Следовательно, он пошел вверх по Прорезной, а я вниз. Вот такая беда, я всегда оглядывался в свое прошлое с оптимизмом, и вот на тебе. Почему-то аж теперь стало стыдно за песни, которые не умел, — а пел. И я сказал себе: пока дойду до метро, нужно вспомнить что-то спасительное, потому что день пропадет. И вспомнил — другого человека, с которым мы никогда не пели вместе, хотя не раз была возможность.
Это был Евстахович. Ну, не пели, потому что знали, что не умеем. Все другое было в унисон. Как-то пришли в гости к нашему третьему приятелю. Тот как раз начал новую жизнь, а мы еще жили по-старому. Тогда свирепствовал сухой закон, и хотелось его нарушить. А наш третий приятель дома был не сам, и жена его — суровых правил. Но Евстахович гениально умел уговорить.
— Хорошо! — сказала хозяйка и поставила на стол едва начатую бутылку казенки из серванта. Еще поставила хорошую закуску и налила по рюмке нам трем, а себе нет. Мы чокнулись и выпили. Боже мой — это была почти чистая вода, еле пахла водкой! Ясно, наш приятель иногда выделял себе порцию, а недостачу доливал водой. Мы на четверть секунды замерли. Со стороны можно подумать, что нам перехватило дыхание од казенки. А затем, не сговариваясь, начали закусывать. И хвалили и дом, и хозяина, и хозяйку. А, чтобы она ничего не заподозрила, выпили еще по одной. В тот вечер мы были безукоризненным трио — как всегда, когда еще жил Евстахович.
2 
1
Комментарии
6