"Начался третий период войны. Украина пытается взять инициативу" – Николай Белесков

Если оцениваем по целям и задачам, которые ставил противник, после того, как менялась его тактика, видимо, прошли два этапа. Первый – когда враг фактически пытался покорить всю страну. Ему это не удалось. Уменьшил масштабы своих целей и ограничился Донецкой и Луганской областью. Как показала практика, он не смог полностью реализовать все поставленные задачи: выйти на административные границы двух областей. Более того, украинские действия и заявления по поводу юга заставили врага переориентироваться туда. Что ослабило его на востоке. Это значит, что начался уже третий период. Понемногу Украина пытается взять инициативу.

Видим, что линия фронта не двигается так, как хотел бы враг. То есть, не может проводить серьезные наступательные операции. Пытается нас вытолкать. Это выходит очень медленно и дорого стоит. Поэтому линия фронта именно такова.

Это тоже следствие нашего сопротивления. То, что у нас развернута миллионная группировка. Что мы усилили огневое могущество за счет западных поставок. Но держимся и благодаря нашей пехоте, компенсирующей нехватку тяжелой техники. То, что линия фронта статична, не должно успокаивать украинцев. Это стоит больших усилий, особенно для украинской пехоты.

На юге враг ожидает каких-то наших действий, потому перебросил силы в Херсонскую, Запорожскую области. Они изменяют свои планы и подстраиваются под нас. Это определенный позитив в рамках этой войны.

Чтобы захватить территории, врагу сначала нужно подавить узловые точки нашей обороны артиллерийским огнем. А потом пытаться проводить штурмовые действия. Закрепиться за счет бронетехники и собственной пехоты. Какие бы ни были преимущества России, одновременно все наши узлы обороны уничтожить не могут. Остаются люди, которые могут сопротивляться. Потому наша пехота, пока есть возможность, отражает атаки бронетехники, вражеской пехоты. Но когда максимально уничтожают наши позиции, как это было в Попасной, приходится отступать на новые. И начинать все снова. Пехота несет на себе значительную часть противодействия России. Компенсирует недостаток тяжелого вооружения, прежде всего артиллерийского. Это не позволяет врагу сконцентрировать силы для попыток штурмовых действий.

На прошлой неделе была коллективная статья ведущих американских государственных деятелей в отставке в издании The Hill. Говорилось, что для того, чтобы Украина победила в этой войне, ей нужно больше тяжелого вооружения. Конечно, получаем от США серьезные системы, от Великобритании, Германии. Увеличили количество пусковых установок М-142, М-270 с нуля до 25. В одном залпе – это 204 ракеты. Дальность – 85 километров. Это усиление.

Без помощи партнеров мы бы не выжили. Нам только Штаты пообещали вооружение на 10 миллиардов долларов. Но после того, как американские эксперты выразили свое мнение, украинцам будет легче напоминать, что если мы говорим о серьезных наступательных действиях, нужно большее вооружения. Больше танков, боевых бронированных машин, артиллерии с дальностью работы до 20 км, до 40 км. Больше пусковых установок М-142, М-270 и боеприпасов для них.

Нам было бы труднее без этого. Не продержались бы так долго. Но если говорим о наступательных операциях по классике Второй мировой войны, то нужно больше тяжелой артиллерии.

Мы услышали, что инструмент ленд-лиза могут использовать, когда закончатся 9 из 40 миллиардов, которые идут на усиление обороноспособности Украины. То есть сейчас спекулировать на этом не хочется. В США есть соответствующий комплект средств, чтобы предоставить их, и мы выполняли соответствующие задания. Но это зависит от политического решения. Технические моменты тоже будут. Чтобы перекинуть, нужна логистика – транспортные корабли, самолеты и т.д. Они хранят эти средства на возможный конфликт с Китаем. Здесь много нюансов.

Пытаемся уничтожать их логистику, склады с вооружением, боеприпасами. Это наш подход. Он частично работает. Но полностью нивелировать российское преимущество или получить паритет не позволяет.

Все зависящее от нас делаем. Но чуда быть не может, если нет технических средств. Как бы ты классно ни воевал, если нет соответствующих технических средств и постоянного притока боеприпасов, то все твое мастерство будет сведено на нет. Вопрос: хватает ли нам пусковых систем и ракет? Наверное, нет, если враг выпускает больше классической артилерии, чем мы.

Удается и удается. Главное, что имеем соответствующий эффект, связанный с развитием событий на юге. Крым – это дальний тыл группировки на материке. Если там есть проблемы, это усложняет способность сил выполнять задачи на переднем крае.

Вряд ли что-то изменят. Во-первых, нужно компенсировать потери врагу. Их бросают отдельными группами. Что снижает эффективность. Во-вторых, большего качества, чем мы увидели в течение шести месяцев, не будет. Если кто-то считает, что эти батальонные группы преломят ситуацию на фронте, то ошибаются.

Могут и так делать. Это не будет чем-то новым. Так используют подразделения, набранные из жителей временно оккупированных регионов Донбасса и Луганской области. Тем самым уменьшат поток людей, желающих записываться. Он и так невелик. Это отряды самоубийц с почти нулевыми шансами вернуться назад.

Шанс получить есть. Все прекрасно понимают, чтобы Украина продолжала вести активные боевые действия повсеместно. Чтобы враг не заходил в наше воздушное пространство, нам нужны истребители. А ресурсы советских самолетов исчерпывающиеся.

Сами по себе эти истребители не могут решать все вопросы. Но в комплексе с другими средствами полифункциональные истребители могут решать весь спектр задач во всех ключевых доменах войны. Если есть соответствующие комплектации и боекомплект. Это самая гибкая платформа и ее получение значительно усилило бы способность страны оказывать сопротивление не только в воздухе, но и в плане наземных высокоточных ударов и войны на море. Те же F-16 могут быть носителем противокорабельной ракеты "Гарпун".

Это в мирное время. Если примут ключевое политическое решение, то займет меньше времени. С ними будут работать опытные специалисты. Это не будут люди, которых нужно учить азам.

История по освоению систем HIMARS, HARM, противокорабельных ракет показывает, что можно овладеть этими системами быстрее. На авиацию уходит больше времени, потому что это подготовка пилота и базы. Это будут месяцы, может, год-полтора.

Это если брать европейские страны. Люди жили в другой реальности. Полагали, что войны высокой интенсивности не будет. Что будут какие-то гуманитарные, миротворческие миссии, борьба с террористами, где не нужно тяжелое оружие. Они демилитаризировались. Следствие видим.

Это логично, потому что мало кто мог представить, что в Европе начнется самая большая с 1945 года война. Люди жили в другой системе координат. Часто возникает ситуация, когда люди не не хотят, а не могут помочь, потому что мало что есть.

Говорили о модернизации войск в России и отказывались инвестировать в оборону. У них есть Штаты, подписавшиеся их защищать в рамках 5 статьи Вашингтонского договора. Поэтому могли позволить себе такую ​​роскошь, как недостаточное финансирование обороны. Плюс, если видим, что Россия погрязла в Украине, то она имеет не столь большую мощь. Зачем больше инвестировать в оборону, если российская армия не смогла даже покорить Украину?

Инвестировать в оборону не модно. Любой политик, который бы пришел и сказал: давайте инвестировать в оборону, а не потребление, проиграл бы. Видим по Германии, что даже полномасштабная агрессия России не приводит к большим изменениям.

Наиболее массово мы получали высокоточное вооружение тактического звена – ПТРК, ПЗРК. Это важно. Но само по себе не позволяет проводить наступательные действия. Конечно, если бы год назад кто-нибудь сказал, что в арсенале Украины будут пусковые установки М-270, М-124 и боекоплект к ним. Или противокорабельные ракеты Гарпун. В это было бы трудно поверить. Но эти системы мы получили и применяем.

Вопрос не о позитиве, а сколько нам нужно для выполнения задач в обороне и наступлении.

По людям в армии ситуация на самом деле в нашу пользу. Но есть нюанс. У нас есть миллион в силах обороны. Но многим еще необходимы навыки. Формально у России нет преимущества в живой силе. Но наше преимущество с нюансом. И готовить к обороне – это одно, а к наступлению – другое. Российский пример показывает, что наступать тяжело. И этот опыт получают в боевых действиях. Никакая подготовка в мирное время этого не заменит.

Преимущество один к трем главное создать на ключевых точках в силах и средствах. Не должно быть везде это преимущество. А там, где ты будешь прорывать оборону. В плане технологий мы могли бы создать такое преимущество, но это вопрос уже к нашим партнерам. Насколько они готовы давать нам системы поражения и боеприпасы к ним.