В ночь на 29 июля 2022 года в колонии временно оккупированного поселка Еленовка в Донецкой области прогремели взрывы. Россияне обстреляли один из бараков с плененными украинскими бойцами.
Погибли, по меньшей мере, 50 украинских воинов. На территории Еленовки оккупанты удерживали защитников Мариуполя, вывезенных с Азовстали в мае. Среди них – бойцы полка "Азов".
По предварительным выводам международных экспертов, украинских пленных убили термобарическим оружием, сказал генеральный прокурор Андрей Костин. После теракта россияне не оказали должной помощи раненым и не допустили на место трагедии представителей Международного комитета Красного креста.
Год назад в соседнем бараке удерживали и "азовца" Константина Кожекина, позывной – "Костя". Бойца освободили из плена в сентябре прошлого года.
Офицер рассказал Gazeta.ua об условиях пребывания в плену и о том, что произошло в ночь обстрела колонии.
ДНИ БЫЛИ ТЯЖЕЛЫЕ
На парковке у подземки стоит мужчина в серо-бежевой футболке и широких оливковых каргох. Рукава прилегают к крепким мышцам, а на загорелом лице видны морщинки. Прищуривает глаза и смотрит на противоположную сторону дороги. Здороваясь протягивает руку и легко сжимает ладонь.
С 50-летним "азовцем" Константином Кожекиным встречаемся на правом берегу столицы. Садимся за удаленный столик летней террасы ресторана поблизости. Боец рассказывает, что сам родом из Мариуполя часто помогал "Азову" до начала полномасштабного вторжения. 24 февраля 2022 года добровольно вступил в полк.
– Был неофициально в 2014-2015 годах в "Азове", – вспоминает начало войны Константин. – Помогал в некоторых вещах, были там друзья, но официально вступил только в феврале прошлого года.
До 2022 года имел успешный рекламный бизнес с собственным производством, который основал еще в 1993 году. Занимались наружной рекламой, широкоформатной печатью, цифровой типографией и т.д. Производили также сувенирную продукцию.
Константин держится сдержанно и спокойно, говорит с улыбкой, но глаза выдают усталость. Заказывает холодный лимонад с лимоном.
Поезд остановили и сказали, что дальше он не поедет
– Для меня 24 февраля началось в поезде, ехал из Киева в Мариуполь, – говорит Костя. – Поезд остановили и сказали, что дальше он не поедет, потому что началось полномасштабное вторжение. Около четырех часов утра было, где-то 200 километров от Мариуполя. Позвонил жене, и она забрала меня и еще нескольких попутчиков. Все предполагали, что это (полномасштабное вторжение России. – Gazeta.ua) может произойти, но никто не верил.
То, что Мариуполь станет первоочередной целью россиян, мужчина понимал. Однако не мог предположить, что город окажется в окружении. Такого варианта не было, никто не рассчитывал, что с Херсонского направления подойдут в считанные дни, признается Кожекин.
– Для всех эти дни были тяжелыми, потому что боевой опыт 2014-2016 годов очень отличался от того, что было в 2022-м. Даже опытные бойцы попали в новые условия. У нас не было вариантов, я не заморачивался и воспринимал все как есть. Лишний адреналин мешает принимать правильные решения.
СПАЛИ НА СЕТКАХ
Подразделение Константина попало на "Азовсталь" уже на третий-четвертый день. Были на заводе с самого начала. Когда зашли, сначала занимали помещение цехов на первом и втором этаже.
– Потом поняли, что скоро не станет ни первых, ни вторых этажей, потому что начались массированные обстрелы, бомбардировки, – подробно рассказывает боец, словно это было вчера. – Постепенно переместились в бункера. С середины марта было ясно, что мы в окружении, у нас очень ограниченные ресурсы – боеприпасы, еда.
Круг оцепления постепенно сужался, подразделения отходили от Мариуполя. Сложно назвать самые тяжелые дни, но с середины апреля наши силы начали иссякать, рассказывает "азовец".
– Тщательно экономили все – от еды до боекомплектов. Вообще не осталось никакой артиллерии, даже минометов. То есть у нас было только стрелковое оружие. Питьевую воду находили, в некоторых цехах были резервы. В колонии тяжелее было с водой.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Ракетно-дронный террор Киева: как живут люди в разбитых РФ многоэтажках столицы
Приказ высшего командования о выходе с "Азовстали" и сдаче в российский плен бойцам сообщил командир Денис "Редис" Прокопенко.
– Мы были в локации, которая находилась там, где и штаб. 15 мая он вышел и сказал, что есть приказ прекратить оборону Мариуполя и выйти в плен. Отреагировали по-разному. Я и мои товарищи – отрицательно, потому что понимали, что "Азову" в плену ничего не светит, несмотря на обещания. Нам вообще сначала сказали, что это будет "почетный плен". Недавно узнал от "Редиса", что на списках наших бойцов была подпись москальского генерала и обещание обеспечить все жизненные потребности. Но другого варианта не было, иначе мы бы закончились все. Каждый день были потери, оружие кончалось. Продержались бы, может, полтора месяца, а потом уже не было бы кому воевать.
С "Азовстали" "Костя" выходил 20 мая. Россияне проводили обыски, хаотично отбирали у бойцов личные вещи.
Сейчас нас вывезут и всех расстреляют
– У меня забрали очки. Более ценные вещи откладывали сразу в сторону. Когда расселись по автобусам, там была уже российская нацгвардия – дагестанцы и кто-то еще. Видно было, что боялись. Возводили затворы автоматов, постоянно оружие было заряжено. Морально пытались подавить и говорили, что сейчас нас вывезут и всех расстреляют. Но мы понимали, что от них вообще ничего не зависит.
Увезли сразу в Еленовку. Почти всю ночь бойцы стояли в очереди автобусов, а утром их снова повели на обыск. Покормили впервые около 18:00.
– Полностью раздеваемся, приседаем, как на зоне, наверное. Убирают еще некоторые вещи и разводят по баракам. Там не было спальных мест, кроватей. "Азов" локализовали на трех бараках. На нашем было 330 человек, хотя он на сотню был рассчитан. Отобрали у всех карематы, поэтому спать было не на чем. Я и мои товарищи взяли нацгвардейские матрасики – их почему-то не отобрали. Туалета в бараке не было, нам открыли какой-то "колодец" в соседнем.
В уборную пленных водила охрана по несколько человек. Через месяц военным дали две лопаты и они вырыли ямы под туалет. Там установили две кабинки.
– Воды первые дни не было вообще – ни питьевой, ни технической. Завозили несколько канистр, которые быстро разлетались. Стояла труба вкопанная – какая-то смесь воды с глиной была типа грунтовки. Через неделю начали подвозить техническую воду – мы ее пили. Затем разрешили взять кровати, а еще через несколько недель дали матрасы. До этого некоторые спали прямо на сетках.
ПИЩЕВЫЕ РАССТРОЙСТВА
Столовая не была рассчитана на такое количество людей. Поэтому первое время завтрак мог быть в 16:00, обед – в 23:00, а ужин – в 5:00. Водили по баракам, поэтому приходилось долго ждать.
– С едой там все непонятно. О том, что ее было мало, вообще не стоит говорить. Давали кашу без ничего, потом начали добавлять куриные кости или что-то такое, потому что запах появился. На обед были "щи" – вода, и в ней плавает один лист капусты. На ужин тоже каша, иногда в нее добавляли рыбу – хребты маленькие. Хлеба было поначалу много – даже по четверти буханки за раз. Но так дня три, а потом начали сокращать, что дошло до тонкого кусочка. Пытались запустить свою пекарню, но системы не было.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Совок" в армии и проблемы женщин в ВСУ: военная об особенностях службы и реакции побратимов на ее бисексуальность
Впоследствии "Азов" уже не водили в столовую, а еду приносили бойцам в бараки. После этого график питания выровнялся, но посуды не хватало – сто тарелок на 300 человек. Приходилось есть быстро, чтобы побратим успел помыть тарелку и тоже насыпать себе.
– Врачи были только наши. Вывезли из "Азовстали" большое количество еды и медикаментов – их забрали сразу. Нам выделили процентов десять, то есть это были сугубо наши проблемы. Медики русские приходили только раз, когда подозревали эпидемию чесотки. В "космических скафандрах" проводили осмотры, но ничего не обнаружили.
У бойцов развились пищевые расстройства, однако помощь никто не оказывал. После некоторых приемов пищи в очереди в туалет стояли десятки человек. Сейчас мужчина уже вернулся в нормальный вес – 80 кг. Хотя до плена было больше мышц, признается. Вернулся с весом 57 кг.
Это картинка для телевидения, настоящих расследований не было
– На допросы водили по несколько раз. Бойцов из каких-то подразделений – чаще. Мне задавали вопросы на общие темы, а на последних уже допросах: "А вы видели, как ваши бойцы на животе беременной крест вырезали?", "А вы видели, как расстреливали мирных граждан?". Они создавали дела и находили, кто под давлением может подписать их как свидетель или обвиняемый. Это картинка для телевидения, настоящих расследований не было.
В ночь на 29 июля россияне обстреляли бараки с военнопленными. В результате теракта погибли не менее полусотни человек и более 130 получили ранения.
– Не думаю, что кто-то из охраны мог знать, что там произойдет, потому что это нелогично. Переводили бойцов, мол бараки перегружены. На "промке" оборудовали место, наспех даже сделали душевую кабинку. Постепенно пленных переводили, но подозрений это не вызывало, потому что не было никакого необычного поведения. Я считаю, что это было спланировано на другом уровне.
Барак Константина располагался вдали от промзоны. Проснулись ночью от взрывов, вспоминает мужчина.
– Слышно было, как люди кричат. Но ничего не понимали, потом началась суматоха. Из соседнего барака медиков наших начали вытаскивать. Утром уже узнали, что произошло, что погибли наши побратимы. Рассказали нам, конечно, что мол наши обстреляли, но никто в это не верил. Количество погибших слышали по москальскому радио, к телам не подпускали. Помощь они не оказывали, а только прислали эвакуационный транспорт через пять часов после этого.
Пригнали армейские камазы и погрузили туда раненых. Некоторые погибли от того, что стекли кровью в автомобилях, говорит "Костя".
– Даже те, кто был внутри, не могут сказать, что это было. Услышали взрывы – и все. Кому-то сделали операции, а кому-то переломы оставили как есть. Они своей цели не достигли, потому что не смогли это выдать за украинские обстрелы. Не было никакой системы, потому что в том бараке жили разные бойцы.
"Я ЗАДЫХАЮСЬ"
Телефон Константина вибрирует на столе от волны сообщений. Пытается не отвлекаться, но иногда невольно прикасается к черным часам на руке. Боец вернулся из плена в прошлом году 21 сентября во время первого большого обмена – на 200 украинских защитников Украина передала Виктора Медведчука.
До обмена все время находился в Оленовке. В день освобождения пленных вывели с вещами.
– Думали, что это этапирование куда-нибудь. Продержали часов пять – то стоя, то на кортах в тюремной позе. Обыскали тщательно, полностью разделись. Потом приехали камазы, нам очень туго скотчем замотали руки и завязали глаза. Навалом положили в эти машины и сверху бросили наши вещи. Было больно и дискомфортно. Если кто-то начинал кричать: "Я задыхаюсь", – к нему подходил охранник и избивал прикладом по голове до потери сознания.
Около шести часов военных возили и наконец доставили в военный аэропорт Таганрога. Ждали самолет также в камазах – без еды и воды, не выпускали даже в туалет
– Я поднял повязку на глазах и говорю: "Гомель". Тогда уже поняли, что это действительно обмен. Только через 36 часов нам разрешил сходить в туалет где-то на лужайку. С завязанными глазами и руками возили в автобусах несколько часов. Границу переходили пешком, а навстречу – москальские военнопленные с такими "ряшками", – показывает большие щеки россиян, которых держали в Украине. – В их руках пакетик с едой, бутылка воды. Контраст был бешеный, потому что у нас некоторые 40 кг потеряли.
Жена Константина эвакуировалась из Мариуполя 16 марта – в день, когда россияне обстреляли местный Драмтеатр. Уехала в Бельгию. После теракта в Еленовке "азовец" смог передать ей сообщение: "Со мной все хорошо".
Россия будет воевать на истощение, до последнего
– Остался последний мобильный, и мы могли что-то написать на бумажке и передать родным. Но это была редкость. На третий день в Украине уже пришло понимание, что мы дома. Сказал жене, чтобы сразу не ехала, потому что проходил реабилитацию. В конце октября впервые встретились, а потом я уехал с ней на месяц в Бельгию.
Россияне предоставили списки погибших и раненых после обстрелов барака. Но у них было слишком много путаницы. Совместно с родственниками удалось составить новые, но большинство до сих пор живут в неизвестности. Бывали случаи, когда те, кого считали ранеными, погибли.
– Сейчас обменов стало меньше – российская сторона пока не в настроении. Постоянно срывают договоренности, – добавляет Константин.
Боец сейчас – офицер отдела по работе с личным составом, работает в штабе "Азова" и занимается вопросом военнопленных. В частности, делом о теракте в Еленовке.
– Когда вернулся в Киев, очень удивился. Привык видеть город с освещением, толпой людей на улицах. А это было осенью, в начале зимы, когда начались проблемы с электричеством. Киев не был похож на себя. Мы воюем для того, чтобы здесь продолжалась жизнь, хотя и должна быть граница – в гуляниях и так далее. Проблема в том, что многие бойцы уже больше года сидят в окопах и их некому заменить. А Россия будет воевать на истощение, до последнего.
"Костя" внезапно наспех собирается, потому что запланировал дела, но радостно соглашается сделать общее фото.
– Сейчас служу в "Азове", но нужно будет когда-то начинать. Пока желание только одно – победить врага, – говорит напоследок мужчина и смущенно улыбается, когда благодарю за его борьбу и подвиги.
4 
79692
Комментарии