условностей. Наверное, это последний бунт на этой планете молодежи против старших. Потому что разница уж очень размылась между поколениями. Протест такой яростный, социальный – это был британский панк 1970-х. Когда посылать все на х было частью жизни. А сейчас это игра. Подделка под то, чего не существует.

Нужен какой-нибудь украинский аналог Моргенштерна. К примеру, в украинском стендапе на восьмом году войны начались процессы перехода на государственный язык. Посмотрел Андрея Щегеля, и это было смешно. Вообще я почти не потребляю украинского юмора, потому что он такой, что плакать хочется чаще всего, хилый. А здесь прямо огонь. В лучших традициях американского стендапа, но при этом сама вибрация, ситуации, вокруг которых шутки – очень украинские. Такие вещи должны произойти еще в спорте. Это важно. Людям хочется иметь героев. У нас ведь любят бокс и футбол. А боксеров реально украинских топовых просто нет. Потому что Усик и Ломаченко – ватаны.

На украинскую литературу обращаете внимание?

- Сейчас читаю только античную классику в переводах Андрея Содомора. Львовскому издательству "Априори" можно ставить памятник. Уже 15 книг у них купил. Не имея базы серьезных чуваков, заложивших фундамент того мира, в котором живем, нет смысла читать то, что написано потом. Для любого человека, который откроет и осмыслит "Метафизику" Аристотеля, это будет революцией сознания.

У вас есть определение, что украинцев как культурной нации насчитывается 10-15 миллионов.

–Украинец – это тот, кто находится в украинском культурном поле, которое создается чисто украинским. При этом есть носители языка, но они не потребляют украинский продукт. Слушают русское, ориентируются на чужие мемчики. Нас, с одной стороны, вроде бы много, если взять еще и с диаспорами. А с другой – мало. Например, можем найти активную украинскую жизнь где-то в маленькой греко-католической общине в канадской провинции Онтарио. И не найти ни грамма вообще в окрестностях того же Харькова.

Сергей Жадан, Оксана Забужко – это авторитеты украинской культурной диаспоры в ватно-дебильном, по сути русском море. Общенациональных авторитетов нет. Они могут родиться в армии или церкви. Из традиционных только греко-католическая похожа на живой организм.

Нас может быть больше?

- В значительной степени многие украинцы остаются русскими до сих пор. Это нужно просто четко говорить. У нас боятся подобные вещи озвучивать. Человек, потребляющий русский продукт, говорит их языком, находится в культурном поле том – ну как его назвать? Это русский.

Но такие сограждане тоже начинают интересоваться украинским. Это происходит на наших глазах за последние 30 лет. Проект Украины увеличивается именно за счет дрейфа с другой стороны. Не за счет рождаемости. У нас она повышена только на Волыни и Житомирщине. Так что будущее за полищуками.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Русские проиграли войну за символический Киев

Большинству все равно, но их можно украинизировать. А есть люди, которые принципиально хотят на русском – так с ними можно что-то сделать?

– У них четкая идентичность. Они русские. Это даже нужно уважать. Потому что они сделали выбор. В отличие от тех, кто не сделал. Которым и так, и так ок. Люди, которые знают, кто они – молодцы. Другое дело, что мы с ними – враги.

Для всех нужно делать классную, модную украинскую трансляцию во всех культурных областях. К кому-то, может быть, дойдет. Это происходит постепенно. Просто это медленно, потому что таковы стартовые условия. Украинцев почти не было. Мы себя сейчас придумываем с нуля – это сложно.

И этому очень не способствуют скандалы вокруг Украинского культурного фонда Госкино.

– Когда эти ларечники врывались в культурные сферы, там все стало раком. С 2019 года после последних выборов почти не слежу за ситуацией. Занимаюсь своими делами.

У нас в культуре нет серьезного сопротивления, потому что нет субъектности. Украинцы воспринимают себя как часть какого-нибудь куска дерьма, в котором есть Зеленский, мусора, плохие песни. Это увлекательный парадокс. Это безразличие украинцев.

Мне этого не хочется. Но какие-то суперпотрясения могут пробудить людей. Например, взятие Харькова москалями. Когда потеряли Донецк в 2014 году, ситуация была еще неосознанная. Воспринималась, как плохой сон.

Изменения происходят в граничных ситуациях. Должны оказаться над пропастью. Ибо весь народ, политический и творческий класс делаем все, чтобы это произошло. Проект таким неэффективным кажется, что места в будущем нет той Украине, которая есть сейчас. Остается только идея. Потому что существует слишком давно, постоянно выскакивает как невроз – что мы хотим свою государственность. Хотим, но не договорились между собой, зачем она нам вообще.

То есть эволюцинируем шаг вперед – два назад.

- Может, и два вперед – шаг назад. Я бы вообще сказал, что все, конечно, гораздо лучше, чем в 1991-м. Украиность становится нормой. Выйдите на улицы – мы слышим украинский. Постоянно. Иногда в зависимости от локации слышим только государственный язык. В Киеве так не было 20 лет назад. Сложно было даже поверить, что это произойдет.

Искусство – это война. Устроено по тем же правилам. Восстает против дерьма, которое нас окружает. Это творческий акт. Потому это огонь. Поэтому ты не можешь иначе, если ты художник. А дальше это уже можно наделять и национальными смыслами. Через украинский проект как творческий акт можно выйти на более высокие уровни самореализации. На общечеловеческий характер. Если ты, как маленький винтик, имееш отношение к созданию нового, огромного, по сути, художественного проекта Украина, надеюсь, осмысленного когда-то, то ты становишься лучше. Может быть, пафосно звучит, но ты приближаешься к небу. Украина – это о силе света и добра, антиэнтропии. Потому что русская цивилизация или коммунизм – это чистая энтропия и разрушение.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "95 квартал" – это прямая диверсия" - Іван Семесюк

×