Мы забыли, что Украину планировать разделить на три части

Стоит помнить о наихудшем сценарии

Почти пять лет назад в составе небольшой украинской группы я выступал в Европарламенте. Я ставил себе задачей убедить его депутатов в нереальности раскола Украины. Евромайдан изначально восстановил в масс-медиа и публичных дискуссиях сценарий о разделении Украины на украиноязычный Запад и русскоязычный Восток. Протесты в Киеве представляли как дело только Запада. А это якобы должно было привести к отрицательному ответу Востока, в конце концов грозило гражданской войной и возможным концом Украины как государства, - говорит Ярослав Грицак в Европарламенте 27 ноября 2018. Речь опубликовало издание "Збруч".

Я пытался доказать, что Украина, несмотря на внутренние разделения, является относительно стабильным политическим сообществом. Не знаю, насколько убедительными были мои аргументы, но лучшее доказательство правоты этого тезиса пришло год спустя, в декабре 2014 года, с бесславным окончанием "русской весны" в Украине. Напомню: это была попытка контрреволюционного сепаратистского восстания в русскоязычных областях Юга и Востока Украины, которое должно было привести к отсоединению этих областей от Киева в составе "Новороссии". "Руссской весне" не удалось победить весной 2014 года, она иссякла уже летом 2014-го, а в декабре 2014 года Кремль объявил ее конец. Украина снова показала, что она является стойкой к угрозе раскола.

Но тогда, в момент выступления в Европарламенте, ни я, ни мои украинские коллеги не понимали реальных планов Путина. Тех планов, которые были утверждены сразу же после российско-грузинской войны 2008 года как новая стратегия России в отношении Украины. Стратегия предусматривала: если Киев начнет двигаться в направлении Запада - в виде ли подачи заявки вступления в НАТО, или усиления связей с ЕС, - то Россия должна ответить военной интервенцией и поделить Украину на три части. Восток и Юг Украины планировали включить непосредственно в состав Российской Федерации, Центральная Украина должна быть превращена в марионеточное государство с центром в Киеве - ну а Западная Украина, очаг украинского национализма, могла бы идти себе куда хочет, даже к черту.

Информация об этой стратегии вытекла в западные масс-медиа. В сентябре 2009 года ее подробно описали в "Зеркале недели" Владимир Горбулин, директор киевского Института стратегических исследований, и его советник Александр Литвиненко. Однако тогда публикация прошла незамеченной - слишком невероятной она выглядела, чтобы в нее поверить. В частности, когда мой коллега обнародовал эту стратегию в сентябре 2013 года на варшавской конференции о европейской безопасности, его высмеяли остальные участники. Только один старший немецкий дипломат подошел к нему в перерыве и сказал, что мой коллега прав - и, к сожалению, эта стратегия является реальной.

Во время Евромайдана я работал в неформальной команде экспертов в одном из штабов протеста. После первых расстрелов и принятия драконовских законов в январе 2014 года мы понимали, что главной угрозой является уже не Янукович - главной угрозой является Путин. Об этом же говорил тогда Андрей Илларионов, бывший советник Путина, который уехал в США и работал в одном из американских стратегических центров. Он предупреждал украинцев, что у них есть время ровно до конца зимних Олимпийских игр - потому сразу после их окончания начнется прямая российская военная агрессия.

Это именно то, что и произошло - сначала в виде появления "зеленых человечков" в Крыму и команды Гиркина на Донбассе. Дальше продвижения российских войск зависело от реакции местного населения. Сценарий предусматривал, что российские военные вошли якобы не по своей воле, а по приглашению местных жителей, которые просили их защитить от власти "украинских ашистов" в Киеве. Этот план провалился. Вместо цветов и слез радости российские войска встретились с сопротивлением наиболее активной части русскоязычных городов и областей, которые четко понимали, что пригласить российских военных означает позвать войну в свой дом.

Российская стратегия удалась только в Крыму и на части Донбасса. Но эти украинские потери - как они ни болезненны - были "малым пивом" по сравнению с тем, что на самом деле ожидало бы Украину. Она должна была быть разделена по линии "Харьков-Одесса". России нужен был прежде всего контроль над индустриальным сердцем Украины с центрами в тогдашнем Днепропетровске и Харькове и черноморским побережьем от Одессы до Мариуполя. К счастью, эти планы не реализованы.

Я так подробно рассказываю эту историю по трем причинам. Во-первых, наша память короткая - едва помним, что делали вчера. Неудивительно, что мы забыли, какой была угроза пять лет назад. Если бы она стала реальностью, то сегодня я и мои киевские друзья в Европарламенте представляли бы не одну, а две разные страны. В конце концов, вряд ли мы вообще были бы здесь и кого-нибудь представляли. Европа получила бы большую Сирию непосредственно у своих границ (ибо вряд ли украинцы так легко сдались российской агрессии) и дополнительно к сирийским беженцам имела бы еще украинских. Поэтому когда мы сегодня пытаемся оценить неудачи и успехи Евромайдана, то должны оценивать их не только в соответствии с лучшим сценарием. Этот оптимальный сценарий состоял бы в том, что в Украине прошли радикальные политические и экономические реформы. И что Украина перешла на другую траекторию развития - ту, которая прямой магистралью ведет от "русского мира" в объединенную Европу.

К сожалению, этого не произошло. Но мы можем оценивать Украину в этом оптимальном сценарии только при одном условии: если одновременно не забудем о плохом - том, о котором я вам только что рассказывал. На этом фоне должны прийти к простой и честной оценке: дела в Украине ни такие хорошие, как бы мы себе этого хотели, - ни такие плохие, как мы себе их представляем. Правдой является то, что Украина никогда не делала так много реформ, как за прошедшие пять лет. Но есть отчетливое ощущение, что этих реформ недостаточно.

Украинская экономика, несмотря на войну, таки растет - что в этих условиях можно назвать "украинским чудом". Однако положительные макроэкономические показатели не конвертируются в микроэкономическое благосостояние среднестатистического украинца. Украина получила безвизовый режим с ЕС. Но масса украинцев, особенно молодых, пользуются ним для того, чтобы уехать из страны. И их выезд называют уже не эмиграцией, а эвакуацией.

Хотя в Украине нет больше коммунистов в парламенте, а партии с контрреволюционного лагеря сильно ослабли, вчерашние революционные союзники ссорятся между собой в Верховной Раде не меньше, чем они ссорились перед 2014 годом с силами Януковича. Однако продолжают функционировать хотя и несовершенные, но все же демократические процедуры. В результате войны в Украине сейчас 1,5 миллиона перемещенных лиц, а среди населения накопилось оружие - однако она продолжает оставаться относительно стабильным политическим сообществом. Гражданское общество устало и выгорело, его лидеры становятся жертвами давления и прямых атак - однако оно остается на политической сцене и не собирается с нее сходить.

Одним предложением: Украине не удается, но она не сдается. Это во-первых.

Во-вторых, когда говорим о революции, мы не должны забывать, что это - не единовременный акт. Английская началась в 1640 году, а закончилась до 1688-го. Франция вступила в свой революционный период в 1789 и до 1871-го пережила еще три. О Германии шутят, что она начала свои революционные преобразования в 1848 и прошло "всего" 100 лет, прежде чем она вышла на нормальный путь развития - и то "с помощью" оккупационных сил. Россия в XIX в. пережила несколько революционных ситуаций, пока вступила в период "настоящих" революций в 1905 году. Революция 1917-го выглядела как выигрыш большевиков - понадобилось почти 70 лет, чтобы понять, что их победа была "большой иллюзией". Поляки в XIX веке имели славу самой мятежной нации. От восстания Костюшко и до восстания 1863 года польская шляхта и средний класс поднимали революционные восстания целых пять раз, пока получили независимость в 1918. Все мы помним последнюю и успешную польскую революцию - приход "Солидарности" к власти в 1989-м . Но забываем, что ей предшествовали революция 1968 года и несколько рабочих восстаний 1970-х.

Дэн Сяо Пине приписывают слова: когда Киссинджер спросил его, что он думает о Французской революции, тот ответил, что об этом еще рано говорить. По той же логике, о неудаче или победе украинской революции еще рано говорить. 2014-ый был лишь одним из ее актов. Наиболее ярким и наиболее трагическим - но лишь одним из нескольких.

Не факт, что он будет последним. Украина должна сполна расплатиться за свою несчастную историю. За то, что в первой половине ХХ века, между 1914 а 1945 годами, она была эпицентром, по словам Тимоти Снайдера, "кровавых земель". Что во второй половине ХХ века она, потенциально одна из крупнейших европейских наций, была сведена к некому этнографическому музею под открытым небом, где местные туземцы должны были радостно петь и танцевать, воспевая счастливую советскую реальность (и надо сказать, что многим туземцам эта роль искренне нравилась, потому что они просто не могли представить себе другой реальности!). Украина также должна заплатить цену за медленные реформы после провозглашения своей независимости в 1991 году - а доказано: чем медленнее или более позние реформы, тем выше социальная цена.

Поэтому украинские революции являются здоровой реакцией на нездоровые украинские условия. Поскольку последние сложились исторически, то есть присутствуют не один десяток лет, то вряд ли Украине удастся выбраться из них одной краткосрочной революцией.

Иными словами: Украина - не спринтерская, а стайерская страна. Вряд ли ей удастся пройти стайерскую дистанцию ​​спринтерскими темпами. Революции, в лучшем случае, могут выполнять роль спурта. Они способны сократить время прохождения дистанции, но не могут отменить этой дистанции вообще.

Украина дошла почти до последнего финишного километра. Но "почти" не считается. Она должна пройти дистанцию ​​до конца. И, как показывает история на примере других стран, нет автоматической гарантии, что ей это удастся сделать.

В-третьих: когда размышляем, "удастся или не удастся", то не можем игнорировать геополитического фактора. Ни одна революция не является внутренним делом только одной страны. Каждая всегда имеет международный контекст и последствия.

Чтобы развить этот тезис, хочу сослаться на Александра Ґершенкрона, одного из лучших знатоков экономической истории Восточной Европы. Он написал статью "Исторические предпосылки экономической отсталости" - главным образом о таких странах, как Россия или Украина. Он знал, о чем писал, потому что родился в Одессе. Оттуда бежал от большевиков в Вену. Из Вены ему пришлось тоже бежать, от Гитлера, пока оказался в США и стал профессором в Гарварде. Тезис Ґершенкрона прост. Наибольший урок ХХ века, писал он, заключается в том, что проблемы отсталых стран касаются не только их - они в той же степени являются проблемами развитых стран. Развитые страны не могут позволить себе игнорировать экономическую отсталость своих соседей, потому что расплачиваться за это придется и тем, и другим.

Проблемой Украины и Европы является Россия. И это геополитическая проблема. Но корни ее лежит в провале либерализации российской политики и экономики в начале 1990-х. Путин не является причиной этого провала - он его следствие. Словами цитируемой выше статьи Горбулина и Литвиненко, руководство РФ, олицетворенное Путиным, "пожертвовало перспективами системной общественной модернизации, а следовательно будущим страны. Собственно, в пятый или шестой раз в российской истории не удалось разорвать заклятый круг реформ/ контрреформ".

Широкая программа модернизации была сведена к одной узкой составляющей - военной модернизации. А это значит, что современная российская власть не может жить без внешней агрессии и нагнетания военной истерии. Иначе она теряет смысл существования.

Украина пытается сейчас сделать то, что не смогла реализовать Россия в начале 1990-х. Удастся ли Украине это - неизвестно. Почти наверняка, ее ждут нелегкие времена. Она должна выполнить свою домашнюю работу. Но без поддержки Запада шансы на успех будут невысокими. И это будет поражением не только Украины - это будет поражением Запада. А в длительной перспективе - и поражением России. Потому что украинский успех создал бы шанс разорвать наконец российский заклятый круг.

Украине, как я уже говорил, пока не очень удается. Однако, в отличие от России, она продолжает бороться со своим прошлым и не хочет жертвовать своим европейским будущим. И уже за это одно она заслуживает поддержки.

Перепечатывается с разрешения издания "Збруч"