Почему санкции перестали смешить российские "Искандеры"?
Зачем именно в последние месяцы президентства Барака Обамы Владимир Путин выдвинул "плутониевый ультиматум", который свидетельствует об эффективности проводимой американским правительством политики?
Ведь до этого можно было утверждать, что принятые США меры бессмысленны, что это никакое не давление, да и даже если и давление ‒ оно совершенно никого не беспокоит, не стоит так разговаривать с Россией, нужно искать почву для компромисса, - пишет Виталий Портников для "Радио. Свобода".
Какое значение имеет "закон Магнитского", если он касается незначительных чиновников? Почему Путина должны волновать персональные санкции, введенные против российских руководителей после аннексии Крыма и начала войны на Донбассе, если он вообще запретил выезд силовикам, запертым сейчас в санаториях Сочи и Ялты? Какое имеют значение секторальные санкции, если они не касаются главных отраслей российской экономики ‒ добычи нефти и газа? Если "антисанкции" для России ‒ единственный способ добиться развития собственного сельского хозяйства и пищевой промышленности, так что Кремль лишь воспользовался поводом, чтобы помочь отечественному производителю?
Так утверждали многие западные политики и эксперты, которые подталкивают свои правительства к диалогу с Кремлем. Так утверждали представители "большого бизнеса", абсолютно не понимая, почему из-за какого-то Крыма или какой-то Сирии они должны терять прибыль. Так утверждали представители ряда стран Европейского союза, которые требуют отмены или смягчения санкций против России в первую очередь из-за их бессмысленности.
И тут вдруг оказалось, что смысл есть. Что санкции работают и приносят российскому режиму такие неудобства, что Путин готов в ультимативной форме требовать их отмены и даже компенсации ущерба. Причем компенсации убытков не только от санкций, но и за пресловутые "антисанкции". Но почему? Почему западные меры перестали смешить российские "Искандеры"?
Российской Федерацией руководят люди, не способные просчитать макроэкономические последствия своих и чужих действий
Относительно этого есть один простой ответ ‒ некомпетентность. Российской Федерацией сегодня руководят люди, в принципе не способные просчитать макроэкономические последствия своих и чужих действий, а тот тонкий слой чиновников и экспертов, который способен об этом рассказать, удаленный от трона на безопасную для правителя расстояние.
Эта "зачистка от ума" в руководстве России началась еще в конце первого путинского срока, с уничтожением ЮКОСа, но после Крыма она приобрела лавинообразный характер. Рядом с президентом действительно остались люди, которые не понимают, какое влияние могут оказать на страну западные санкции. Искренне верят, что можно совместить "импортозамещение" и коррумпированную, враждебную любой серьезной частной инициативе чиновничью вертикаль.
Судя по путинскому заявлению, он начал осознавать последствия того, что происходит на самом деле. И это отнюдь не только проблемы с экономикой, катастрофически ослабленной не только санкциями и коррупцией, но и падением нефтяных цен. Это потеря Путиным функции, ради которой его вообще впустили в Кремль 1 января 2000 года, ‒ функции гаранта стабильности интересов всей той разношерстной камарильи, которая сформировалась у подножия трона ради бесконечного потребления ресурса.
Путин обещал российской элите не только больше денег, но и больше уважения, которого всегда не хватает людям, которые заработали свои состояния нечестным путем. Но в итоге ‒ уважения просто нет, а денег все меньше. Олигархи, чьи банки и компании еще недавно были фундаментом ельцинской и путинской России, все больше времени проводят на Западе, отмалчиваются по политическим вопросам и спешат вкладывать средства в амбициозные украинские проекты.
Успех авторитаризма ‒ в умении удовлетворить элиту и зажечь плебс
Могут сказать, что Путину плевать на свою роль гаранта интересов, что он уже самодержец, что это они ему должны гарантировать, а не он им. Но такого рода ошибки стоили власти многим авторитарным правителям. Успех авторитаризма ‒ в умении удовлетворить элиту и зажечь плебс. Но ни удовольствия, ни воспаления режим предложить уже не может. И если бы Путин не понимал этого, он не демонстрировал бы так открыто свое неприятие санкций и других ограничений.
Означает ли это, что компромисс близок? Нет, но близко другое ‒ время возвращения к реальности из того волшебного сна, в котором Путин и верные ему силовики находились последние годы. Володин в Думе, Кириенко в администрации, фактическое признание опасности санкций ‒ лишь первые робкие шаги на пути к этому пробуждению. Какими будут выводы, предсказать не так просто. Но российский президент теперь знает, что его политика имеет свою цену ‒ и эта цена может оказаться неподъемной и для его собственного будущего, и для России в целом.
Copyright © 2016 RFE / RL, Inc. Перепечатывается с разрешения Радио Свободная Европа/ Радио Свобода
