Остался ли Ленин в головах?
Время работает на нас всех
Вот мы едем из города Днепра в город Кропивницкий. Правда для этого нам нужно выехать с территории Днепропетровской области и въехать на территорию Кировоградской. Украинские реалии последних лет имеют не только трагический вид - иногда они имеют вид вполне гротескный. Но никто и не обещал, что всем все будет понятно.
Иногда мы просто не замечаем, в каком спрессованном временном отрезке нам всем выпало оказаться. В наших реалиях об истории не обязательно говорить в прошедшем времени. История, по большому счету, это воздух, которым мы сегодня ежедневно дышим. Воздух этот не всегда свежий и целебный, но другого у нас просто нет. Так же, как нет у нас другой истории. Есть эта, с ее длинным и тяжелым послевкусием, с ее травмами, комплексами и страхами. В частности, со страхом переоценки ценностей, со страхом заглянуть в домашний шкафы и увидеть там вообще несимпатичные тебе скелеты. То есть, со страхом называть вещи своими именами, пишет для "Радио Свобода" Сергей Жадан.
История, по большому счету, это воздух, которым мы сегодня ежедневно дышим. Воздух этот не всегда свежий и целебный, но другого у нас просто нет
Очень хорошо помню все эти декоммунизационные дискуссии четыре года назад. Помню отчаяние в глазах сторонников памятников Ленину и решимость в глазах тех, кого эти памятники не устраивали. Могло показаться, что главным вопросом было именно это - стоять или не стоять в том или ином населенном пункта ленинской фигуре. Пожалуй, так оно и было, и важность этого вопроса действительно не стоит недооценивать. Ведь защищать тогда, весной 2014-го, выходили не каких-то, отдельно взятых политиков - защищали и отстаивали именно потребность избавиться (или необходимость оставить) персонального Ленина в своей голове. То есть, не так Ленина, конечно, как все то, что за ним стояло, весь тот набор историко-культурных символов и метафор, которые сегодня сохранились прежде всего по ту сторону линии фронта. Зато по эту сторону линии фронта Ленин не устоял. По крайней мере, его нет на площадях и улицах. А вот остался ли он в головах - вопрос сложный. Хотя чрезвычайно важный.
Действительно, насколько изменилось наше восприятие декоммунизованных имен и фамилий? Наших - я имею в виду, конечно, не только тех, кто выступал против советского исторического и идеологического наследия еще до того, как это стало "частью государственной политики" - я говорю также и о тех, кто сомневался, до конца не понимал, считал нецелесообразным или откровенно отрицал. Что сегодня думает рядовой гражданин Украины о памятниках Ленину, которые убрали из его города? Не берусь утверждать, но могу предположить, что не думает вообще. Вдруг оказалось, что незыблемость и неприкосновенность многих мировоззренческих концептов, которые насаждались нам, как нечто, что в принципе не может использоваться к ревизии и пересмотру ("это наша история!", "это наше прошлое!"), являются весьма сомнительными и неясными, а сами концепты легко теряют свой вес и сакральность, стоит лишь на них взглянуть критически и беспристрастно. Другое дело, насколько мы способны на подобную критичность и непредвзятость.
Вдруг оказалось, что незыблемость и неприкосновенность многих мировоззренческих концептов, которые насаждались нам, как нечто, что в принципе не может использоваться к ревизии и пересмотру, являются весьма сомнительными и неясными
Это довольно странное ощущение – находиться в такой непосредственной близости к истории, иметь возможность прикоснуться рукой к ее коже, почувствовать ее тепло, или вообще – изменение ее температуры. Ведь дело, по большому счету, не в переименовании как таковом – любую улицу всегда можно переперейменовать, дело в тех изменениях внешних и скрытых – которые за всем этим стоят. Дело во времени, которое так или иначе работает на нас, на нас всех – и согласных и несогласных – в времени, которое мы проживаем на улицах и площадях наших городов. Ты живешь, привыкая к площади Защитников Украины, и замечаешь, как незаметно это название становится частью окружающего пространства, как на него начинают нормально реагировать даже таксисты (которые в принципе не умеют нормально реагировать на жизнь), замечаешь, как исчезают из памяти старые, додекоммунизированные названия, а главное – замечаешь, насколько без них естественнее. Как-то так и должно быть, разве нет?
Вот и в Кропивницком, куда мы наконец приезжаем, нам объясняют, что горожане к новому названию привыкли, что за Кировым не убиваются, что все идет, как и должно идти. А мы понимаем, что собеседники наши люди хоть и симпатичные, однако предвзятые, что они первыми выступали за отказ от предыдущего названия, а все равно – слушаем их, анализируем, делаем выводы. Ну, а что нам всем остается, когда речь идет о нашей стране? Слушать, анализировать, делать выводы.
Copyright © 2018 RFE / RL, Inc. Перепечатывается с разрешения Радио Свободная Европа / Радио Свобода
