На этой неделе гостевал одну ночь у своего брата и двух сестер. Среди них я когда-то был старшим, но сейчас это уже не так. Потому что мы жили по-разному и стали старше неодинаково.

Приехал, когда стемнело. Пахло дымом. Сестры стояли во дворе и смотрели в конец огорода, где днем жгли прошлогодние листья — там загорелся старый пень и тлеет. Девушки боялись, что ночью огонь перекинется во двор.

Мы договорились смотреть за пеньком и пошли в дом. Там уже стоял ужин — хотя и простой, а нужно угадывать, что из чего сварено, это делает трапезу содержательной. Так в этом доме давно заведено. Однако было что-то почти невероятное в том, что мы делаем это впервые сами, без тех, с кого все началось. Ужинали мы так хорошо, что хотелось увидеть это со стороны. И каждый охотно выходил посмотреть на пенек — чтобы, возвращаясь, открыть дверь и увидеть нас за столом. Напротив дверей сидел брат, очень похожий на своего отца, и он был нам теперь за старшего. А сестра — почти моя ровесница. Когда-то она говорила, что пуля в револьвере — горячая. А я доказывал, что холодная. Мы были одного ума, такими и остались. А вот младшая сестра — мы ее когда-то не брали с собой ловить рыбу, а она потом ловила крабов в Японском море и нас не взяла. Она встает и выходит в темноту. Приносит от соседей банку теплого молока и говорит, что взошел месяц, а пенек все еще горит. Девочки еще долго выходили посмотреть на него, хотя завтра и рано вставать.

Напротив дверей сидел брат

Наверное, кое-что в мире повторяется — как этот страх ночного огня. Когда-то мать рассказывала: поздним вечером весной 1943 года она увидела, как по черняховской дороге двигались какие-то огни к нашему селу. Подумала, что немцы идут жечь село. А это люди из Черняховки шли со свечами к нашей церкви на Всенощную, потому что у них своей церкви не было.

×