Русские любят нас, как самих себя

То есть считают дерьмом

Некоторые наивные украинцы считают, что россиянам так легко убивать нас, потому что они нас ненавидят, считают чужими, не ценят нашу жизнь.

Это совершенно ошибочно. Россияне любят нас, как самих себя.

То есть считают дерьмом.

Это важно осознать. Почти все зверства, которые россияне совершали по отношению к украинцам, они так же совершали по отношению к русским. Здесь можно, конечно, вспомнить Голодомор, не имеющий прямых прецедентов в отношениях Кремля с населением самой России. Но с другой стороны, напомню, подавление Тамбовского восстания было первым и, кажется, единственным примером использования оружия массового поражения не против иностранцев или хотя бы "неблагонадежных" национальных меньшинств, а против собственного народа.

Буча могла бы с тем же успехом повториться в Химках. Теми же людьми. У них просто такая ценность жизни и общий уровень. Они так же радостно резали бы свою деревню, была бы возможность и водка. Что, собственно, и происходило в гражданскую войну, когда возможность и водка были.

Проблема в наших отношениях немного тоньше.

Эмоция россиян к украинцам – это не ненависть к чужому, чужих как раз в нас не видят. Это злость к тому, каким ты не смог стать.

Мы долго жили в общем доме. Вели общий быт. Мы очень хорошо знаем Россию – гораздо лучше, чем россияне знают нас, а кое в чем даже лучше, чем они знают сами себя. И мы ушли из этого дома.

Россияне такие:

– Эй, почему? Что вам, плохо жилось?

А мы такие:

- Ну да. Посмотрите, какое все убогое.

И вот здесь возникает чувство, которое объединяет Быкова и Гиркина, либерального россиянина и яростного ватника.

Они знают, что все убогое. Они прекрасно понимают, насколько жалким дерьмом является действительность, которую они выстроили вокруг себя. Но чтобы не сойти с ума от пренебрежения к себе и делам рук своих, внутри себя они выстроили очень сложную систему "да, но". Она у ватника и либерала разная, но у обоих есть.

– Да, все мерзкое, но нас все боятся, ядерные ракеты...

– Да, все мерзкое, но Достоевский, Толстой...

– Да, все мерзкое, но особая духовность...

– Да, все мерзкое, но другие не лучше...

А здесь рядом стоит украинец и эту систему, являющуюся фундаментальной конструкцией, разрушает. Просто фактом своего нежелания совместного проживания.

– Да ну, не так вас и боятся. Да и что это за северокорейский повод для гордости? И Достоевский сомнительной морали философ. И никакая это не особая духовность, а просто жопу забыл помыть. И да, другие лучше, мы же и других видели. Все, мы ушли.

И тут у ватника и либерала вырывается громкий крик "кудабля?!".

Это такая ненависть пожизненного неудачника к ушедшей от него женщине. Она появляется не потому, что он ее любит – хотя может и любить, это здесь непринципиально – а потому, что он чувствует себя ничтожеством. Ему нужно как-нибудь отменить этот факт, чтобы ничтожеством себя не чувствовать. Хоть к батарее ее привязать, но чтобы была. И, конечно, вдогонку ей летит обесценение, "шлюха", "куда ты без меня", "я же люблю тебя, дура" и "это тебя Васька увел, у-ух я ему!"

Именно поэтому искать союзников в русской либеральной тусовке нет особого смысла. Не потому, что они там все одинаковые – они разные на самом деле, но потому, что абсолютное большинство из них объединяет единая эмоция ощущения неполноценности собственного государства, которое никуда не денется, пока Украина не вернется. Дискурс у них может быть разве что "как ее вернуть", а не "надо ли возвращать". И да, именно поэтому Путин воюет не за города, а за квадратные километры выжженных руин.

Оригинал