Марко Бараболя — псевдоним Ивана Рознийчука. Родился 19 апреля 1910-го года в селе Требушаны (ныне Деловое Раховского района на Закарпатье). Был старшим среди шести детей в семье Федора и Анастасии Рознийчуков. Дом был в центре села рядом с церковью, школой. Родители делали все, чтобы их дети получили образование.
Еще со школы Рознийчук выделялся среди других детей. "Иван был ростом наименьшим из учеников, проявлял особые наклонности к изучению школьных дисциплин, любил литературу, любил декламации, был самым способным математиком класса. Всех удивляло, что скромный, всегда серьезный парень любил фигли-мигли", - вспоминала его одноклассница Василина Божук.
После четырех классов местной народной школы, Иван учился в Ясинянской гражданской школе. С 1924 года — в Торговой академии в Ужгороде (1924-1926) и Мукачево (1926-1928). Будучи студентом, начал писать сатирические стихи и рассказы.
"Смотрю вокруг... Все пишут, пишут, пишут... Это придает мне охоты. Берусь и я за перо. Талант у меня есть, хотя и не большой, но зато желание писать такое, что уже не могу выдержать. Мое терпение лопнуло, помилуйте, господин редактор, и примите меня в ряды своих сотрудников", - писал в письме в редакцию ужгородского журнала "Пчелка" 18-летний Иван Рознийчук. Он только закончил учебу в мукачевской Торговой академии и устроился на работу в книжный магазин "Унио" в Ужгороде.
Когда он начинает писать, делает это по-своему - лаконично и метко. В письме отстаивает всеукраинское правописание и выступает против местных искусственных говоров. "Не могу подарить Вам того, что вы так испортили мой стих "На новый год 1929"... Вот беда мне с Вами... Держитесь, как баба телеги, своей этимологии и не хотите уже раз перейти на порядочное правописание (господа! Так это ж ХХ век!)... взять хотя бы тот твердый знак, который так нужен, как пятое колесо в телеге", - писал эмоционально к редактору "Пчелки". И добивался своего: "Хоть мы и не совсем согласны с мнением автора, но для оригинальности помещаем письмо без изменений, хотя автор в нем и нас обругал", - отвечали шефы "Пчелки" на позицию Бараболи в примечании к второй его публикации.
После двух лет активной работы Марко Бараболя исчезает со страниц прессы. Поэт Василий Гренджа-Донский в 1935 году поделился со львовской газетой "Новое время": "Должен упомянуть небывалый талант сатирика Марка Бараболи, закарпатского Остапа Вишни, но обругаю его публично, потому что страх ленивая бестия. Шесть лет молчал! Сколько просьб, сколько просьб, мало на колени не падали мы перед ним: "Дорогой, пиши!" А он себе завился, как улитка в скорлупу, и безжалостно молчал... Только теперь удалось из него цепями добыться одно стихотворение и маленький фейлетончик. По шести годах!"
За это время Иван Рознийчук определился с работой. После нескольких проб в магазинах и страховых обществах, он пошел работать в школу. С 1934 года в селах Хустского района, позже на Раховщине. Умел заинтересовать детей, много рассказывал о природе, традициях. Учитель школы села Луги (ныне Раховского района на Закарпатье, в 15 километрах от Говерлы) Мешко вспоминал: "Однажды Рознийчук заменял отсутствующего коллегу - учителя 1-4 классов. Тогда директор пришел в школу и застал всех детей в мертвом слушании скрипки учителя".
"Пятки в топанках голые, а как получит зарплату, купит шоколадки и подкинет втайне детям в парту, чтобы они не видели кто это сделал", - записала воспоминание бывшей ученицы Екатерины Ковбасюк из села Лазещина Орися Кравец. Рознийчук снимал комнату в доме ее родителей.
В свободное время, кроме игры на скрипке, имел страсть к шахматам и картам. Любил компании, где находил достойных соперников. Особенно упорно играл в карты. Официально входил в десятку сильнейших шахматистов Ужгорода.
"Марко Бараболя был человеком честным, прямым, скромным и общительным, очень остроумным, - узнаем из написанного его другом Василием Клочурак-Шмелем, который после войны жил в Праге. - В быту - достаточно оригинальный и своеобразный. В свое время и своем окружении Бараболя был очень начитанным. Имел редакторские способности, умел легко, остроумно и к месту писать, но все же никто не додумался использовать его в редакторской работе. Наоборот, через откровенность и бескомпромиссность Бараболю преследовал школьный инспекторат."
В 1937 жандармы сделали у него обыск, а когда была провозглашена Закарпатская Украина, Рознийчука в результате доноса одного из тогдашних местных "идеологов", арестовали как неблагонадежного и около двух недель удерживали в тюрьме. Его отца, вместе с шестью другими крестьянами, в марте того же года, в результате доноса требушанського попа, хортовцы увели из родного села в урочище Кевелив между селами Квасы и Ясиня (ныне Раховского района на Закарпатье) и там уничтожили. Нашли в канаве порезанного, с распоротым животом, в который был запихнут ботинок.
Сыну становится все труднее печататься, дальнейшие статьи выходят в газете "Украинское слово" и в журнале "Литературное воскресенье". Литературовед Юрий Болега в воспоминаниях опубликованных в 2009 году писал: "В конце 1930-х - в начале 1940-х годов Марко Бараболя работал над сатирическим романом "Гаврило Мотовило, его жизнь и клопотации", в котором хотел показать бытие и безнадежные заботы верховинского интеллигента-неудачника. К сожалению, рукопись романа не сохранился. По свидетельству родных, в 1942 году, спасая произведение от венгерских жандармов, автор закопал его в землю. Когда после войны раскопали тот тайник, переувлажненная бумага на солнце рассыпалась в прах."
Писатель Иван Ребрик определил, что с 13 июня 1943 по 13 октября 1944 года Марко Бараболя находился на службе в венгерской армии. "За это время, выполнял поручение как посыльный, несколько раз побывал дома. Подавлен, истощен. Рассказывал родным о своих незавидных военных буднях. Отступал вместе с частью и уже не ождал ничего хорошего. Прощался с сестрой без надежды на возвращение", - отмечает автор самого полного на сегодня жизнеописания сатирика.
"Засылаю сердечное поздравление с холодного края, где мне уже теперь уши мерзнут. Вообще здесь хорошо, только в пинг-понг не играем, потому что есть другие интересные развлечения. Ждите меня через год", - писал солдат Иван Рознийчук в 1943 году к бывшей коллеге молодой учительнице Софии Боднар. На рождественские поздравления он ответил ей: "Я путешествую уже несколько недель, однако наше путешествие - это некий удивительный танец: шаг вперед, шаг назад, влево, вправо, туда-сюда и никуда. Живется нам здесь хорошо и довольно спокойно. Теперь больше не пишу, потому что лампадка догорает, электричество не светит и нефти нет, да и почта редко ходит, так как Илько в Лисичеве". Сын Софии Боднар Владимир Кришеник вспоминает, что матери Бараболя запомнился как неуверенный в себе юноша, который боялся выдать симпатию к оживленной девушке. Поэтому жалела его через эту беспомощность. После того, как ушел на войну, получила около двадцати писем.
Литератор из Хуста на Закарпатье Александр Сливка вспоминает свою единственную встречу с Марком Бараболей 28 августа 1944 года в Тересве: "На станции я ждал узкоколейный поезд на Усть-Черную. Мимо нестроевым маршем прошла группа гонведов, которые, кажется, приехали поездом сверху, от Карпатского хребта, от линии Арпада. Задний с тех гонведов - молодой, среднего роста, худощавый брюнет, придерживая рукой винтовку на левом плече, правой поправлял шинель и громко сыпал марамороскими ругательствами.
- Вы, господин солдат, наверняка с Марамороша? - спросил я.
- Судишь по песне, которую пою? - остановился.
- Да.
- Я с Марамороша. Ты слышал о Марке Бараболе?
- Слышал! И читал...
- Так знай, что это он! - стукнул себя в грудь гонвед, не дав мне договорить, что именно я читал, и потянулся за другими."
Близ поселка Киштелеки на юге Венгрии Иван Рознийчук перешел линию фронта и сдался румынским войскам, которые передали пленного командованию советской армии.
Вместе с ним был Степан Стойко. "Когда наша часть отступила, мы спрятались в подвале одинокого дома, - вспоминал. - Тогда говорю: " Иван, как россияне будут наступать, то забрасывают нас гранатами. Идем вверх." Там еще солдаты прячутся. Это были сербы санитары, которые имели красный флаг. А в углу еще одна группа. Это уже мадьяры. Стало страшно. Выставили белый флаг. Слышим не русский язык. Все побледнели, думаем: немцы. А это оказалась румынская часть".
Так попали в фокшанский лагерь на территории Румынии. Рознийчук работал переводчиком. Знал русский, венгерский, чешский, словацкий и немецкий языки. Оттуда перевели в лагерь военнопленных в Новороссийске. Уже больше года болел туберкулезом, поэтому лег на лечение в военном госпитале в станице Пашковская Краснодарского края. Там и умер 27 ноября 1945 года. В акте о смерти указано: "казеозная левосторонняя пневмония". Похоронен в братской могиле.
Творчество Марка Бараболи оценивають по-разному.
"В возрожденной патриотической подкарпаторуской поэзии, преимущественно идиллической, патетической и элегической, встречаем совершенно новое явление: сатирика, в котором через край бьют гротескные идеи и острота, невежливого насмешника, который бичует достойную удивления активность молодых рифмоплетов на Подкарпатской Руси, беспощадно критикует их самоуверенность и их поэтическую тематику. Свои сатиры в стихах и в прозе Бараболя дополняет остроумными письмами редакции; его речь очень гибко и послушно служит гавличковському духу этой сатиры", - писал в 1930 году чешский журналист Антонин Хартли (1885-1944) в заметке "Подкарпатский сатирик", которую опубликовал в пражском журнале "Čin".
"Залил Марко Бараболя сала за шкуру и местным "автохтонам", которые пытались превратить Закарпатья в своеобразное гетто - "тутешняцкую губернию", со всех сторон обнесенное деревянным забором, и венгерско-фашистским продажным — фенцико-бродиивським "русофилам", и чешским ассимиляторам и российским шовинистам, которые поднимали в крае языковую грызню, способствуя денационализации закарпатоукраинского населения. Любимым средством юмора у него было сведение политики к быту, умышленно смешивал возвышенное и низкое, сталкивал контрастные мысли и ввод в литературный язык диалектных, чешских, словацких, российских и венгерских слов. При чтении такого текста невольно появляется улыбка", - говорил творчество Бараболи на страницах Альманаха Украинского народного союза за 2009 год литературовед 81-летний Юрий Болега.
"Первое знакомство с этим "разбойником"(так несколько представлялся он тогда) произошло еще в конце двадцатых годов в начальной школе, где мне в руки попадали номера детского журнала "Пчелка". До сих пор чувствую, как меня не то удивила, не то поразила раскованность автора, как он позволял себе в книге вести разговор с читателями. Это ловкачество, которое я по-своему уловил в его произведениях, стало нравиться, вызывать тягу к себе. Он бульдозером проламывался в наше сознание, мы его не могли не замечать", - вспоминал в начале 1990-х годов филолог Кирилл Шум (1921-1995).
Сатиры Бараболи вызвали больший интерес, чем целые книги других писателей. В них высмеивались графоманство, языковые нововведения, лжепатриотизм, засилье чиновников, взяточничество.
2 
1
Комментарии