И свой путь. Широкий

Хотя развитие человеческого интеллекта закончилось более две тысячи лет назад, и не известно, с тех пор достигнутый уровень не меняется, или понемногу спадает, все равно каждое предыдущее поколение считает следующее глупее, а каждое последующее не сомневается в безалаберности предыдущего. Такой закон обоснован медленными изменениями в качестве жизни и соответствующих ей обычаях, которые одновременно и кажутся каждый раз постоянными, и эволюционируют в таком темпе, что это успевает уложиться в одну человеческую жизнь.

В этой нынешней украинской железной дороге попросту какие-то идиоты - думаю я, глядя на предновогодние завалы с билетами, бронированием, кассами, интернетом, организацией перевозок на популярных рейсах, соотношением количества поездов с количеством желающих. Неужели, имея интерес, материальную базу, компьютеризированный менеджмент и щепотку ответственности, нельзя сделать так, чтобы в пределах одной страны каждый, кто может заплатить за проезд, получил возможность доехать поездом туда, куда он именно тогда захотел поехать. Хорошо, железнодорожники идиоты. Но не слишком умнее выглядят и те из нового поколения, которые поверили, что все должно быть удобно и продуманно. Те, которые не знают, что ничто тебя не остановит, потому что должен прежде быть там, потому что лучше плохо ехать, чем хорошо идти, - пишет Тарас Прохасько для издания "Збруч".

И здесь включается собственно и вечная игра с подчищенными вытеснением воспоминаниями, которых молодые уже попросту не способны понять, потому что где им такое знать, как потерпели мы. И как раз те рассказы вызывают у нового поколение не восторг и уважение, а непоколебимую уверенность в том, какие мы, древние, были глупы, как все глупо было.

Например, между Львовом и Франковском. Когда билетов в кассах почти никогда не было, и большинство пассажиров просились в вагоны у проводников. И вагоны были настолько переполнены, что на каждой нижней полке сидело по шесть человек, лежали и на третьих полках, стояли в проходах и тамбурах, сидели в купе проводников. Я любил быстрее сесть на подоконник окна у туалета (под ним была мусорка, поэтому приходилось часто вставать). Было несколько преимуществ - можно открыть окно, можно курить, можно избежать удушья, можно сидеть, читать, там всегда было светло. Деньги за проезд проводники собирали уже после отправления. Кто не имел денег, должен в это время переходить из вагона в вагон, потом уверять проводника того вагона, в котором остановился, что уже заплатил в другом, но перешел сюда, там тесно или ищешь знакомых.

Одно время 76-й поезд был настолько загружен, что сумками с багажом были заложены все туалеты, которыми следует воспользоваться при необходимости. Было еще так, что не было большинства окон в тамбурах. Их выбивали, засовывая сумки с трудом. Этими разбитыми окнами можно было воспользоваться. Особенно во Львове на ночном вокзале, залезая через дыру с той стороны вагонов, которая не выходила на перрон. А еще большой ценностью были ключи с треугольным отверстием. Ими открывались все двери в каждом поезде.

Поезда никогда не ходили по расписанию. Для некоторых настоящим расписанием стало опоздание на, скажем, час. Затем они еще где-то долго стояли на промежуточных станциях, ожидая такие же запоздалые встречные. В тамбурах было так накурено, что одежда, если там простоять хотя бы полпути, насквозь пропитывалась никотином. Дым проникал до середины вагона, и останавливала его только волна очень интенсивных испарений из человеческих тел. Какой-то люфт ощущался только в тех тамбурах, в которых не было окон, а зимой их засыпал очень геометрически правильный занос надутого снега. Однако какими бы ни были тамбуры, там всегда происходили все обязательные неотложные в медленной поездке вещи. Там пили, спорили, романсировали, грабили, целовались, дрались. Удивительное проявление общественной самоорганизации на нескольких квадратных метрах.

О сравнительном качестве жизни можно еще поспорить. Непониманию между поколениями пищи много. А вот относительно интеллектуальной эволюции, то сомнений нет, - развитие остановился уже так давно, что и старшие, и младшие, и древние, и новые одним миром мазаны.

Перепечатывается с разрешения издания "Збруч"