Героическая оборона Донецкого аэропорта. Воспоминания украинских киборгов

Украинские воины 242 дня защищали Донецкий аэропорт от российских захватчиков. Позиции удерживали с 26 мая 2014 года по 23 января 2015-го, чтобы Россия не перебросила войска самолетами. Мужественных защитников называют киборгами. Более 100 из них погибли там в боях.

Gazeta.ua публикует воспоминания воинов об обороне украинского форпоста.

Виталий Бандурко, доброволец ДУК "Правый сектор" с позывным "Бай":
"9 октября 2014-го нас выстроили в Песках. Спрашивали, у кого есть желание ехать в аэропорт. Нашлись 15 человек. В тот вечер из-за сильных обстрелов прорваться не получилось. Решили пробовать на следующую ночь. Под обстрелами, но прорвались.

 

На рассвете я офигел. Мы были в окружении, по нам стреляли из всего, из чего только можно было. Там впервые почувствовал, что такое "Грады", пушки, ПТУРы. Еще тогда "Моторола" (россиянин Арсен Павлов погиб 16 октября 2016 года из-за взрыва в лифте. - Gazeta.ua) стрелял из АГС (станковый автоматический гранатомет. - Gazeta.ua) по нам.
Самое тяжелое – ожидание смерти. Когда начинался обстрел, понимал, что некуда деваться оттуда. Выбежать на открытую местность – это смерть, потому что работали русские снайперы.

С самого начала отдавал себе отчет, куда иду. Поэтому не рассчитывал, что вернусь назад и не боялся. Знал, что там происходит.
Проблемы были с водой. БТРы под обстрелами прорывались с продовольствием и боеприпасами. Баки были прострелены, потому вода вытекала. Горели мешки с едой. Что спасли, то ели. Хотя больше переживали за боекомплекты, чем за еду. Сначала было достаточно боеприпасов. Это один из факторов, который нас поддерживал.
Света не было. Имели один генератор, но для зарядки раций. Костров не жгли. Мерзли, не мылись. Спали по полчаса. Ели шоколадки. Вокруг были трупы, как-то не до еды.
Через семь дней получил ранение. На мне была не промокающая "британка", поэтому кровь лилась из рукава. Раздробил локоть на правой руке. Хотели ее отрезать, но удалось сберечь. Восстановился месяцев через пять и вернулся на войну.
Во время сильных обстрелов вспоминал свою учительницу украинского языка. Она учила нас любить язык и страну. А мы, как дебилы, не слушались, срывали уроки. Пообещал, если выживу, то пойду к ней в гости поблагодарить. Когда вернулся, то нашел ее. Она стала старенькой, не узнала меня сразу. Не жалею, что был в аэропорту. Если бы это нужно было сделать еще раз, то повторил бы.

Ярослав Гавянец, служил в 80-й десантно-штурмовой бригаде. Позывной "Маэстро":

"Мы думали, что отбудем двухнедельную ротацию и вернемся домой киборгами. 16 января с утра террористы начали атаковать. Лезли отовсюду. Нас было мало. Российский танк завалил здание возле терминала. И они по этим развалинам поднялись на третий этаж. Через дыры начали запускать к нам газ. Он разъедал глаза, не давал дышать. У меня началась паника - сбросил шлем, ничего не соображая, выбежал на улицу. И тут по взлетной полосе заработала их артиллерия. Осколки крошили все кругом. Побратим из моей роты лег на меня - прикрывал, пытался защитить мою голову. В тот момент что-то просвистело и раздался страшный взрыв. Не знаю, как выжили. Сильная контузия, у моего спасителя тоже. Следующие два дня не разговаривал ни с кем. Был в ступоре, не знал, как жить дальше.

 

Война продолжалась, мы отстреливались. Забаррикадировались, сделали защитный круг и били. Одни постоянно набивали магазины, другие стреляли. Было еще третье звено бойцов, они чистили оружие.
19 января с утра сказали, что идут переговоры на высшем уровне. Однако где-то после полудня боевики первый раз взорвали терминал. Попробовали штурмовать, но мы отбились.
20 января мы с собратьями буднично обсуждали, что россияне взорвали терминал возле нас и могут под нами. Ребята говорили, что в нашу комнату нет доступа. Как-то так спокойно все чувствовали себя. Сделал кофе, закурил сигарету и сел под колонну. И здесь – сильный взрыв. Не понимал, где я нахожусь, жив или мертв. Вокруг поднялась пыль, видимости никакой. Все перекрытия от взрыва разломило пополам. Они свалились вниз, потянув за собой бойцов. Я с дюжиной собратьев осталась наверху.
Я с трудом спустился в терминал и начал отстреливаться. Окупанты снова стали подходить. Видел вспышки от автоматов и гнал туда. Все, кто был жив и мог стрелять, отбивались от противников.
Под завалами оказались десятки пацанов. Кричали, плакали, стонали. Пока на улице было светло, мы пытались вытащить их.
Ночью я занял позицию обороняться и прикрывать наш тыл. Сил уже не было. В то время под завалами умирали собратья. Их крики рвали душу. И мне уже было все равно — умру или буду жить. Только жалко было, что все так быстро кончилось".

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: В Раде появился новый нардеп - "киборг"

Тарас Коваль, бывший военнослужащий 95-й отдельной аэромобильной бригады с позывным "Вальтер":

"Комбат назначил меня исполняющим обязанности снайпера. У меня была американская винтовка, которую волонтеры привезли. В мою смену мы полностью контролировали весь новый терминал. Тогда уже было два украинских флага наверху. Нам звонили по телефону, что Киселев рассказывает на российском ТВ будто терминал взяли. Поэтому наши ребята еще четыре флага добавили. Один из них я помогал ставить. В этот момент нас обстреливали. Ребята только начали ставить флаг, здесь слышим: "дзень!". Поднимаем головы. Я сразу оптику пытаюсь высмотреть откуда, где будет вспышка. Думаешь: скорее надо мотать этот скотч и валить.

 

Где-то 29-30 октября нам поступила информация, что прибыли профессиональные снайперы из России. Они начали работать парами. Вылезали, когда начинало темнеть. Уже видна вспышка, но еще не тьма. Один работал на показуху – выставлял ствол и хаотично стрелял. Наши, конечно, срывались туда. А второй снайпер сидел где-то в глубине здания и выслеживал наших. До этого никто так не поступал. Один выманивает, другой ведет огонь.
Было постоянное чувство холода. Залезаешь в спальник, забрасываешь грелку. У ног тепло, а сверху холодно. Перекинул грелку – наоборот. Просыпаешься от того, что ног уже не чувствуешь от холода. За все 10 дней хлеб я видел всего один раз. Все остальное время были галеты из сухпайка. Перчатки снимал только для того, чтобы поесть. Когда вернулся оттуда, руки уже отмывал стиральным порошком и автопастой".

Сергей Куликов, служил в 79-й аэромобильной бригаде:

"Аэропорт постоянно был в окружении. Надо было проскакивать с боем. Когда выходили в последний раз, наш БТР подбили. Но дал Бог, что остались живы. Там не думаешь, чтобы отдохнуть или поспать, поесть что-то. Было такое, что стояли десять дней без хлеба и воды. Караван ждали каждую ночь, а его нет. Караван – это один-два БТРа.

 

Я стоял на таком посту, где мог жечь огонь. Немного грелся. Ребята приходили сушить носки. Некоторые даже сигарету закурить не могли, потому что снайпер увидит. Первое время еще что-нибудь готовили есть, а потом уже не было возможности. Летал пыль от бетона и стекловаты. Почесывать тело нельзя, сразу раздражения и абсцессы. Влажные салфетки и спреи для дезинфекции не помогали. 10-12 дней ты выживаешь. Брали с собой мивину, рафинад. Разжевал, водой запил, и все. Больше всего берегли водителя БТРа, потому что в критический момент только он нас мог вывезти оттуда. А однажды обстрел сильный был, раненых много. Я выносил без сознания раненого. Держу его и отстреливаюсь. Сам бы не вынес. А тут водитель Олег Бача бежит. Подхватывает раненого, а я за вторым возвращаюсь. Тогда Олегу попала в щеку пуля. Выбила зубы и вышла ртом. Повезло, что жив остался. А он все равно вывозил раненых".

×