"Мы – люди, которые борются за ценности, а не просто стреляют" – поэтесса Марьяна Савка

Это сомнительное утверждение. Творческие люди такие же, как и другие. У всех просто разный болевой порог эмоциональности. Среди творческих людей много интровертов, которые, возможно, не показывают своих переживаний, но от этого они не меньше.

Сейчас такое время, что должны как никогда быть близкими со своим народом. С теми людьми, которые, как и мы, испытывают болезненные потери, пытаются оправиться от личных трагедий. Мы всегда проживаем войну в привязке к своим ближайшим людям. Можем страдать от большой общей боли, когда бомбят наши города. Но когда эта трагедия касается тебя лично, твоих ближайших, семьи или друзей, становится личной. И это тяжелее всего переживать. Поэты во время войны пишут немало стихов. Это трансформация боли. Но еще должен быть внутренний свет, потому что приумножать его – это для нас огромная задача. Иначе тьма нас проглотит.

Прежде всего, художник – гражданин, и его роль должна быть очень прямой в борьбе против агрессора. Сейчас много культурных деятелей, писателей, музыкантов либо волонтерит, помогая армии, либо работает, информируя о современном положении вещей. Делают это не только на языке сухих фактов, но и на языке трансформированных в тексты эмоций и определенных важных смыслов. Художники также являются непосредственно воинами, которые где-то на передовой или внутри страны держат нашу оборону и таким образом проявляют свою прямую функцию защиты.

Именно культурные деятели знают, как важна работа на будущее. Умеют набирать сил на длинную дистанцию, а не работать на коротком расстоянии – загорелся и сгорел. Мы не можем думать о победе и успехе, если выгорим в первые, кратковременные события. Художники как раз знают, что такое набраться терпения и идти работать с осознанием, что в момент максимального истощения основная работа только начинается. Должны понимать, что война будет длиться не один месяц. А когда завершится, то перед нами будет стоять еще более сложная задача. Потому что собирается огромное количество травматического опыта, больших проблем. Должны думать о том, как работать с этим. Должны быть сильными, уметь формулировать такие месседжи, которые будут вдохновлять людей, а не делать их деструкцию. Поэтому надо иметь хорошую прокачанную психику, очень крепкую натуру и сильный дух, чтобы не приходить в упадок, а иметь силу не только воевать, но и восстанавливать.

Появилось больше света. Срабатывают адаптативные механизмы психики и ты понимаешь, что должен концентрироваться на каких-то светлых точках, чтобы открывать их для других и чтобы люди за них тоже цеплялись и имели силы.

Уже написала историю о девочке, которая едет в эвакуационном поезде из одной деревни из-под Киева, где были оккупанты. Потом оказывается за границей, но дальше возвращается в Украину. Вся книга – это путешествие в оба конца. Сейчас она находится на этапе создания иллюстраций. В этом году планируем издать. Она рассчитана на младший школьный возраст. Дети этих лет уже понимают гораздо больше, чем мы думаем. Они уже задают вопросы, знают, что такое война, что жить в войну. Они очень рано взрослеют. Являются свидетелями реальности, видят, что происходит в новостях и реакции своих родителей. Дети не могут быть изолированы. Это было бы неправильно. Нельзя воспитывать детей и делать вид, что вокруг все хорошо, так, как было.

В цифрах пока тяжело оперировать. Первый период был почти коллаптическим. Я бы сказала, что украинский книжный рынок очень потрепан именно потому, что на востоке Украины, в Харькове в частности, было очень сложно издателям возобновлять работу из-за постоянных обстрелов. А еще многие работники переехали в западные регионы.

Сначала мы все свернули, а потом поняли, что нельзя останавливаться, потому что это нужно нашим читателям. Сначала делали только электронную книгу, но открыли книжный магазин нашей сети и увидели, что людям нужна и бумажная книга тоже. Недавно представили новую книгу Доржа Бату "Коко 2.0" и она очень успешно пошла в продажи. Людям нужны эти атрибуты нормальной жизни. Это то, что заземляет и дает надежду, что все будет окей. Мы покупаем книги, потому что мы визионируем свое будущее и там есть эти книги. Это важные моменты.

Подорожал доллар, а фактически все материалы закупаются за границей. Бумага очень выросла в цене, и все печатные процессы. Стараемся не сильно поднимать цену, но это тяжело дается, потому что иначе будем в минусе. Надо так работать, чтобы это было и для нас приемлемо, и не столько проблематично для покупателя. Понимаем, что эти процессы притормаживают скорость продаж, потому что чем дороже книга, тем медленнее она продается.

Видим, как дорожает жизнь, и понимаем, что при этом всем должны еще и волонтерить, и сэкономить какие-то деньги на то, чтобы помочь армии. Это все приводит к мысли, что сейчас каждый украинец должен включать свои мощные внутренние ресурсы, прокачивать все свои скилы и делать что-то такое, чего раньше не делал. Это прекрасное время, чтобы испытать себя на прочность. И не просто залечь на дно, а попытаться найти себя и работать максимально эффективно. И это способ не дать врагам никакого шанса завоевать нашу страну.

Этот волонтерский проект очень поразил, потому что был фактически без нашего участия. Книги оказались нужны в Германии и достаточно активно их раскупают. Возможно, потому, что там много украинцев. В других странах еще нет такого опыта. Американцы заинтересовались, но пока мы еще не договорились о конкретных вариантах. Зато я сконтактировала их издателей с украинскими. Они сейчас активно ищут способы финансовой помощи украинским издателям. Потому что есть много маленьких компаний, которые фактически закрылись или были на грани закрытия.

Верю в то, что рынок будет украинским и что российские книги не будут там присутствовать. Верю, что наша страна избавится от этого имперского, российского прошлого, этой навязанной зависимости от русской культуры, литературы или информационного пространства. Поверит в свои силы, полюбит свое. Здесь ключевое слово – любить. Невозможно победить страну, которая любит свое. На самом деле, кроме ярости и ненависти к врагу, у нас должна быть очень сильная любовь к тому, что у нас есть, что мы творим, что можем показать миру.

Сейчас у Украины есть площадка для создания новых ценностей, которые можно показать Европе. На нас смотрит целый мир и удивляются, какие мы несокрушимые и храбрые. А кроме этого, мы должны показать, что мы еще и талантливые, культурные. Мы люди, борющиеся за эти ценности, а не просто стреляющие. Мы боремся за свой дом, в котором строим собственную жизнь, и она ничем не проигрывает европейским странам. Напротив. Мы оставили у себя много человечных моментов. И возможно, что у нас общество не было полностью сытым, у нас осталась способность за что-то воевать. Это, наверное, нам сейчас дает какую-то силу в этой войне.

Слышала мысль от европейцев, что они бы не стали так все с оружием, не пытались бы все это держать, просто бы сдались. А мы-то знаем, почему мы не можем сдаться и что с нами будет, если бы вдруг нас завоевали. Поэтому мы не допускаем ни одного, ни второго варианта.

Следует читать наших современников, скажем Софию Андрухович, Сергея Жадана. Стоит читать Шкляра и Матиос и Оксану Забужко, и Тараса Прохасько и наших прекрасных поэтов современности и наших историков и эссеистов – Ермоленко и Ярослава Грицака. Пусть читают Иллариона Павлюка, который сейчас находится в армии. Или Петра Яценко. У нас реально есть литература разножанровая, которая объясняет многое об украинцах. В конце концов, у нас отличный пласт литературы, который стоит перевести и прочесть.

Лучше читать наших современников, потому что если начнут с классиков, у них будет мало контекста. А современники объясняют и контекст прошлого, и вводят в дискурс настоящего. Поэтому эти авторы сейчас чрезвычайно важны.

Мы любим верить во всякие мифы. В частности о суперовых российских переводчиках. Они не переводят иностранного писателя, а просто самовыражаются, изменяют, редактируют, цензурируют, русифицируют иностранные названия. Вообще ведут себя совершенно безнаказанно со многими иностранными текстами и авторами.

Украинские переводчики всегда придерживались такой концепции, что перевод должен быть близок к тексту, должен представлять автора, а не переводчика. И украинская переводческая школа достаточно сильна, просто было маловато мотивации для переводчиков, когда рынок был маловат и они были без работы. Думаю, это все в комплексе. Если наш рынок будет полностью украинский и будет развивать таким образом креативный класс, у нас будет больше переводчиков. Мы очень быстро учимся, у нас очень талантливые дети. Молодое поколение, которое может подхватить и быть основой новой переводческой литературы в Украине.

Возможно, определенная динамика спала. Я это проговаривала с военными, им показалось, что тыл немного устал от волонтерства для армии, для сбора на важные военные девайсы и вещи, очень нужные военным. Но вообще кажется, что наша выносливость удивления достойна и борьба и волонтерство продолжается.

Если в первые месяцы мы включались по максимуму, то потом пришло осознание, что очень важно держать внутренний мир страны, бизнесы, наши команды, людей, которые от тебя зависят. Они являются ресурсом, помогающим армии. Если провалим эту работу, то вычеркнем этот ресурс, этого делать нельзя. Поэтому работаем полностью, практически в полном объеме возобновили работу издательства. Работают все наши магазины-кафе. Пытаемся как-то параллельно вести эти два процесса. Создавать еще книги, которые важны для мира, чтобы он почувствовал, что такое наша война. Это несколько важных фронтов, которые просто невидимы, но важны. Но самый важный внутренний фронт – не сломаться изнутри. Ибо если иссяк твой ресурс, ты уже никому не поможешь. Этого допускать нельзя.

Город очень изменился, но оказался довольно толерантным к переселенцам. Смотрю за общей эмоцией Львова и настроением – все спокойно и уравновешенно, без громких эксцессов. Стало меньше русского языка. Это значит, что переселенцы включились в процесс и говорят по-украински. Это отмечаю не только я.

Возникает вопрос к мужчинам на улице, почему они здесь, а не там. Но знаю, что нужно рассматривать каждый конкретный случай, потому что когда военные приезжают на несколько дней в отпуск, то они ходят в штатском. Вообще почти нет людей в военной форме.

На первый взгляд жизнь во Львове мало изменилась: на улицах музыканты играют, в кафе люди сидят. Но если присмотреться, то большое количество людей постоянно договаривается о каких-то вещах или просто волонтерит. Люди в Галичине потеряли много своих родных. Отсюда очень много ребят погибли на войне. Сейчас стоят много на передовой, держат границу.

Запад стал для всей Украины большой платформой помощи. Знаю огромное количество случаев, когда делают по максимуму, чтобы поддержать и войско, и переселенцев. Хотела бы, чтобы все украинцы воспринимали нашу страну как один организм. И если у человека что-то болит, то он страдает вообще, а не только какой-то один орган.

Получим очень разрушенную страну – на уровне инфраструктуры, дорог, экономики. Враг пытается сжечь нашу житницу, унести то, что было основой нашего экспорта за границу. Будем доносить эти вещи. А параллельно у нас будет множество психологических травм. И у тех, кто вернется, и тех, кто потерял семью, остались под бомбежкой, искалечены в этом мире, который не приспособлен для людей с особыми потребностями. И никуда не денутся все цивилизационные вопросы, которые мы обсуждали до войны – о равенстве людей, о важности адаптировать общество под нужды разных людей. Всё это будет нашими вызовами. И нам нужно иметь огромный запас прочности, чтобы не провалиться в психические кризисы, не сломаться, не сойти с ума, а вырабатывать у себя большую динамо-машину, которая будет постоянно крутиться. И быть фонарями внутри страны, которые будут постоянно светить и работать.

Не отчаиваться от того, что происходит. Оставлять эмоциональность при себе, но проживать ее, потому что человеку свойственно все. Человек жив, когда он плачет или радуется. Поэтому мы должны сохранить эту способность быть человеком. И когда живы наши эмоции, мы можем делиться ими с другими. Мы все друг для друга являемся большим ресурсом, и пусть никто не думает, что может быть в стороне или скраю, или его участие мало, или его роль невелика. Сейчас такое время, что каждый чрезвычайно важен.