"Выдавим российскую церковь и тогда окончательно наступит деколонизация и дерусификация" – Евгений Дикий

Фаза растерянности была очень короткой. Закончилась не позже отступа орков с севера Украины. Не позже, чем до апреля были растеряны, а многие собрались даже буквально за первые дни и недели. Сейчас у нас уже другая проблема. Мы успешно прошли краткосрочную фазу переключения с катастрофического восприятия войны до того, что это будет достаточно длительный процесс. Это нужно прожить, дотянуть до конца. Это происходило весной, в начале лета. Пока у нас проблема в том, что все же даже когда мы настраивались на долго, то все равно это долго каждый представлял себе по-своему. И где-то в глубине у всех теплилась надежда, что это будет в пределах 2022 года. Пока нужно перестраиваться, что все же это будет дольше.

У всех накопилась реальная усталость от войны. Кто на передке – истощен физически и морально. Определенная усталость накопилась и в тылу. Ибо существенно изменился и продолжает меняться привычный образ жизни. Все время приходится адаптироваться к новым условиям. Сейчас – к блекаутам.

В значительной степени мы жили в это время на денежный запас, накопленный в мирное время. Это можно сказать и о запасе физических и моральных сил. Мы практически жили в кредит. Люди измотаны. И теперь нужно поймать ритм, чтобы открылось второе или даже третье дыхание. Понятно, что марафон еще длинный.

 

Эта война ужасающей ценой решает множество проблем, которые мы не смогли или не захотели за десятилетия до того. Это, в частности, и вопрос о единстве нации.

Также то, как интегрировать территории, которые провели под оккупацией 8 лет. Но что касается областей, которые были под контролем Украины на 24 февраля, сейчас это уже монолитная унитарная страна. Все попытки территориального раскола Украины можно забыть. Не получится дальше играть на том, что мы – разные, что у областей была разная история. Такого толчка развития украинского языка, культуры, всего украинского не было от обретения независимости.

Сейчас сдвиг гораздо фундаментальнее и наконец необратим. Явление пророссийских украинцев, всех этих ватников, как влиятельной политической силы, можно забывать навсегда.

Очистка российской культуры идет безумным темпом. Это касается даже сферы употребления языка. Российский культурный продукт уже "не востребован". Уже совсем избавились от комплекса неполноценности. И это, возможно, едва ли не самое большое достижение этой войны. Увидели себя совершенно другими глазами, чем на протяжении веков. Теперь уже никогда не будем уважать других больше, чем себя. Мы стали раскомплексованной нацией.

Должен выдавить последний пласт "русского мира", который называется Украинской православной церковью. Речь идет об УПЦ московского патриархата, а по факту РПЦ. Здесь нужно четко понять, что это вообще не церковь. Это часть российского государственного аппарата, аппарата российской империи. И она самая крепкая. За последние месяцы даже здесь лед тронулся. Важно добавить в течение этой зимы. Вычистить русскую церковь, полностью удалить ее из всех лавр, ликвидировать очаги. И тогда можно будет сказать, что наша деколонизация и дерусификация окончательна.

Очень контрастно. Насколько плохо она готовилась к этой войне, насколько бездарной, безответственной показала себя в те месяцы, когда весь мир предупреждал нас, что со дня на день будет большое нападение, а власть не хотела просто в это поверить. Вот ровно столь же хорошо она проявилась после 24 числа. До и после вторжения – их можно считать двумя совершенно разными властями. Эта война превратила малороссийскую, очень постколониальную в своей ментальности власть в действительно украинскую.

Зеленский тогда и сейчас – два разных человека. И то же практически касается большей части всей властной вертикали. Как неадекватно они готовились к войне, так адекватно они на нее отреагировали. Показали, что учатся на ошибках.

Есть некоторые неприятные тенденции во власти и у оппозиции. Есть угроза, что военное положение будет использовано, чтобы фактически монополизировать власть. Война – не навсегда, а вот проявления авторитаризма потом придется лечить.

Что касается оппозиции, к сожалению, она тоже не порадовала. Идет трансформация от идеологической политической силы в чисто единоличную лидерскую секту. То есть, эти две тенденции одинаково опасны, и трансформация власти в сторону авторитарности, и трансформация оппозиции в сторону религиозной секты.

Коллективного Запада не существует, он есть только в российской пропаганде. Там есть куча стран с очень разным общественным мнением. В пределах каждой из стран есть очень разные мнения и во многих идут качели, где общественное мнение шатается то в одну сторону, то в другую. Всю нашу войну мы наблюдаем это. То берут верх наши сторонники - что Россию надо не просто остановить, а наголову разбить и показательно поставить на место. Но иногда преобладает мнение, что с Россией нужно быть осторожными, что ее уже остановили, и это уже достижение. Идет набор таких пугалок, начиная с того, что Путин ударит ядерным оружием, заканчивая тем, что Путина сбросят и придет какой-нибудь Пригожин или Кадыров. Именно поэтому нам в значительной степени связывают руки, ограничивают оружие и его количество.

Для украинцев эти тезисы давно стали очевидными, а вот на Западе это только одна из точек зрения. Фактически она стала государственной пока только в Великобритании, Польше, Чехии, Словакии и странах Балтии. Может, еще в Румынии. Что касается нашего основного союзника США, там все еще борются между собой две точки зрения. Они примерно равнозначны. Есть позиция американских военных во главе с Остином, американских дипломатов во главе с Блинкином – она совпадает с нашим украинским видением. Но есть умеренное крыло – много сенаторов и конгрессменов. Их так сказать спикер – советник по национальной безопасности Салливан. Они больше боятся нашей победы, чем сохранения нынешнего статуса кво и путинского режима. Если брать позицию президента Байдена, то, к сожалению, он балансирует где-то посередине.

Так же подобная точка зрения явно превосходящая во Франции. Макрон даже когда оказывает нам военную помощь, то не для того чтобы мы победили, а чтобы заставить Россию пойти на серьезные переговоры. Германия сильно эволюционирует. Вначале их осторожность помогала России. Сейчас понимают, что фактически это они своими деньгами выкормили путинский режим. Поэтому их точка зрения достаточно быстро меняется и скоро они уже могут присоединиться к лагерю ястребов вместе с британцами, поляками и балтийцами.

Начиная с 2014-го мы фактически готовились к такой войне, как произошла летом 2014-го. На февраль 2022-го мы подошли абсолютно готовыми к войне лета 2014-го, но война пришла совершенно иного масштаба. Поскольку мы профукали 8 лет, то полностью зависим от оружия и боеприпасов от наших союзников. У них в руках есть кран, который они могут в любой момент перекрыть. И потому у них есть, к сожалению, страшный рычаг – принуждать нас к переговорам с агрессором. Поэтому нам очень важно на каждом уровне доносить мысль о неприемлемых для нас переговорах с врагом, о том, что это не остановит войну. О том, что это только даст Путину паузу, чтобы собраться с силами уничтожить нас, прийти по новой и уже теперь победить. Что именно шанс для всего мира – это победить Путина сейчас. Для нас очень важно, чтобы эта точка зрения победила, потому что если победит противоположная – просто сдерживание России – нам могут перекрыть поставки военной помощи. И тогда, как бы ни была решительна наша власть и армия, нам придется садиться за стол переговоров и уступать территории. А это будет проигрышем.

Вот это очень яркий пример слепоты части западных элит. Той ложной точки зрения, которая, по сути, способствует России. Дать гарантии безопасности как вознаграждение за нарушение международного права – это значит дать гарантию, что международного права больше не будет ни для одной страны мира. К сожалению, даже такие люди, как Макрон, этого не понимают.

Усталость – один из факторов, но не самый главный. От страха перед Россией мы вылечились в марте этого года. Поняли, что на самом деле король голый и его нужно добивать. А вот у Запада страх сидит до сих пор. Причем для французов он тянется с 1815 г., когда Наполеон проиграл войну России.

Санкции – не инструмент для нокаута. Это медленная удавка на шее. В результате организм просто не дышит. Санкции против Советского Союза дали первые заметные результаты лет через 5, а окончательные – через 10. Это нормальный темп.

Экономика, даже в такой стране, как Украина, имеет определенный подкожный запас прочности на первый период. А в России с подушкой нефтегазовых баксов, накопленной за 20 лет, этот запас прочности был немал. Честно говоря, тот темп, в котором санкции действуют на российскую экономику – неожиданно быстрый. Валятся гораздо стремительнее, чем кто-либо оценивал.

По официальным данным, у них будет падение ВВП на 9% в этом году, но это не та цифра, на которую следует обращать внимание. Это мы как раз сейчас говорим об использовании подушки запасов. Остановились полностью в России предприятия, генерирующие 40% ВВП. А это еще года не прошло. Опять же очень яркая история с ценовым потолком на нефть. Утвердили ее в 60 долларов – плохой вариант на самом деле, недостаточно действенный, казалось бы. Но при этом в реальности рынок отреагировал. В настоящее время цена российской нефти – 45.

Еще год таких санкций полностью разрушит их экономику, чего никто не прогнозировал. Смысл санкций не только в подавлении экономики и не только в том, чтобы не было денег на войну. Пока хорошо сработала одна сторона санкций – технологические ограничения. Первым стал именно их оборонпром. То, что они ищут дроны и ракеты в Иране или Северной Корее - это не потому что считают иранские, а особенно корейские изделия лучше своих. Оказалось, что весь оборонпром полностью зависит от западных комплектующих. А это им уже перекрыли. Это первый очень действенный результат санкций, сегодня влияющий на ситуацию на фронте.

 

Всем стало понятно, что война закончится не завтра. А план Маршалла – о послевоенном восстановлении. Не совсем понятно, какими будут источники этого финансирования: рассчитываем ли на западную помощь и инвесторов или огромные репарационные деньги россиян? Вопрос о конфискации российских активов – это так же, как о победе над Россией. До сих пор на Западе нет общей позиции. Продолжаются дискуссии: нужно ли держать эти активы замороженными во время войны, а затем после завершения Россия выполнит определенные условия. Или когда в России сменится режим, взять их вернуть, или все же эти средства должны быть конфискованы?

Опять же, два варианта: они должны быть конфискованы и уже сейчас идти на финансирование нашей войны, или должны тратиться только на послевоенное восстановление страны. На самом деле, от вопроса о судьбе российских средств в значительной степени зависит и каков будет объем плана Маршалла, и каким будет управление этими финансами. Репарационные средства по факту принадлежат государству Украина. А вот если мы говорим не о репарационных средствах, а о международной помощи и средствах инвесторов, то они поступают в Украину, но распоряжаются ими те, кто их дают. Это два совершенно разных механизма послевоенного восстановления и финансирования.

Война – это серия наших побед, давшихся разной ценой. Первое – это победа под Киевом. Датой можно считать 4 апреля, когда последний оккупант вышел из северных областей Украины. Дальше была гораздо менее яркая, но и гораздо более дорогая победа на Донбассе. Условной ее датой можно назвать оглашение Россией так называемой оперативной паузы. Когда фактически сочли, что не способны даже выйти к административным границам Луганской, Донецкой областей. Когда последний из украинских городов там упал – Лисичанск, но дальше они уже стали и не могли уже пройти ни километра. Эта победа далась гораздо дороже весенней. Там были наши безумные потери.

Пришлось выдержать огненный вал российской артиллерии и авиации. То, что в мире видели в последний раз, пожалуй, во время Корейской войны, до этого во время двух мировых. Следующей победой было освобождение Харьковщины. Победа была блестящей, но не менее яркой, чем весенняя под Киевом. Дальше уже не таким нокаутом, больше по очкам, но не менее важная – победа под Херсоном. То есть фактически у нас война разделилась на четыре этапа, каждый из которых заканчивался пока нашей победой. В настоящее время пятый этап. Увидим, какая победа его завершит.

Все это время армия менялась. Весенняя победа – это в значительной степени победа терробороны, можно сказать, именно партизанская. А вот дальше уже роль наших граждан на каждом этапе была все меньше, все больше была роль армии. Победа на Донбассе – это уже чисто победа войска, но ценой героизма и очень больших жертв. На Харьковщине – это победа профессионализма и новейшего оружия. И победа на Херсонщине – это тоже победа не только количественного, а именно качественного преобладания.

Нам нужно победить качеством, потому что количество у них не заканчивается. Мобилизационная компания показала, что они способны выставить 300 тысяч "мобиков", миллион. Если нужно, то и больше. То есть россияне уже исчерпали все возможные способы, и им просто остается "засыпать нас трупами", что они сейчас и делают. Огненный вал уже захлебнулся. Засыпать нас снарядами они не смогли. Снаряды постепенно заканчиваются. Гонят "на убой" эту массу "мобиков" явно демонстрируя, что их много и хватит надолго.

Наш основной сейчас шанс - это разгромить тот контингент, что сейчас в Украине, прежде чем они из той большой, но полностью из небоеспособной биомассы "мобиков" соберут новый полк. Вот сейчас у нас есть этот люфт времени – примерно всю зиму.

Оружие, оружие и оружие. И боеприпасы. Ну, и, конечно, люди. Но это тот единственный ресурс, который у нас есть. Кстати, нужно быть готовыми, что, возможно, этой зимой нас придется еще дополнительно домобилизовать. У нас весной многие записались в военкоматы, до сих пор ждут, что их вызовут. Так вот, надо быть готовым, что зимой это произойдет.

Они очень усложняют нам этим жизнь и увеличивают ту же усталость в тылу. Их ставка на то, что это сработает. Вот выключили нам свет и мы сразу испугались, заплакали, побежали на улице кричать: "Зеленский, давай договаривайся!" Даже для них уже очевидно, что это не сработало. Но ведь они собираются продолжать это на протяжении всей зимы и у них для этого есть ресурс. Поэтому будет еще одна волна беженцев из-за энергетического терроризма. А это, очевидно, усугубит усталость Запада от войны.

Пока не вижу перспективы переговоров с россиянами. Путин это прекрасно доказал в своей декабрьской речи. Он совершенно прямо сказал, что "их цель остается неизменной". Это просто полная ликвидация государства Украины, интеграция всех наших земель в состав РФ. Он совершенно прямо это снова подчеркнул, и в такой ситуации нам только вспоминается слова выдающейся киевлянки, первой премьер-министра Израиля – Голды Меир, которая в похожей ситуации сказала: "Мы хотим жить. А наши враги хотят, чтобы мы умерли. Это оставляет очень мало пространства для компромисса."

К любому роду таких заявлений нужно относиться серьезно. Это единственный вопрос, в котором полный консенсус ядерных государств. Эту линию россиянам провели достаточно красно и жирно. Никакая ракета или Shahed не летели в сторону наших ядерных электростанций. Потому что не желают? Нет. Потому что последствия для них будут катастрофическими.

Учитывая, что имеем дело с безумным режимом, а во главе которого стоит сумасшедший человек - ожидать можно любой сценарий, даже самый худший. Это станет реальностью только тогда, когда увидят, что их план завалить нас трупами не сработал. Вот тогда они могут достать свою последнюю карту – ядерное оружие.

Победа это когда враг разбит, его армия убегает с нашей территории, мы освобождаем свои земли. Это первая составляющая, чисто военная. Далее открывается множество вариантов. Минимум бегство – враг убежал. Далее – вопрос о наказании военных преступников и о материальном возмещении. Надо думать о неповторении такой злости.

В зависимости, как будут решаться эти вопросы, наша победа будет полной или неполной. То есть, если мы просто разбили россиян, освободили территории, но при этом нам ничего не платят, преступники не наказаны и т.д., соответственно, нет мер предосторожности от следующей такой агрессии. Это победа, но минимальная.