Почему украинцы до сих пор остаются заложниками русского языка

"Да сколько ж можно! Россия напала на Украину, грабит, насилует, убивает – а украинцы за границей до сих пор говорят по-московски! Как отличить нас от россиян? А в Украине – сколько можно слышать язык оккупанта?". Вот типичные форматы возмущения в украинском сегменте соцсетей. Языковые активисты и просто неравнодушные к языковому вопросу граждане признают: в публичном пространстве украинского стало больше. Однако эти же люди замечают критическое увеличение русского на улицах Львова, Ивано-Франковска, Тернополя. На нем общаются переселенцы и беженцы из Мариуполя, Запорожья, Харькова, в большинстве своем не проявляя даже дипломатического желания хоть коряво переходить на государственный в кафе, магазинах, на базарах и так далее.

Признаю, с началом масштабного российского вторжения язык государства-агрессора в публичном пространстве Украины действительно раздражает и напрягает. Спасает собственный окончательный и безвозвратный отказ от общения на русском даже с теми, с кем до сих пор переходил на него в частных деловых разговорах. Не чувствую себя растерянным бессильным идиотом при обращении на русском. Потому что отвечаю по-украински и точно знаю: меня поймут.

Но недавно оказался в ситуации, когда не просто почувствовал себя идиотом при обращении по-русски, но и вынужден был отвечать и поддерживать разговор.

Это было во время десятидневной творческой командировки в Литве. Государство нам настолько дружественно, что официальные учреждения Вильнюса добавили к литовским флагам перед входами украинские. Такая же практика и в небольших городах. Иногда даже казалось, что украинской символики здесь больше, чем в Украине. К нашим вынужденным переселенцам литовцы на всех уровнях – от государственного до частного – относятся прекрасно и помогают даже тем, кто, честно говоря, искреннюю и щедрую поддержку не совсем заслуживает и откровенно паразитирует на эмпатии других. И вместе с тем литовцы запросто обращаются к украинцам на русском языке оккупанта.

 

Здесь стоит отметить: для Литвы в словосочетании "язык оккупанта" нет ничего необычного, ситуационного и митингово-пафосного. Ибо литовцы называют россиян оккупантами по меньшей мере в трех поколениях. Отсчет российской оккупации здесь начинают с лета 1940-го и завершают весной 1990 года, когда Литва первым из балтийских государств провозгласила выход из СССР и независимость. Нынешним школьникам в стране не только рассказывают о полувеке оккупации, но прямо говорят, какое именно государство их оккупировало. Справедливо не делая разницы между Россией и Советским Союзом, руководители все равно сидели в московском Кремле.

Детей здесь водят в Музей сопротивления, обустроенный в здании бывшего КГБ, где показывают подземные застенки и тоже подчеркивают: издевались над литовцами россияне. Также учащихся регулярно возят местами партизанской славы. И это, чтобы вы поняли, не советские, красные партизаны, которые до сих пор культивируются как участники освобождения Украины. Хотя на самом деле советские партизанские отряды, по сути своей, были диверсионными группами. Целью которых была борьба с партизанами украинскими, воинами УПА.

Поэтому меня невероятно смутил русский язык литовцев на фоне четкого осознания России оккупантом. Справедливость требует добавить: владеют русским только поколения, рожденные в период оккупации. То есть в СССР. И немного их дети. Внуки и правнуки, литовцы в возрасте двадцати и младше лет, свободнее оперируют английским, чем их родители – русским. И все без исключения говорят на государственном языке.

Украинцы в своей массе похвастаться англоязычностью не могут. Здесь снова прошу внимания: не все старшие литовцы свободно щебечут по-английски. А поскольку об украинском языке они имеют примерно такое же представление, как рядовые украинцы о литовском, языком межнационального общения – пусть это обидно, но логично – становится русский. Кстати, вот одна из важных причин выбора страны пребывания у тех, кто вынужден убегать от войны. Русский поймут и на нем же будут отвечать не только в Литве, но и в Латвии, Эстонии, Грузии, Молдове. Добавьте к понятному языку более высокие стандарты жизни в странах Балтии, дружелюбное отношение – и вот вам увеличение русификации упомянутых стран. Причем, что интересно, ненасильственное. На русском оперируют беженцы из Украины, то есть жертвы российской агрессии, как ни крути. Поэтому здесь вспоминают когда-то изученный в школах русский без принуждения.

Не удержался и спросил одного из новых литовских знакомых, не настораживает ли его речь оккупанта. В ответ услышал: "Для меня русский – это просто язык. Иностранный язык, который я знаю". И дальше объяснил: как экскурсовод и знаток родного края он не может рассказать украинским беженцам, в том числе детям, о Литве и литовских традициях иначе, чем на русском. Потом усмехнулся и развел руками.

Это и есть тот самый дьявол, который всегда кроется в деталях. Часть литовцев знает русский на таком уровне, который позволяет свободно говорить и читать. Однако ни книг, ни других печатных и интернет-изданий, ни телепрограмм на русском языке в стране не производят, не пишут, не издают. Это язык неофициального и – что важно – необязательного, отчасти вынужденного общения. Так что подобную практику не стоит оправдывать в Украине. Где до сих пор в населенных пунктах стоят памятники красноармейцу-освободителю, а не погибшему в борьбе с ним за свободное независимое государство воину.

Недостаточно призвать отказаться от языка оккупанта буквально на ровном месте, без должной идеологической и мировоззренческой основы. Следует сначала на официальном уровне признать советский режим оккупационным. Закрепить этот постулат в Конституции или другом государственном документе. И прекратить отмечать дни городов и сел в соответствии с датами изгнания из них немецких оккупантов, а значит, освобождения. Не было никакого освобождения. Ведь признав это, стоит признать правдивым освобождением и нынешние действия России в Украине.

Но вместе с тем не следует забывать, что на русском свободно говорит каждый украинский гражданин. Не всегда может писать и правильно говорить, однако понимает полностью. По-моему, русский язык не нужно изучать в школах. Российскую литературу, где бы ни жил и ни творил ее автор, следует вычеркнуть из всего украинского пространства. Зато у читающих украинцев дома много книг, изданных когда-то в России и завезенных в Украину.

Речь идет о переводной литературе, прежде всего художественной. Украинских переводов меньше в разы, и здесь тоже вряд ли следует специально объяснять причину. И если украинский перевод "Приключений бравого солдата Швейка" вне конкуренции, а русскоязычную версию Умберто Эко я могу обменять на украинскую, хорошо переведенную, то шпионские романы Форсайта и Ле Карре – нет. Привел пример из собственной библиотеки и уверен: каждый заинтересованный имеет собственные аналоги.

Между тем в Литве альтернатив литовскому языку в культурном сегменте просто нет. Все, что нужно, переводится и адаптируется на литовском. И все равно знакомые литовцы вздыхают: украинский распространен больше. Говоря это по-русски, потому что тоже до сих пор привязаны к нему. Но не нуждаются в языке оккупанта – просто вынуждены так разговаривать с иностранцами. В то время как украинцы до сих пор упорно общаются на русском с украинцами. Оставаясь заложниками этого языка во всех областях жизни. И сфера культуры здесь не последняя.

×