Столетия угнетения выковали удивительную стойкость Украины

Украинцы знают, что такое страх. Они также знают, как его преодолеть.

Точно так же, как у человека могут быть проблемы с психическим здоровьем, на общество могут влиять эмоциональные и психологические факторы стресса, которые его формируют, — пишет Пит Шмигель для Atlantic Council.

Некоторые украинские психологи-практики и социологи ранее поддерживали идею, что Украина страдает от хронического посттравматического стресса, или ПТС, который исторически накапливался в результате таких событий, как репрессии в стране при российском империализме, Голодомор, Вторая мировая война и систематическое подавление национальных прав и прав человека в советское время.

Из этого следует, что национальный ПТС Украины серьезно усугубился событиями последних восьми лет. Это убийства протестующих во время Евромайдана, аннексия Крыма, война на Донбассе и, конечно, полномасштабное вторжение РФ с февраля 2022 года. Личное участие в войне более полумиллиона украинских солдат, тысяч сотрудников социальных служб и бесчисленное количество затронутых войной граждан Украины.

Хотя это может показаться нелогичным, ПТС Украины действительно может сыграть роль в обороне страны и будущем послевоенном восстановлении.

Важно отметить, что ПТС не является статичным. Те, кто страдает от него, часто адаптируются или компенсируют свое состояние в разных ситуациях.

Давайте перейдем от индивидуального уровня к национальному в том, как "разыгрывается" ПТС, особенно через когнитивные симптомы, то есть то, как думаем, и симптомы возбуждения, то есть то, как ведем себя и реагируем на ситуации.

С точки зрения познания, ключевым симптомом ПТС может быть стойкое чувство страха, гнева, стыда или вины. Здесь субъект может либо недооценивать, либо рекомпенсировать свои чувства. С одной стороны, это может означать бегство и саморазрушительное поведение. В контексте неспокойного прошлого Украины мало кого удивляет относительно высокий уровень алкоголизма и суицидальных наклонностей в стране.

С другой стороны, управление ПТС может означать более высокий уровень активного принятия решений или выбор столкнуться со страхом и бороться, а не замирать или бежать. Помимо мощных движущих сил патриотизма и демократических ценностей, этот рефлекс проливает свет на очень высокий уровень украинской стойкости и самомобилизации, продемонстрированный во время последнего акта российской империалистической агрессии.

Украинцы знают, что такое страх. Они также знают, как его преодолеть. Это включает в себя склеивание в невзгодах. Действительно, некоторые исследователи поведения считают, что для многих людей с ПТС может существовать "система безопасности", основанная на мозговых цепных реакциях и химических процессах, ответственных за социальную принадлежность.

Это служит хорошим предзнаменованием не только для текущего периода открытых боевых действий, но и для будущей фазы восстановления, которая сама по себе может быть источником страха и беспокойства. Восстановление Украины будет не только политическим, экономическим и социальным, но и потенциально психологическим процессом. Коллективное и совместное исцеление будет рулем в бурном море, которое ожидает украинскую нацию.

Ключевым симптомом для многих, кто испытывает ПТС, является повышенная бдительность. Субъекты не хотят повторной травмы. Они постоянно оценивают и сканируют свое физическое, духовное, социальное и эмоциональное окружение на наличие рисков. Когда это не распознается, не лечится или не контролируется, это может привести к психологическому параличу, защитной реакции, гневу и высокому уровню изоляции, которые, возможно, были видны в некоторых фрагментах довоенной политики Украины.

С другой стороны, в условиях кризиса это также может быть почти сверхзвуковым навыком выживания на индивидуальном, организационном и национальном уровнях. Многим украинцам в дальнейшем будет по умолчанию присущ навык — выявлять, оценивать и снижать риски. Отчасти, это обусловлено непропорционально большим количеством ситуаций высокого риска, с которыми столкнулась их страна.

Западные аналитики часто отмечают впечатляющую оперативную самостоятельность и активность, которую демонстрируют украинские военные и даже отдельные украинские солдаты на поле боя. Вспомните сапера, чья инициатива привела к уничтожению целого батальона русских танков на реке Северский Донец. Помимо храбрости, исторический опыт Украины также может сыграть свою роль. Многие украинцы эмоционально запрограммированы на борьбу с опасностью. Это один из извращенных даров их унаследованной исторической травмы.

В послевоенной Украине, вероятно, произойдут большие социальные изменения. В некотором смысле, в украинцев будет больше возможностей, чем у большинства обществ, для процветания в таких сложных условиях. Это из-за вызывающей всеобщее восхищение стойкости, которая лежит в основе нынешнего романа между миром и Украиной. Она, по крайней мере, частично, основана на прошлом опыте, как личном, так и унаследованном. В конце концов, наши лучшие терапевты — это наш опыт.

Психологическая сила украинского общества, вероятно, еще больше возрастет в послевоенный период. Существует обширный объем исследований и практики, указывающих, что чувство повышенной безопасности является предпосылкой для лечения ПТС. Каждый день без бомб — это не только день без смертей и ранений, но и день безопасности и пространства для личного и национального восстановления на эмоциональном уровне. Со временем этот процесс наберет значимые обороты.

В течение многих лет украинцы шутили, что их страна такая замечательная, потому что Бог знал, что им придется жить с худшим соседом на планете. Ужасы нынешней войны подчеркивают глубоко разрушительное воздействие деструктивного отношения России к Украине. В то же время многовековой травматичный опыт сформировал сегодняшнюю Украину таким образом, что это может способствовать поражению России и позволить украинцам построить лучшее будущее.

Перевод Gazeta.ua