Матрешки, менты и мемуары Стрелкова. Что "русский мир" может дать миру

Их культура в большинстве своем никому не интересна, если это, конечно, не узкая группа западных славистов

Что такое культура русского мира как ее себе представляют русские? Это часть современной культуры, практически неизвестная западному миру. За исключением Барышникова, Бродского, Ростроповича и Солженицына. А известна только благодаря тому, что все упомянутые лица физически покинули русский мир. Но это как раз те исключения, которые только подтверждают правило.

"Русский мир" западному миру неинтересен. Просто он для них привычен. К русской культуре привыкли, как привыкают ко всему навязанному и подшитому извилистыми, словно нефтепровод "Дружба", меандрами геополитики. И все сегодняшние выступления против "отмены русской культуры" на Западе – в первую очередь следствие своеобразного "синдрома отмены" или horror vacui и лишь во вторую очередь проявление политкорректности. Такая она – трудная правда.

Да, русская культура в большинстве своем неинтересна миру, если это, конечно, не узкая группа западных славистов или ценителей творчества Софии Губайдулиной или Ильи Кабакова. Но Губайдулина с Кабаковым тоже уехали из "русского мира". Давно. И когда они говорят "ах, у нас Достоевский с Толстым" – это на самом деле слабость. Ибо на сегодняшний день представить миру, по большому счету, им, 150-миллионной тени цивилизации, нечего. Кроме "Достоевского с Толстым", конечно. К ним путиноиды имеют такое же отношение, как современные египтяне – к египетским пирамидам эпохи фараонов, но до сих пор пользуются ими как оружием массового поражения.

"Достоевского с Толстым" они предъявляют регулярно в разговорах с миром – и с нами тоже. Это последний довод российского интеллигента. И первый тоже. Российский интеллигент – всадник духовности, который едет на старых дрожжах былого величия. Оно у него "было". И он об этом помнит всегда – ночью разбуди: "Достоевский и Толстой". Скажет, пальцем помашет – и дальше спит. А когда он в последний раз имел дело с Толстым, спроси его. Не просматривая ли голливудскую "Анну Каренину"? Как жаль… Ему может помочь сферический в вакууме иерарх православной церкви. И тоже помахать пальцем: "Запад потерял и прогнил… Сергей Радонежский… Серафим Саровский…" И дальше спит.

"Русский мир" не разговаривает с Западом на одном языке, не имеет общего культурного кода, не играет с ним в одни игры. Даже в интересных своих проявлениях и образцах это достаточно домашний продукт. Как сыр "Пошехонский", вязига, тюря и растегаи. Такого нормальные люди не едят. И не потому, что оно чужое – а потому, что невкусное.

Взять бы, например, российский кинематограф и один из его шедевров – "Москва слезам не верит". Это лента об инопланетянах. За это ей и дали "Оскара" в далеком 1981 году. Фильм о советских людях-фриках – странных и симпатичных в своей жалости и непостижимости. Но сколько можно ездить на этих непостижимости, сколько можно прыгать с топором в руках и раздирать раны своего имперского величия? Сколько антропология может притворяться культурой, в конце концов?

Та же ситуация с современной русской литературой. Ну ладно, поэт Иосиф Бродский получил 35 лет назад литературного Нобеля. Но как "великая литература" не сумела за долгие 35 лет повторить подвиг "последнего певца империи"? Кому в мире нужны, например, Татьяна Толстая, Виктор Пелевин или Александр Проханов? И снова трудная правда: в мире их могут полюбить только за деньги. Это своеобразная форма культурной проституции, когда проститутки доплачивают клиентам за любовь. А поскольку литература не так спектакулярна, как опера или балет, за нее российское государство просто перестало доплачивать. Результат – 35 лет без Нобеля. И это вполне себе приговор этой литературе и демонстрация ее реального места в иерархии мировой литературы.

Поэтому "русскому миру" ничего не остается, как продавать себя всему постсоветскому пространству. Если всему миру они доплачивают нефтегазовыми миллионами долларов за то, чтобы деревянные матрешки их культуры регулярно транслировались на каждом фестивале, то нам они десятилетиями за деньги сбывали сериалы о ментах, фильмы о ВОВ и мемуары Стрелковая, ностальгию по мезозою и "духовные". . Конечно, это тоже упрек нам: зачем мы это покупали? Но когда им говоришь, мол, господа-господа, вы кормите нас дерьмом, они снова повторяют, как мантру: "Достоевский и Толстой". А нам, в свою очередь, они не оставляют ничего другого, как роль тени тени западной цивилизации. Так Дугин продает нам Хайдеггера. Вам нравится Хайдеггер в перепеве Дугина? Мне не очень. Адепты самобытности и апостолы изоляции продают мне мирового философа Хайдеггера... Это было бы смешно, если бы не было так страшно.

Тут и кроется секрет полишинеля Гоголя. Тенью тени быть не хочется. Хочется быть собой. Несовершенным, без всемирного величия и претензий на доминирование над вселенной, но живой.

Поэтому лучше иметь малую европейскую культуру – без гениев и без амбиций в прошлом, но которая разговаривает сегодня с миром на одном языке и будет разговаривать завтра, чем нудеть на окраинах культуры, которая к западу от Чопа уже никому не интересна и не нужна. Наша культура может быть неполной и несовершенной, травмированной и инфантильной, сознательной своих черных дыр, белых пятен и недостатков. Но это культура нас, а не их. Это культура нас без них. Большая амбиция? Возможны ли мы без них? Да в том-то и дело, что только без них и возможны. Но возможны ли они без нас? Нет. Вот за это они и воюют. Просто на самом деле скрытой сутью их войны против Украины было и остается желание продавать нам своих матрешек. Ибо больше в мире никто их не покупает. А в Китае есть свои матрешки. И своя большая культура.

Перепечатывается с разрешения издания "Збруч"